(А.Саед-Шах, О.Хлебников. «Навсегда. Бесконечный разговор: роман в стихотворениях»)
Опубликовано в журнале Дружба Народов, номер 7, 2019
Анна Саед-Шах, Олег Хлебников. Навсегда. Бесконечный разговор: роман в стихотворениях. — М.: Время, 2019.
И что же, значит, это жизнь была?
И больше не покажут ничего?
Не спрашивайте, как мои дела, —
их больше нет.
А жизни вещество
не исчезает, и сгорев дотла.
О.Х.
Истории отечественной литературы хорошо известны примеры семейных союзов поэтов: Дмитрий Мережковский — Зинаида Гиппиус, Николай Гумилёв — Анна Ахматова, Евгений Евтушенко — Белла Ахмадулина, Аркадий Штыпель — Мария Галина и другие. Разных масштабов личности, разные времена и отношения. Одним из проявлений творческой общности, «семейственности», совместного служения слову стали поэтические книги «на двоих»: Инна Лиснянская и Семён Липкин — «Вместе» (2000), Владимир Британишский и Наталья Астафьева — «Двуглас» (2005), Илья Фаликов и Наталья Аришина — «Сговор слов» (2008). М вот теперь Олег Хлебников и Анна Саед-Шах «Навсегда» (2019), вышедшая в издательстве «Время» после внезапной кончины Анны Саед-Шах.
Это экзотическое и потому запомнившееся имя — «фамилии твоей причуда», по определению Олега Хлебникова — я узнала в 90-х, когда собирала антологию московской женской поэзии «Московская муза» и составляла словник будущих авторов. Встретиться тогда не случилось, Аня сказалась очень занятой, сославшись на ремонт дома. Тема ремонта, мне кажется, преследовала ее по жизни с маниакальным упорством. Так «Московская муза» вышла без подборки стихов Саед-Шах, о чем позже мы обе не раз сожалели.
Собственного мнения об Анне Саед-Шах как о человеке у меня долго не было. Но память предъявляла черно-белый портрет необычайной красоты девы в большой меховой (лисьей, песцовой?) шапке. Под портретом — лирические стихи с живой раскованной интонацией, выбивавшейся из сводного женского хора советских поэтесс. Это была подборка из «Юности» (1986). Таким и осталось первое впечатление: не похожая на других, талантливая, «вся из плоти и темных глаз». Уже потом, лет через пятнадцать добавилось: добрая, неуемная в своих порывах и метаниях, непредсказуемая и авантюрная, страстная и очень ранимая «современная тетка», успевавшая все и сразу: после школы выкинула фортель — выскочила замуж за непальца, учившегося в Москве якобы «друга Раджа Капура», и, став матерью двух прекрасных дочерей, вскоре бежала из Катманду, из богатой, очень уважаемой и набожной семьи мужа к себе в Москву, в Кузьминки. Сказать, что Аня — любящая мать, бабушка и прабабушка, — значит ничего не сказать. Орлица, боевая орлица, охранительница гнезда, готовая сразить наповал или глаза выклевать за своих, если что не так…
Нас сдружила Болгария. В начале 2000-х в Болгарском культурном центре на Ленинградском проспекте проходили интереснейшие встречи с поэтами и писателями, запомнившиеся как события литературной жизни: вечера поэта и переводчика Александра Ревича, презентации антологии стихов «Из жизни райского сада» (с выступлением философа Георгия Гачева), «Болгария в русской поэзии» и много других, когда бывший особняк Рябушинского не вмещал желающих. Общими стали — переводческая работа и друзья: поэт и редактор легендарного литературного журнала «Факел» Георгий Борисов, незабываемый директор Болгарского культурного института в Москве Белла Цонева-Динкова, актриса и вдова поэта Ивана Динкова, Божана Апостолова, крупный издатель и поэтесса, стихи которой мы тогда переводили. Анины переводы Божане понравились больше, чем мои, и вскоре в Болгарии вышла книга Анны Саед-Шах: стихи и переводы с болгарского.
Встреча с Аней и Олегом в Коктебеле, на Волошинском поэтическом фестивале в 2008 году сблизила нас еще больше. После моего выступления — я читала стихи «Когда я не была твоей женой, твоей гражданской маленькой войной» — Аня подошла и тепло обняла: — До слез. Это было сказано очень тихо, совсем по-свойски, и сомнений не оставалось: тема семьи — болевая точка и ее жизни, и ее поэзии.
О бурной семейной жизни Анны Саед-Шах и Олега Хлебникова — больше 30 лет вместе — наслышаны не только переделкинские друзья и соседи. Многих привечал их открытый гостеприимный дом. Кто только не сидел у здесь за столом: летом на веранде, а зимой в доме… Евгений Евтушенко, Евгений Рейн, Андрей Вознесенский и Зоя Богуславская, Евгений Сидоров, Вячеслав (Кома) Иванов и его жена Светлана, Олег Чухонцев и Ирина Поволоцкая, Юрий Корякин, Алексей Герман и Светлана Кармалита и другие. Многие утешали, убеждали и поддерживали Аню и Олега в минуты семейных неурядиц:
…И неумело
Женя нас с тобой мирил,
заговаривала Белла.
«Своя» среди литераторов, сценаристов, журналистов, композиторов и певцов Саед -Шах работала с Давидом Тухмановым, ее песни пели Иосиф Кобзон, София Ротару. Филипп Киркоров и другими. Но любимой исполнительницей и соавтором ее песен стала дочь — Раиса Саед-Шах.
Аня удивительным образом сочетала в себе стопроцентную московскую богемность и гостеприимность. Муза домашнего литературного салона, надежная подруга и радушная хозяйка: курица с карри и плов с бараниной — всегда на бис. Хотя:
Мой обед не горький и не сладкий,
из житейской жидкой требухи —
все твои грехи и недостатки
подсолю и запеку в стихи.
В последние годы мы часто виделись в московском театре «Модерн», где у Саед-Шах — как у заведующей литчастью — был свой кабинет, доставшийся ей со всей атрибутикой соцарта. При встречах и особенно по телефону мы взахлеб говорили о стихах, о прозе и о прозе жизни… Ведь ее будничная жизнь была перенасыщена событиями быта, перегружена и переполнена нескончаемыми делами и тревогами о ближних. Многозаботливая, жертвенная, она безотказно помогала не только ближним. Как заправский водила (всегда за рулем!), разруливала всякие нештатные ситуации, не допуская ДТП. В ее ближний круг входили также приемные дочки — несколько девушек из детского дома, которых Аня поддержала еще в лихие 90-е. С тех пор они, уже ставшие на ноги и сами родившие детей, стали неразлучны и звали Аню — мамой.
Непозволительно для нее было одно: слабость. И Олег написал: «Мрамор кожи. А под ним — гранит». Да, конечно, камень… Но камень — человеческий, одушевленный, уязвимый и потому недолговечный. Спасала литература. Волнами долгожданного прибоя накатывали стихи, затягивала проза, увлекали сценарии, интервью, песни… и даже единственный в Москве клуб «Хип-хоп Арт Хауз», который Аня вела с энтузиазмом подростка. Ее невероятная витальность подразумевала несколько жизней. И зная, что такого не бывает, жила не скупясь, не экономя, по полной и на высоких скоростях: «Я земная, и всё мне нужно: дети, деньги, друзья, стихи…»
С большим успехом прошла презентация прекрасной, очень цельной книги стихов «Современная тётка» (2013) в ЦДЛ и в кафе «Китайский летчик Джао Да». Поэт Евгений Рейн очень точно заметил: «У Анны Саед-Шах интересный, не заемный стих, почти не имеющий аналогов, причем пользуется она им свободно, на полном дыхании, несмотря на то, что говорит зачастую простые ежедневные вещи:
Не жалею ни о чём, соколик мой,
Жизнь диктует свой простой расчёт:
Если бы ты не был алкоголиком,
Значит, был бы кем-нибудь ещё.
Она сделала свои стихи из собственной жизни и воздуха эпохи. Она по-настоящему современна, но не претенциозна».
Помню, как тщательно и, пожалуй, с неким осознанием итога — интуитивный человек — Аня подошла к изданию сборника прозы «Обнаженная натура», который вышел в 2017 в издательстве «Арт Хаус Медиа» с предисловием Станислава Рассадина и послесловием Евтушенко. Мы много раз обсуждали структуру книги: сомнения, неуверенность, страх быть непонятой… Как хорошо, что книга вышла!
И — продолжение следует: Анна Саед-Шах и Олег Хлебников под одной обложкой в книге «Навсегда». Поэтическое двухголосье, лирический диалог, дуэт для женского и мужского голосов. О чем разговор? Только о вечном. О любви и смерти. Оба поэта хотят быть услышаны и поняты в первую очередь друг другом. Оба любят, страдают, иронизируют, отчаиваются, скандалят, обвиняют, раскаиваются.
Ты опять, будто враг, притаился в тени
В предвкушенье весёлой расправы
пиратской.
Заскользит подо мной белый флаг простыни —
я сдаюсь! — ни к чему упираться.
А.С.-Ш.
И в ответ:
Всё время, кажется, следишь
за мной с улыбкой,
напротив за столом сидишь,
на грани зыбкой
удерживаешься за окном
и смотришь нежно,
и я любым своим шажком
тебе успешно
стараюсь нравиться, крепя
и дух, и тело…
А то, что потерял тебя —
не в этом дело.
О.Х.
«Бесконечный разговор» — так называется первая (и большая) часть книги, написанная в жанре «роман в стихотворениях». К особенностям этого жанра, ведущим свою родословную от Пушкина, кроме любовного сюжета и героев, классик относил также «природу устной речи», а Ю.М.Лотман, посвятивший анализу «Евгения Онегина» крупную монографию, выделил, среди прочих, стилистическую примету романа в стихах — смену художественных интонаций: лирической, иронической, эпической и других. В книге «Навсегда» все это соблюдено и выдержано: и любовная история, и главные герои — он и она, мужской и женский голоса, и, конечно, невероятные интонации — потоком, во всем разнообразии, на пределе их голосовых и эмоциональных возможностей, во всех регистрах
А если счастья нет, зачем покой и воля.
А если счастья нет, зачем простор такой!..
Наш ангел улетел — и нас осталось двое.
И тесен наш покой.
…И ангел улетел.
А.С.-Ш.
Ушёл любимый — ну и пусть,
как спичку бросил — вот потеха!
Уж я сегодня посмеюсь,
ведь завтра — будет не до смеха.
А.С.-Ш.
«Два поэта под одной крышей, две души единосущной судьбы ведут свой нескончаемый диалог о любви… Никто ничего толком не знает о любви, хотя внезапность потери способна приблизить человека к пониманию и правде великого, главного чувства», — написал во вступлении Евгений Сидоров, известный литературный критик, друг и сосед по Переделкину.
Всё, что было мной, — не приняла.
Изменился — снова не признала.
А когда иззябшие тела
Прижимались, — челюсти сжимала.
О.Х.
А в ответ:
Нам оставалось так немного
друг с другом счастье горевать,
когда за пазухой у Бога
вдруг стало тесно. И кровать
с утра глядела недотрогой,
как та малышка в тот июль…
И как воздушная тревога –
был твой воздушный поцелуй!
Любовь — притяжение и отталкивание, страстное признавание/узнавание и такое же страстное отторжение/отрицание друг друга. Кому такое под силу?
Я тебя не люблю, не люблю,
не люблю тебя — знать не желаю.
Позабуду лицо — к сентябрю,
тело — к маю.
Проблююсь в привокзальной пивной,
простучу позвонки электричкой,
чтобы ты не осталась со мной –
ни надеждой, ни сном, ни привычкой.
О.Х.
А что взамен? Любви щепоть?
На этом свете — чем прельститься,
чтоб духом не унизить плоть,
чтоб жизнью не успеть обжиться.
А.С.-Ш.
Хронически изматывающее двоеборье бытия — «вдвоём веществом взрывоопасным оказались» — доводило обоих до отчаянья, до крайней черты и оно же вдохновляло на стихи.
Я только время ненавижу.
Никто не смог — оно смогло
стать для тебя родней и ближе,
чем я, и литься сквозь стекло.
О.Х.
Ну что ты, всё прошло,
Я не переживаю,
Я так фотогенична,
Особенно весной!
Гляди, я получилась
ну прямо как живая,
и ты, со мной и с кошкой,
ну прямо как родной.
А.С.-Ш.
Многие стихи Олега Хлебникова (почти все они без дат) написаны уже после смерти Анны Саед-Шах — вслед, чтобы длился разговор. Пока говоришь, пишешь стихи, видишь во сне, вспоминаешь — все живы. Невозможно отпустить эту связующую нить, эту спасительную соломинку… Так у Хлебникова появился цикл «После 11 февраля 2018». В каждом из 22 стихотворений — голос одинокого, тяжело раненного человека: крик, скорбь, растерянность, саднящее чувство вины, присущее всем, кто жив, боль утраты и мотивация жизни.
Но бесконечный наш разговор
Ты прерывать не велишь —
Так же, как раньше. И тем до сих пор
от лиха меня хранишь.
Этот горький и очень откровенный разговор, который заглушает «шеренги дней/ в армии вселенской пустоты», этот крутой любовный роман на два голоса необходимо — по жизненным показаниям — длить. Стихи срослись друг с другом не только темами, образами, интонациями, но и тем невыразимым веществом поэзии, которое подтверждает их подлинность. Стихи словно стали едиными, как прожитая — одна на двоих — жизнь. Жизнь НАВСЕГДА.
Всё, что смертным следует хлебнуть,
Отхлебнули мы на этой тризне.
Радуйся! —
Один остался путь:
По вершинам волн и выше чуть, —
И уже совсем немного жизни.
О.Х.