О традиции, глобализме и варганной музыке
Опубликовано в журнале Дружба Народов, номер 12, 2019
Ирина Богатырёва родилась в Казани, выросла в Ульяновске. Окончила Литературный институт им.А.М.Горького. Автор пяти книг прозы, литературного перевода сборника алтайских сказок и публикаций в журналах «Октябрь», «Новый мир», «Дружба народов» и др. Финалист и лауреат многих литературных премий, в том числе по литературе для подростков и премии «Студенческий Букер». Играет на варгане в дуэте «Ольхонские ворота». Живет в Москве.
Intro
Фестиваль для музыкантов начинается не с концерта. Он начинается с дороги.
Мы встретились на вокзале и в аэропорт ехали вместе. Разноязыкая группа, в основном европейцы. Кто-то прибыл в Москву накануне, и у них уже состоялось первое выступление. Другие только подтягивались. Кто-то успел познакомиться, остальные наверстывали. Высокий голландец угощал всех конфетами, русские быстро их расхватали — и потом потихоньку сплевывали в кулак: ядреную лакрицу в наших краях не жалуют. У европейцев горели глаза, выглядели они несколько ошалело. Большинство из них оказались у нас впервые. Что такое Москва из какой-нибудь Вены или тихой норвежской деревушки у фьорда? Мир на границе ойкумены. А ехали мы еще дальше — в Сибирь.
В аэропорту оказалось, что нашего рейса на табло нет. Впрочем, это никого не встревожило. Знакомство было в активной стадии, нас уже мало что интересовало, кроме вот этих людей, приехавших с разных концов земного шара, кроме того что мы делаем одно дело и между нами больше общего, чем розного.
Как-то незаметно появились сопровождающие, как-то незаметно были пройдены все регистрационные формальности. И уже в самолете стало понятно, почему рейса на табло не было и других пассажиров с нами нет — это был спецрейс, исключительно для музыкантов фестиваля.
И вот тогда мы достали свои инструменты и стали играть. Нет, не все вместе, это еще было впереди. Но играть со своими собеседниками. И неважно, кто перед тобой, новичок, недавно взявший инструмент в руки, или заслуженный мэтр, чьи альбомы заслушивались до дыр, чья карьера началась, когда ты еще пешком под стол ходил. Вавилонское разделение тоже было отброшено. Потому что поиграть с человеком — значит понять человека, увидеть, на чем он играет, значит узнать его лучше, чем при долгой беседе. Самолет заполнился жужжанием, вибрацией, переливчатыми обертонами. Музыка как универсальный коммуникационный код. По крайней мере, у варганистов это так. А это был рейс ста варганистов из разных стран: мы летели на Международный конгресс в Якутск.
Хомус? Маультроммель? Варган!
Тут надо сделать небольшое отступление и объяснить, о чем, собственно, идет речь. Варган — инструмент не самый известный, кто-то, возможно, его ни разу и не видел. Зато многие слышали: его жужжащий или вибрирующий звук становится все более популярным в музыке совершенно разного стиля, от фолка и фолк-рока до эмбиента и электроники. Самые простой тест: вспомните, с чего начинается песня группы Nautilus Pompilius «Тутанхамон». Такая ритмическая пружинка — это и есть варган.
Это инструмент что называется «народный», в смысле, возникший неизвестно когда1 и неизвестно где. Он встречается в культурах столь разных и удаленных, а археологические данные столь фрагментарны, что делать какие-либо выводы о происхождении инструмента невозможно (или рано). Кажется, он был всегда и везде, как бы созданный внеэтническим бессознательным, вызревший в хаосе вечного поиска человеком выразительного звука и музыкальности. Незаметный, неброский, тихий — только современные технологии позволяют делать варганы с громким звуком и ярким тембром, а все известные мне этнографические образцы весьма невыразительны — он не занимал ведущих позиций в музыкальной культуре, но был как бы фоном, на который привыкаешь не обращать внимания, которым даже не интересуешься по причине его обычности.
В каждом регионе он обслуживал свою музыкальную — и жизненную — сферу. Где-то, как, например, в Норвегии, под него плясали на деревенских посиделках; в Австрии под него исполняли вечерние серенады под окнами возлюбленных. Существует даже легенда, что императрица Мария-Тереза запретила игру на маультроммеле, так как его звук способствует соблазнению женщин. У этноса ами на Тайване игра на лубу2 означала ухаживание и предложение брака; у тибетского племени наси, где были распространены ритуальные самоубийства, на нем играли при ритуале проводов души в рай и музыкальном описании первого суицида. В мусульманских культурах варган был преимущественно женским музыкальным инструментом, тогда как в Европе — мужским. И как разнились исполнение и мелодии, так же разнообразны были и сами инструменты. Для специалиста не составляет труда определить региональное происхождение по внешнему виду варгана и по стилистике звучащего наигрыша.
Все это заставляет людей в том или ином уголке земного шара считать варган исключительно своим. «Это же наше, откуда вы его знаете?!» — рассказывал мне о первом столкновении с маультроммелем в Германии русский студент, выросший в Якутии. И с зеркальной точностью — т.е. вывернутым наоборот — звучит аналогичный рассказ австрийского путешественника, приехавшего в Якутск и встретившего там хомусистов. Наконец, когда в Белоруссии на литературной встрече со студентами я поиграла русские мелодии на норвежской муннхарпе, ко мне подбежала стайка восточных девушек, возбужденно рассказывающих, что это их инструмент, только называется он кобуз. «Откуда вы?» — спрашиваю. — «Из Узбекистана».
Как ни странно это теперь звучит, но таким же обычным и распространенным варган был и в русской культуре вплоть до конца XIX века. «Забава почти всякого простолюдина», — характеризует его князь В.Одоевский в статье, написанной в год смерти Пушкина3 . «Не знаю, слышал ли кто из читателей моих игру на двух, квартою или квинтою, взаимно настроенных варганах — звуки тихие, однообразные, не согласные и довольно приятные», — признается в любви к варгану В.Даль, он же казак Луганский, в повести «Цыганка» и тут же находит нужным оправдаться перед благородными читателями, что пишет о столь низменном предмете, который им «может быть, известен только как верный сопутник мальчишек-побродяг при игре в бабки или чушки». Некрасов, Писемский, Булгарин, Кукольник и др. — русские писатели упоминают варган, когда доводится описывать городскую бедноту, мужиков на ярмарках, рекрутов, мальчишек-гимназистов, развлекающихся дрессурой мышей. Судя по всему, отношение к этой железной закорючке, издающей странные звуки, было так себе: кроме Одоевского никто из музыковедов не заинтересовался этим инструментом, несмотря на «этнографическую революцию», коснувшуюся России в XIX веке равно, как и Европы. «Цыган варганы кует, и то ему ремесло», — приводит тот же В.Даль пословицу как отражение пренебрежительного отношения к этой безделушке.
И вот варган звучал на ярмарках, развлекал мальчишек — а потом был в одночасье забыт, да так крепко, что теперь ассоциируется в нашей стране с инструментами «народов севера». На протяжении всего советского периода он не встречался в русской народной музыке, зато сохранился в музыкальном фольклоре других этносов4 . Причем не только северных: так, например, в Карпатах у гуцулов и бойков традиция игры на дрымбе никогда не прекращалась, то же самое можно сказать о Киргизии.
Но, как говорится, так исторически сложилось, что возвращаться к нам в качестве актуального музыкального инструмента варган начал из Сибири, а именно из Якутии. Правда, Россия в этом смысле не одинока — то же самое произошло с миром в целом.
Увидеть Якутск и заиграть
Якутия для обычного человека — это мороз, алмазы и Ленские столбы.
Для варганистов — Мекка. Побывать там — значит прикоснуться к самой известной варганной культуре мира.
И дело даже не в том, что якутские хомусы ценятся дороже других. И не в том, что хомусисты набирают огромные просмотры в интернете, выступают с концертами по всему миру, участвуют в зарубежных телешоу. И не в том, что якутский стиль игры на варгане популярен, ему подражают.
А дело в том, что варган в Якутии возведен на такую высоту, как нигде. Даже в Австрии, где он признан в качестве национального наследия и охраняется ЮНЕСКО, у него нет похожего статуса. В Якутии хомус — это не просто национальный музыкальный инструмент, а инструмент, возведенный в ранг национального символа. Примерно как алмазы и Ленские столбы. Со всеми вытекающими в виде государственной поддержки. Он звучит по местному радио и телевидению. Здесь проходят конкурсы исполнителей. Быть хомусистом не только престижно, но и прибыльно. Например, существует знаменитый ансамбль «Айаархан», который воспитывает молодых исполнителей. Он популярен и гастролирует по всему миру. Покидая его, многие музыканты устраивают самостоятельную, вполне прибыльную карьеру. Все это не может и присниться никому из варганистов в других регионах.
Ну и наконец, в Якутске есть официальный государственный музей варгана. В нескольких комнатах представлена огромная коллекция, где собраны инструменты из всех уголков мира. Варганы из кости и латуни, из бамбука, дерева и китового уса. Варган с велосипедным звонком и полой чашей для резонанса. Варган с прикрепленным раструбом и в форме пистолета, где «курок» укорачивает длину язычка и тем самым меняет тональность инструмента. Электроварган, где язычок приводится в движение моторчиком, а вам остается только поднести его ко рту и добиваться нужного обертона. Ну и, конечно, классические инструменты, и по ним можно изучать географию: от северных широт до южных, от островов Полинезии до джунглей Южной Америки — сложно назвать место, где варган не был бы известен. В общем, как сказал известный американский исследователь этого инструмента Фредерик Крейн: «Все вещи в мире делятся на три категории — варганы, не варганы и возможно варганы». Кстати, именно его коллекция составляет большую часть этого музея.
И не в последнюю очередь ему, Крейну, хомус обязан своей популярностью в мире.
Как доиграться до рекорда
Рейс занял шесть часов, и по прилету мы обнаружили, что ночь миновала. Прямо у трапа нас встречали, как дорогих гостей, — девушка в русском сарафане с хлебом-солью и якутка с кумысом в сосуде-чороне. Так начинался Конгресс — самое формальное мероприятие сообщества самых неформальных музыкантов.
Это движение возникло в США приблизительно в 60-х. Любители варгана во главе с уже упомянутым музыковедом Ф.Крейном переписывались, собирали информацию про инструмент, провели первый конгресс в Айове в 1984 году, на который приехали энтузиасты из Америки, Норвегии и Шотландии. Это было неформальное объединение интеллектуалов, музыковедов и культурологов, исследователей и музыкантов, объединенных общим увлечением, и Конгресс для них был просто поводом встретиться и пообщаться на любимую тему. Даже название движения — Международная Ассоциация Благородных Варганистов (The Worldwide Association of Noble Guimbardists) — было скорее шуточным: ни о каком формальном объединении тогда еще речи не шло, да и на большой резонанс никто из этих первых варганистов не рассчитывал.
Все изменилось в 1991 году, когда в Якутске прошел Второй конгресс. Тогда якутский хомус уже был поднят на знамя национальной культуры, поэтому конгресс проходил со всем пафосом государственно важного мероприятия. И вот после неформальных встреч друзей-приятелей, после тихого сольного музицирования, к которому так располагает этот инструмент, американские и европейские энтузиасты попадают в совершенно другую обстановку, с официальными приемами, выступлениями на главной сцене города Якутска, вручением звания «Хомусист — виртуоз мира» с медалью и грамотой — и т.д., и т.д. Само собой, отношение к тому, чем они занимались, сразу же изменилось. И естественным следствием было создание официальной международной организации — The Internetional Jew’s Harp Society, главной целью которой стало проведение подобных мероприятий в разных странах раз в несколько лет.
Что испытывали те первые варганисты, вдруг вышедшие из своего укромного мирка и оказавшиеся вовлеченными во все перипетии культурного официоза, мы испытали на себе, оказавшись через 20 лет на VII Конгрессе. Мы, привыкшие к мелким сценам и игре в кругу друзей, привыкшие ощущать себя маргиналами на фоне подавляющей массы музыкальной культуры, теми самими «простолюдинами», мальчиками с дрессированной мышкой, хиппи или неформалами, пусть даже не являясь ни теми, ни другими, — конечно, мы были совершенно потрясены таким отношением. А чтобы убедить всех в глобальности масштабов, коих достигло развитие хомуса в Якутии, состоялось главное мероприятие Конгресса.
Оно прошло в цирке, и для него собирали исполнителей со всей республики. Было анонсировано выступление самого большого ансамбля варганистов в мире. Событие собирались занести в книгу Гиннесса, ради чего на Конгресс приехали представители комитета рекордов.
В цирке нас собрали заранее — для репетиции, хотя выступление предполагалось небольшое и концепция была очень простая. На арене находились ведущие хомусисты Якутии, солист в микрофон исполнял небольшой фрагмент, построенный на ритмическом чередовании и тембральных переходах. Остальные музыканты, как стоящие на сцене, так и сидящие в зале, откликались и повторяли за ним. Так нам надо было поиграть несколько минут, пока это снимали на камеры и фиксировали представители комитета Гиннесса. Разумеется, присутствовали и представители Правительства Республики Саха.
И вот после нескольких репетиционных прогонов и официальных речей мы, наконец, заиграли. Цирк был полон, все трибуны до самого потолка заняты — якутские исполнители из всех улусов республики, в первую очередь женщины и дети в национальных костюмах. Мы, приезжие, были небольшим вкраплением в это яркое море. Монотонный звук варгана гудел под куполом цирка. Представители комитета Гиннесса шныряли по рядам, считая нас по головам. Равномерный ритм, заданный солистом, размывался и сливался в общий гул. И удивительным образом этот, казалось бы, национальный мотив терял национальные черты. Так что было уже совершенно неважно, какой у тебя варган, на какую он настроен ноту, откуда приехал ты сам и что обычно играешь. Нас окружал просто звук как таковой. Это была какая-то победа глобализма — пусть даже основанного на национальной музыке.
В тот день рекорд был зафиксирован, всего в цирке насчитали 1344 варганиста.
Традиция VS глобализм
И тут мы подходим к основному парадоксу варгана — как удалось этому инструменту, глубоко укорененному в национальной культуре, преодолеть этнические границы и стать инструментом вненациональной музыки в глобализирующемся мире?
Ведь варган, как я уже говорила выше, во всех культурах был неотделим от других элементов. Сфера бытования, исполняемые наигрыши, форма инструмента и даже пол музыканта — составляли единый пучок признаков. Все это и в то же время предельно простая форма не позволили варгану меняться до неузнаваемости от региона к региону, как, например, произошло со струнными: понятно, что балалайка и турецкий саз, алтайский топшуур и киргизская домбра — родственники, но это очень уж непохожие инструменты. А варганы из Японии и Колумбии все равно остаются варганами, и играть на них будешь одинаково — прижимая к зубам. То есть принципиальных видовых отличий нет.
Вероятно, именно это позволило варгану в XX веке сбросить свои этнические одежды и спокойно перейти в мир джинс. Сейчас всех варганистов можно разделить на две категории: тех, кто связан с традиционной культурой и для кого варган — естественная ее составляющая, и тех, кто не имеет к ней отношения. И чем меньше остается первых, тем больше вторых. Все эти люди — жители городов, и для них варган, а также ряд других музыкальных инструментов (флейты, барабаны, бубны и т.д.) — часть модного веяния, пропагандирующего простоту, интуитивность и естественность в жизни и творчестве, кроме того, он ассоциируется с прикосновением к национальным корням, неважно каким, а следовательно, с архаичностью.
Играть на варгане — значит, соединяться с природой, не выходя из дома; значит, быть продолжателем некой древней этнической традиции, что бы под этим ни понималось. Сейчас это целая музыкальная субкультура, которая удовлетворяет тоску современного горожанина по простой жизни. Звучание варгана, напоминающее современному человеку электронные звуки, даже породило отдельный стиль, схожий с электронной музыкой, так называемый этно транс.
И в этом смысле якутский хомус пришелся как нельзя кстати. Загадочный, шаманский, сибирский, архаичный, наконец национальный — он заключает в себе все тренды, столь востребованные в современном мире. Однако этого было бы мало, если бы на хомусе продолжали играть действительно традиционную якутскую музыку, как это делают в других регионах с сохранившейся варганной традицией, например, в Норвегии и Раджастане. Но что же на нем играют?
По запросу «якутский хомус» на Youtube вы найдете множество роликов, где исполнители, преимущественно девушки с яркой азиатской внешностью, в сценических костюмах, стилизованных под национальные, играют что-то громкое и агрессивное, с выраженной ритмической составляющей, периодически прерываясь для имитации крика птиц, волчьего воя или пения. Именно это и принято называть сейчас якутским стилем в варганной музыке, хотя было бы правильно называть ее эстрадной формой. Потому что к аутентичному исполнению все это имеет мало отношения и появилось приблизительно в 90-е годы. Тогда как все известные этнографические записи5 содержат в основном совершенно другую игру: размеренную, степенную, тембрально насыщенную. В первую очередь это исполнение традиционных якутских напевов, хороводных мелодий и песен. И — что в принципе характерно для фольклорной музыки — в ней нет ярко выраженной динамики, она течет, как река, а не заводит в ритме танцпола6 .
Но сейчас традиция уходит — и на ее месте появляется глобальный эстрадный хомус. Происходит подмена одного другим — и вот уже эстрада воспринимается самой что ни на есть традицией и выдвигается как якутский бренд. Действительно традиционных исполнителей остается мало, а молодые музыканты не играют так, потому что это не востребовано.
В то же время эстрадный стиль оказался очень близок варганной субкультуре, соединившись с этнотрансом, он был подхвачен огромным количеством варганистов мира и вносит существенный вклад в формирование этой внеэтнической музыкальной культуры. Так что можно сказать и по-другому: именно ослабление национальный признаков позволило якутскому хомусу приспособиться к изменившимся культурным условиям и перейти от локального распространения к глобальному.
Coda
Фестиваль — это не только концерты. Для музыкантов это в первую очередь возможность вдосталь пообщаться с единомышленниками.
В Якутске мы общались двадцать часов в сутки, благо солнце в июле там не садится и мы потеряли ориентацию во времени. Мы жили как в бреду — и в постоянном гуле варганных вибраций. Мы играли везде, где только можно: концерты переходили в джемы, джемы — в посиделки в холлах общаги, в которой нас поселили; мы сбивались в спонтанные дуэты и трио, репетировали в автобусах по дороге на концерты — и после них все повторялось сначала. Варган был нашим языком общения и нашим поводом для него. Варган был нами, и через него мы выражали себя. Да что там говорить: на наших глазах завязался самый молчаливый и самый музыкальный роман, который только можно себе вообразить! Она — канадка британского происхождения, не говорящая по-русски, он — русский, плохо изъясняющийся по-английски. Чтобы понимать друг друга, им хватало варгана. Они не расставались ни на минуту, всюду ходили, держась за руки, и играли друг с другом при любой возможности. И им, как и нам всем, было совершенно неважно, что именно играть. И так же, как и мы, они были счастливы все дни, пока шел фестиваль.
Преодолев национальные барьеры, оставив свои этнические признаки, варган стал инструментом глобальной культуры. Правда, для этого ему пришлось поступиться сложностью и красотой той музыки, которая исполнялась на нем в национальных культурах: то, что звучит на нем сейчас, зачастую — простой набор звуков. Но что делать: такова эволюционная плата за расширение границ. Возвращение к сложности на уровне глобализма — это уже совсем другая история.
1 В интернете вы обязательно встретите сопровождающий варган эпитет «древнейший», но верить не надо: конечно, на роль самого древнего он не годится, его история начинается по последним данным приблизительно 4000 лет назад, тогда как ранние флейты и барабаны фиксируются еще в каменном веке.
2 Название варгана. Всего известно около тысячи национальных наименований этого инструмента.
3 Одоевский В. Варган // Энциклопедический лексикон. Т.8. 1837 г. С. 284—285.
4 В 80-е годы попытки реконструкции игры на варгане «по-русски» делал Дмитрий Покровский, включивший инструмент в свой знаменитый ансамбль. Однако проблема в том, что солист ансамбля А.Данилов учился играть у якутских исполнителей, полностью перенял их стилистику и манеру, так что никакой реконструкции специфического русского стиля не получилось. Строго говоря, это и невозможно ввиду отсутствия каких-либо свидетельств или источников на сей счет, так что все работы, идущие в последнее время в этом направлении, связаны скорее с поиском возможности переложения русского музыкального фольклора на варган.
5 К примеру, архив якутского этномузыколога Э.Алексеева, хранящийся в собрании Пушкинского дома, или японского этнографа-варганиста Л.Тадагавы, доступный в частных коллекциях.
6 Стиль сыыйа тарды.