Опубликовано в журнале Дружба Народов, номер 11, 2019
Когда я учился в школе, у нас недалеко от дома был пункт приема макулатуры. Там за какое-то количество килограммов тебе давали талон на приобретение дефицитной книги. (Сейчас пишешь и сам удивляешься: как же мы во всем этом жили?)
Я помню этот вечерний закуток, синий снег, фонари и тетку. Тетка мне дала талон на приобретение «Трех мушкетеров». «Как я тебе завидую, — сказала мне моя бабушка. — Ты прочтешь эту книгу в первый раз и полюбишь Атоса, Д’Артаньяна и Арамиса». Но я их не полюбил.
Я полюбил миледи.
Бедная девочка, клейменная без суда и следствия, привязанная к дереву в окончательно разорванном платье (когда лилия обнажилась случайно во время неудачного падения с лошади во время охоты), даже не пришедшая в сознание, чтоб хоть что-то сказать в свое оправдание, что-то объяснить.
Как она выжила, как отвязалась, как смогла добраться до ближайшего города (дальше, дальше от поместья ее бывшего мужа), сколько унижений и опасностей вынуждена была пережить? Как она смогла стать потом тем, кем стала — леди Винтер? Как смогла пробиться в тайные агенты кардинала?
Я читал тогда эту книгу, купленную за сданную макулатуру, и понимал, что миледи гениальна. А часть книги, где она замысливает и осуществляет побег из замка лорда Винтера (ей не везло на мужей) вместе с охраняющим ее лейтенантом английского флота Фельтоном, которого она соблазнила, даже не переспав с ним, лучшая. Мне до сих пор жаль, что никто не снял фильм по этой части: без всяких мушкетеров, без всякого Ришелье, просто историю, как миледи за дней десять смогла избежать отправки в Америку — а мы знаем, что это тогда была за Америка. Там уже умирала одна героиня другой книги. «Среди дюжины девиц, скованных по шесть цепью, была одна, вид и наружность которой мало согласовывались с положением». Это из «Манон Леско». Ее потом закопает безутешный возлюбленный шпагой, когда уже наконец, слишком поздно, найдет. Но миледи не хотела быть закопанной шпагой.
— Доблестные господа! Вы, четверо мужчин, собрались для того, чтобы убить одну слабую женщину! — так кричала она в лицо своим палачам на том ночном озере в самом конце книги.
И еще крикнула:
— Вспомни, Д’Артаньян! Я же любила тебя.
И Д’Артаньян рванулся. Хотя только несколько дней назад он узнал, что его Констанция мертва. Рванулся с такой силой, что Атос был вынужден ему сказать: «Еще один шаг, и мы вынуждены будем с вами скрестить шпаги».
Всего лишь один ее крик — и он был готов забыть ей смерть Констанции, и клеймо, и даже попытку убить его самого.
Неудивительно, что она так презирала их всех.
Потому что они не стоили даже пряди ее белокурых волос. Не говоря уже о ее белоснежном плече, которое они изуродовали.