Опубликовано в журнале Дружба Народов, номер 11, 2019
Бабушка рассказывала, что я, трехлетняя, проснувшись раньше всех, выходила из своей кроватки, брала книгу с французской песенкой про ослика, иллюстрированную Эриком Беньяминсоном, и шла будить маму. Я говорила ей: «Мам, титай», — и она в полусне несколько раз подряд читала ее мне. Я знала эти стихи наизусть, знала все одежки, которые сочинила для больного ослика хозяйка. И бумажные сапожки, и наколку в кружевах, и фланелевую куртку. По этой книжке я училась читать.
Удивительное дело, я до сих пор иногда размышляю о том, как больному животному могут помочь пуховые подушки. А еще задумываюсь о том, действительно ли ослик был болен? Может быть, хозяйка — глубоко одинокая женщина, она пыталась передать все накопленное тепло существу, которое покорно может его принять. По сути, эта забота — пустая, ослику, если он все-таки болен, нужен врач, нужен ослиный врач, который поставит укол, сделает примочки из антибиотиков, даст пилюли от паразитов. Я представляю, как женщина-селянка сидит и аккуратно подшивает шелк на воротничок. Откуда у селянки башмаки на каблуках и шелк? Все эти размышления в духе профанной психологии об одинокой женщине с синдромом гиперопеки и, не дай бог, с делегированным синдромом Мюнгхаузена не отменяют одной очень важной вещи, которую дала мне эта книга в детстве.
Эта книга стала для меня манифестом нежности. В детстве я представляла себе, как хозяйка аккуратно застегивает на шее ослика шелковый воротничок, он постоянно сползает, она терпеливо его поправляет. Она смотрит в глаза своему ослику, она любит своего ослика. Животное шевелит ушами, переступает с ноги на ногу, и хозяйка ладонями гладит его серую шерсть, что-то поет. Это очень грустная история про то, как человек на языке человеческой заботы старается донести животному свою любовь. Есть ли язык для всех живых существ, на котором можно говорить о переживаемом чувстве? И можно ли вообще передать живому существу свою любовь? Наверное, можно, таким нелепым, беспомощным способом — принести в хлев, где навалены солома и навоз, шелковые ленты, пуховые подушки, кружева…
И почему ослик? Ведь ослик — самое нелепое, самое упрямое, самое непослушное вьючное животное. Как можно любить ослика? Как можно испытывать к нему жалость, нежность, что угодно? А вот так. Нужно просто любить ослика, потому что ослик не боится быть смешным и нелепым. Он не гордая лошадь, он не полезная корова, он не человек, он просто ослик. И кажется, что ослика труднее всего любить.