Опубликовано в журнале Дружба Народов, номер 11, 2019
Поначалу с энтузиазмом взявшись за написание текста о любимой книге детства, я должен признаться, что сейчас испытываю некоторое затруднение. Казалось бы, выбери заветную книгу и сочини небольшую аннотацию: люблю за то, вдохновляюсь тем-то. Но оказывается, дело это не из самых легких. Во-первых, книг, без которых я не могу представить своего детства, несколько. Это и «Мифы и легенды древней Греции», и «Айвенго» Вальтера Скотта, и «Пунические войны» Тита Ливия, и даже «Праздник непослушания» Михалкова. Во-вторых, детств (в отличие от взрослств) много. Что считать эталонным возрастом ребенка? Когда он в первый раз видит себя в зеркале? Когда в первый раз дерется? Когда идет в школу? Предположим, что все-таки этот «эталон» — концентрированный заряд счастья, который (почти) каждый выносит из детства с собой и по возможности сберегает через всю жизнь. Поэтому я остановлюсь на «Хрониках Нарнии».
Книги я полюбил еще до того, как сам научился читать. Примерно в шесть лет. Тогда мама читала мне вслух Клайва С.Льюиса, и, пожалуй, это было первым сознательным воспоминанием о литературе, которая приносит удовольствие и радость (до сих пор эти два критерия остаются для меня едва ли не самыми главными в оценке книги). Притом я не могу сказать, что моя тогдашняя жизнь была безрадостна и тускла. Тем не менее с тех пор литература стала для меня синонимом той шапки-невидимки, надев которую, ты можешь проходить сквозь дни неузнанным для остальных. Или так: плыть параллельно жизни свои особым Гольфстримом. И «Племянник чародея», и «Лев, колдунья и платяной шкаф», и в особенности «Конь и его мальчик» стали текстами, после которых я раз и навсегда осознал, что у жизни бывает отражение, которое подчас превосходит оригинал красотой и даже подлинностью. И это тем более интересно, что «Нарния» стала, должно быть, первопроходцем того жанра, который с годами назовут «фэнтези» (жанра, замечу в скобках, мною горячо нелюбимого). Но в отличие от своих многочисленных эпигонов, Льюис был в первую очередь озабочен не тем, как бы подальше унести воображение читателя, за тридевять земель, но, скорее, смоделировать «внутреннюю» Англию, которую сможет узнать любой его соотечественник и современник. И мне кажется, что в результате «Хроники» вышли далеко за рамки примитивной метафоры.
Я отчетливо помню поездку в Эстонию. Пярну. Каждый вечер перед закатом мы шли к морю, садились на «нашу» скамейку, и мама читала продолжение истории английских школьников, перенесшихся в параллельную страну. Долгие годы после я мысленно проговаривал любой читаемый мною текст интонацией матери. В детстве особую радость доставляет узнавание своих мыслей и переживаний у персонажей книг. Так ребенок учится сопереживанию. Пожалуй, ни одна другая книга в детстве не дала мне столько узнаваний, как «Хроники Нарнии». И самое удивительное, что, пожалуй, тот я спустя многие годы выглядит из прошлого так целостно и ярко, что мне не составляет труда сравнить себя нынешнего с тем, кем я когда-то был. Наверное, в этом и заключается одно из главных чудес литературы.