Опубликовано в журнале Дружба Народов, номер 11, 2019
В фильмах меланхоличные дети заводят друзей воображаемых, в жизни все проще — всегда можно завести себе друга вполне осязаемого — книгу. Ими и были друзья моего детства, тем более что находились они повсюду. Новые друзья жили преимущественно в библиотеке, иногда с ними так не хотелось расставаться, что приходилось просить продлить дружбу. Поход в библиотеку всегда был сродни ожиданию праздника, на котором получишь подарок, но пока не знаешь какой. И только кажется, что его придется отдавать, на самом деле прочитанное остается с тобой, как съеденная конфета, и всегда можно попросить новую — не откажут.
Читать я научилась рано и как-то незаметно для всех. Первая библиотека, куда меня записали еще в детском саду, была… взрослая, просто потому что находилась в соседнем доме. Там работала дальняя родственница, подбиравшая мне максимально детский репертуар из того, что имелось на полках. Так в шесть лет я познакомилась со Всадником без головы и героями «Молодой гвардии», но настоящие открытия еще были впереди и ждали меня в домашней библиотеке. Сампо-лопаренок и Кнут-музыкант из сказок Топелиуса — мальчики с глазами-звездами в рисунках Тамары Юфы были знакомы каждому карельскому ребенку, как и старый, верный Вяйнямейнен из адаптированного для детей издания эпоса «Калевала». Совершенно естественно они соседствовали в моей голове с Динкой — дочерью революционера, а она — с Джейн Эйр, счастливо появившейся в нашей семье в обмен на макулатуру.
В первом классе настал черед Достоевского. На уроках литературы маялась, дома читала все подряд, и черед настал только потому, что со второй полки книжного шкафа перешла к освоению третьей. Не могу сказать, что «Преступление и наказание» произвело на меня большое впечатление. К тому времени я уже знала толк в литературных ужасах и страстях, да и обрушившийся на голову малоприятной старушенции топор Раскольникова в детском восприятии никогда не перевесит леденящий кровь образ безголового всадника или рассказы Эдгара По, которые категорически запрещено читать, когда сидишь зимним вечером в пустой темной квартире один, но все равно почему-то читаешь, холодея от ужаса. Когда становилось совсем страшно, я выбегала на улицу и ждала родителей с работы у подъезда, а девятиэтажка все еще казалась домом Ашеров, по которому разгуливает Маска Красной Смерти. Словом, душевные терзания Родиона Раскольникова были мне не близки, просто приняты к сведению.
Конечно, сюжеты я воспринимала по-детски буквально, поэтому Достоевский имел все шансы, как говорят на уроках литературы, «быть пройденным», и скорее всего мимо, тем более, что «Братья Карамазовы» и «Идиот» показались мне слишком увесистыми, а за ними на полке соблазнительно маячили «Похождения бравого солдата Швейка». Но привыкшая к методическому чтению всего печатного — от газеты «Известия» и журнала «Огонек» по подписке, я решила освоить еще одну книгу в неприметной, шершавой на ощупь обложке — роман «Подросток». И свершилось чудо: книга заговорила со мной обо мне. Мнительный, нервный, косноязычный герой признавался в том, о чем думала я или только собиралась подумать. Выходит, Достоевский мог знать, что творится у меня в голове? Это было по-детски наивное и искреннее изумление. Герой жил романной жизнью, решал свои проблемы, но во всех своих проявлениях — был мной. Под его горькой, язвительной самопрезентацией я готова была подписаться: и меня никто не понимал, и я хранила в душе больше, чем могла высказать, и у меня были сокровенные идеи, и людей я не любила, как подросток Долгорукий, особенно одноклассников и ровно в тех же выражениях. О, как тысячу раз прав и дальновиден Достоевский!
Я взяла карандаш, вернулась к началу и стала подчеркивать «свои» мысли, о которых каким-то образом узнал Достоевский: задолго до моего рождения, я проверила в энциклопедии. Кажется, именно тогда я впервые подумала, что литература — это не просто увлекательно рассказанная история, а нечто большее: таинство узнавания себя в героях, разговор по душам, мучительно прекрасное упоение написанным, когда кажется, что сказал бы так же, но, но, но…