(Д.Орлов. «Чеснок»)
Опубликовано в журнале Дружба Народов, номер 9, 2018
Даниэль Орлов. Чеснок: Роман.
— М.: Изд-во «Э», 2018.
Если открыть
обложку романа «Чеснок» Даниэля Орлова, то сразу за твердой корочкой на
неприметной странице, предшествующей названию, которую обычно все пролистывают не глядя, можно увидеть скромную надпись —
«Честная проза». Эти два слова и объясняют, о чем в «Чесноке» собирается писать
автор, да и собственно название романа они тоже объясняют.
Напрасно
пытаться связать название с известным всем растением. В романе оно присутствует
— вот срывает стебли дикого чеснока где-то за Уралом на берегу дикой реки
Андрей, высасывая жгучую влагу. Плетет в косы выращенный на своем огороде в
теплом Крыму чеснок Анна, мечтая продать в Севастополе. Покупает в Ставрополе у
старушки маленькую головку Иван, жует, борется с выступившими на глазах
слезами… Даниэль Орлов предлагает читателю самому решить, зачем вытащил он это
растение на страницы книги, но вряд ли, на мой взгляд, для того, чтобы
объяснить название. Есть в чесноке какая-то истина. Он и будит, он и
отрезвляет. Отгоняет нечистую силу. Но книга вовсе не о чесноке. Не о растении.
Она о жизни. О жизни без прикрас. Той, которая искренняя. В которой
все по чесноку. Жил бы я тысячу лет назад, вставил бы незаметно для всех в
слово «чеснок» букву «т». Прижилась бы.
Читая роман, нет-нет да и вспоминаешь заголовок давней уже статьи
Солженицына — «Жить не по лжи». Орлов запросто мог взять эти слова для названия
своего романа, ибо герои его живут, руководствуясь этим правилом. Только одни с
первого дня своей жизни, а другие приходят к нему к самому ее концу, умирая, но
даже смертью своей подтверждая истину, что не в
алгоритмической правильности суть жизни, а в ее честности. Просто жизнь у всех
по-разному складывается. У одних она — служение, любовь и долг, а у других
просто список дел, ежедневник, иконка с заметками на айфоне.
Роман Орлова о
геологах. Рваный, сотканный из нескольких пересекающихся историй и растянутый
на пару десятков лет, от начала 90-х, крушения страны — времени, когда все было
тонким, неустойчивым, непонятным, — и до десятых годов двадцать первого века,
со вставшим на крыло бизнесом, с изменившимися ценностями, с еще «их» Крымом.
Геологи — люди удивительные. Кто еще, кроме них, способен отменить в своей
жизни комфорт и удобства ради воли, искренности и дружбы.
Главных героев в
книге несколько. Андрей, отсидевший полтора года в тюрьме за трагедию, в
которой лично он не был виноват. Витька, позже уже Митрич
— предприимчивый таксист, в далеком прошлом шахтер, по причине заработанных в
шахте болезней вынужденный (впрочем, не без радости) уехать с Севера в теплый
Крым. Борода (имя его — Всеволод — затерялось где-то между строк), умница и
беспринципный циник, решивший порвать с геологией, тугим хариусом,
сентябрьскими заморозками и отдавший свое предпочтение офисной сытой жизни и
деньгам. Илюха, двухметровый великан, упавший со
снежника (не путать с ледником), повредивший ногу, ставший инвалидом,
работающий корректором в спортивной газете и мечтающий вернуться на этот самый
снежник вновь. А есть еще Анна, Кеша, Иван и многие другие. И всех их
объединяет, как уже сказано, одна, казалось бы, простая вещь — стремление жить
по чесноку.
Инта. Унылая,
тягостная жизнь. «Север, воля, надежда — страна без границ, снег без грязи, как
долгая жизнь без вранья», — воспевал этот край
Высоцкий. Наверное, каждый второй в городе из бывших заключенных. Больше всего
из тех, что по пьянке. Неслучайно Орлов не пишет в
романе об убийцах или ворах. А вот сесть за регулярное избиение до полусмерти
отчима, который не уважал и сам бивал мать, это не преступление. «Пьянство
здешнее такое же черное, как уголь, такое же злое, как долбеж
пневмомолотка в очистном забое». Главный принцип —
«пей и не требуй себе иного счастья, как только жить». Мрачная, словно
убивающая в тебе все живое картина: «маленькие северные города, поселки при
рудниках и шахтах разбрелись бараками по обе стороны полярного круга, по кромке
крошева пустой породы и шлака кочегарок». Но именно в этих условиях и
проверяются люди — на прочность, на честность, на искренность. Из Пскова ли, из
Москвы ли, из Питера… они становятся другими. «Северный поселок… каждого, кто
тут чуть дольше, нежели на сезон, кто чаще, чем раз в год, сразу карандашиком в
книжечку, а книжечку во внутренний карман пиджака, где теплее всего, куда под
подкладку», подмечает автор. «Для Севера нужен человек, умноженный на два, и
чтобы все остальное, кроме работы торчало за скобками. Или так, или берите
расчет и отправляйтесь в Крым сажать патиссоны». Слова эти, сказанные Егором Теребянко, начальником экспедиции, человеком без остатка
влюбленным в свою профессию, — лейтмотив романа.
В жизни Андрея
есть боль, которая не унимается годами. От нее невозможно исцелиться. Под
колесами его машины погибла девочка. Андрей, взявший на себя
вину своей бывшей подруги и отсидевший вместо нее в тюрьме, не может простить
себе произошедшее и уезжает на Север, чтобы там, в постоянном тяжелейшем труде,
попытаться вылечиться от преследующих воспоминаний. Машина — его,
решение посадить любимую за руль было тоже его, значит, так распорядилась
судьба, и винить некого, кроме самого себя, и ответственность надо брать на
себя и этот крест нести. И только если ты всю свою жизнь стараешься жить не по
лжи, судьба дает тебе шанс. Ту девочку, конечно же, не вернуть, но есть шанс
спасти другую. Именно на Севере у Андрея все наладилось — «словно что-то
замкнулось, зарифмовалось в жизни». Север вылечил.
Борода — то бишь Всеволод. В меру циничный, в
меру искренний. В прошлом тоже геолог, но из тех, кто решил, что надо жить
«правильно». Машина, квартира в Москве, хоть сам он «не местный»,
«понаехавший». Живет правильно, но, по старому анекдоту, зря. Человек, любивший
свою профессию, но резко и неожиданно вставший на те
самые современные рельсы перестройки, когда деньги оказались для многих важнее
и ценнее призвания и любви к профессии. И одно дело, когда по необходимости,
когда надо кормить семью, пытаясь свести концы с концами, и совсем другое,
когда это всего лишь мейнстрим, задача попасть в
поток. И здесь на первое место выходит цинизм. Впрочем, и он не вечен, он
словно асфальт, сквозь который вдруг неожиданно способен пробиться росток,
медленно, но упорно превращаясь в цветущий чеснок.
Ты геолог,
влюбленный в свою профессию, понимающий язык мертвых камней. Но на дворе
девяностые. Время перемен, иных ценностей, время, в конце концов, других денег.
На одной чаше весов — романтика, опасность, лишения, свежий воздух, самогон из
карамелек, прилетающий раз в месяц вертолет, мошка (ударение на
последний слог обязательно!!!), комары размером со слепня, палатка и замерзшая
трава в конце августа, когда ты продираешь утром
глаза. А на другой чаше — кооперативы, деньги, товарные отношения, поездки за
товаром в Турцию, легкие заработки. Что ты делаешь? Ты выбираешь второе.
Проходит время, и у тебя крутая машина, квартира в центре, поклонницы,
прекрасный офис, уважение (или страх?) коллег и подчиненных и слава крутого чувака, который успешен. Вот
только оказывается, что живет этот чувак
зря! «Я просыпаюсь утром, принимаю душ, надеваю рубашку, завязываю галстук,
спускаюсь к машине и в великой своей гордыне еду врать, стяжать, возбуждать
зависть и гнев», — понимая все, говорит Борода про себя Илюхе.
И продолжает жить в своем мире. Мире случайных
попутчиков. Север не для таких людей, как Борода. Его дом — офис, место, «где
тебе станут врать про командный дух… где добродетелью
назначено стяжательство, а грехом человеколюбие и сострадание». Нужно время,
чтобы понять, что живешь ты зря. Слава богу, что время это у Бороды есть —
чтобы бросить все и удивиться, «почему ему казалась столь важной его никчемная
жизнь». Еще не все потеряно, хотя бы потому, что он пытается найти смысл жизни.
«И не найдешь, если живешь среди бессмысленных людей», — качает головой
старенький профессор Кузнецов, когда-то читавший Всеволоду лекции…
Север делает
человека честным. Он проверяет его, рассматривая на просвет. Север отдает свои
богатства не каждому. Наверное, в этом и есть исключительность этой необычной
профессии — научиться брать у природы то, что она таила в себе миллионы лет.
Выращивать, как Митрич, черешню и продавать ее
студентам может каждый, а вот найти и попросить у земли дать свое сокровенное
суждено не всем. Только тем, кто честен и искренен, как Илюха.
Не хочет он жить этой «правильной» жизнью, работать в офисе, спать с чужой
женой, раз в неделю посещать ставшие ритуалом пьянки.
Список дел, а не жизнь. Преданность профессии, вот что отличает настоящих
людей. Ради Севера Илюха готов отдать все, что у него
есть, даже продать самое дорогое (не нужно смеяться, у каждого своя шкала
ценностей) — абонемент на матчи «Зенита». Ему нужны деньги, чтобы стать
здоровым и снова уехать на Север, который это самое здоровье у него и отобрал. Илюха готов ждать операции хоть полвечности. «Полвечности —
это совсем немного. Это можно пережить», — успокаивает он себя.
Жить не по лжи —
это работать честно. Отвечать за каждое свое слово. Отстаивать свои принципы,
делать так, как тебя учили. Увы, герои романа живут в реальной жизни, а значит,
вынуждены иногда от этих самых принципов отступать. Найденный при бурении
алмаз, возможно, предвестник большой алмазной жилы, безжалостно брошен в реку.
«У нас договор на комплексную геофизическую съемку по поиску коренных и
россыпных месторождений алмазов. А тут ни магнитка,
ни гравика, ни сраная
геоакустика ничего не подцепили. А бурение показало
наличие продуктовой россыпи. Бурение! Заверочный
метод. На хера
теперь воркутинцам с нами работать, если керн дает больше информации, чем
числовые методы». Боязнь потерять работу, деньги, будущее, профессию —
превалирует. Честь и совесть страдают. Эту боль можно залечить бутылкой
самогона. Так же и с найденным в Крыму древним поселением. Никто не знает,
сколько ему тысяч лет, и не узнает никогда. На месте, где геологи проводят свои
исследования, должен стоять дом. Участок присмотрен инвестором. Под землею
ничего не должно быть. «Вы поймите, чудики, мы деньги получим, только если здесь
ничего не найдем. Если здесь ничего нет, то и земля что-то стоит, а значит и
вложения оправданы», — объясняет начальник строительства. Приходится
соглашаться.
Роман абсолютно
искренен и честен. В нем нет ни доли украшательства. Пожалуй, эта честность даже
вредит «Чесноку». Герои (как и положено, впрочем) говорят на своем
профессиональном языке. Язык этот узок и понятен не всем. Безусловно, он нужен
и даже обязателен в таких случаях и придает роману естественность, своеобразную
«привязку» к месту и к профессии. Правда, из-за этого книгу не так-то и легко
читать. «Рассчитывали гравику на Сарьюге
делать, два квадрата карты заактировать». Все поняли, о чем речь? Возможно,
именно по этой причине роман и назвали книгой для медленного чтения. Впрочем,
все это мелкие придирки.
Наверное,
«Чеснок» можно назвать романом о еще не потерянном поколении. Поколении,
которое по прежнему предпочитает честность и
искренность. Герои «Чеснока» не шатуны. Живут осознанной, умной жизнью. Живут
не зря. А потому абсурдный, совсем не хемингуэевский
колокол без языка, в который надо кидать камнями, чтобы извлечь звук, колокол,
неожиданно появившийся на последних страницах романа, звонит вовсе не по ним, а
по другим, тем, кто живет правильно, но зря…
Сидит Анна дома,
пожилая уже, одинокая женщина, плетет косы из чеснока. Никому тот чеснок не
нужен в их поселке, у каждого его полный огород. Ей бы в город, там чеснок
можно продать. Нет в городе чеснока. А потому и правды там нет, и честности
тоже. «В городе живут иначе, даром. Да и живут иной раз напрасно», — словно
подводит итог роману старый профессор. Вот только до города Анне ехать далеко и
тяжело. А потому в городах правды и не сыскать.
А может и не
нужен чеснок в городе? Так же, как и честность…