Рассказ
Опубликовано в журнале Дружба Народов, номер 6, 2018
Ахманова
Влада Юрьевна родилась в 2001 году. С отличием
закончила Детскую полицейскую академию, любит литературу (всемирную) и музыку
(зарубежную). Любимый исполнитель — Lorde (вы увидите
цитаты из ее песен на русском). Любимая книга — «Скажи волкам, что я дома» Кэрол Рифки Брант.
Любимые животные — волки. Живет в селе Ишлеи,
Чувашия. Это первая публикация автора.
1.
Слава и пролитая кровь
Раздается крик —
Из-за нас они теряют рассудок.
И вот чем всё оборачивается:
Мы на арене
И хотим крови.
Мы нарочно открыли окно, чтобы лунный
свет просочился в нашу нехитрую обитель. Закрыли дверь на замок и прихватили
вишневый компот в огромной трехлитровой банке, железные кружки, старые и
затертые, черпак; случайно ложки — за компанию. Полная круглая луна глядела на
нас с удивлением и сочувствием. Свет мы выключили — странно, если в
гимназии-пансионе для зажиточных детишек посреди ночи свет горит. Конспирация,
решили мы, прикрытие, хотя и ненадолго. Собрались для поминок, а получилось,
что еле сдерживали смех сквозь слезы. Провожали Томаса Андреевича Становича, незаконно находившегося сейчас в комнате, пили
за его деда, умершего от цирроза печени.
Кто он такой, Томас? Сирота при живых
родителях, чье детство пришлось на родительские пьянки.
Для него нормально это, он сам сказал. Ардис
прибавил: «Голова замерзла, не соображает!..» И действительно, Томас видом
своим похож на скинхеда в лучшие годы: лысый, в спортивном костюме и в белых
носках на элегантные туфли. Простить ему суматоху и горе? Ты пил так, словно
мир на краю гибели (неправда). Лучший друг заярил
тебе в глаз (понимай, как хочешь).
Больше остальных Томаса понимал
Александр Степаныч Степанов, для нас — Саня. Они были
«пришлыми». Дело в том, что мы, восемь человек без вышеупомянутых,
дружим с детства. Практически с пеленок. А дальше — гимназия:
переезд от родителей, новые правила, радости, горести, школьная жизнь по
правилу «Либо ты, либо тебя».
Сейчас, я чувствовала, происходит нечто
волшебное, нечто, способное изменить ход истории. Кому-то нужно уйти, —
клянусь, мы не со зла.
Диана точно плакала. Сентиментальная моя
девочка. Остальные держались с попеременным успехом; просто молчали, бросались
фразами изредка — то был наш последний день вместе, не хотелось расточать энергию
на пустяки. Я смотрела на звездное небо, сидя на полу со стаканом в руке.
Заметив Большую Медведицу, подняла правую руку ближе к глазам: там, на сгибе
локтя, родинки формировали похожую фигуру.
Хотелось говорить о важном и вечном, но
слова не шли, терялись по дороге из пункта А в пункт
Б. И все же, десять человек на одном полу — перебор, как ни крути.
Руки-ноги затекли, необходимо встать.
Тут же, будто почувствовав это преступное желание, Варенька положила голову мне
на плечо. Волосы у нее густые, слегка рыжеватые, и пахнет она сдобной выпечкой,
домашняя и добрая подруга. Здесь ни у кого не получается сомкнуть глаз.
— Как мило, девчата, — умильно поглядел
на нас Борис Алексеевич Ардис, ухмыльнувшись.
Прозвучало издевкой, если честно. Ненавижу его, как он
ненавидит имя, данное ему, и отзывается только на «Ардис».
— Кажется, ночь грозится быть хреновой, товарищи.
Собираетесь и дальше штаны просиживать? Я — нет.
— Что предлагаешь, умник? —
поинтересовался Марк Аркадьевич Песчаный, старший брат Дианы. — Нам, знаешь ли,
попадет, как ни крути, за ночные бдения. Не говори только о побеге!..
Я встрепенулась всем телом. Побег? А так
можно?
— Сбежавшие подростки никого не удивят,
так-то. Хочешь храбрость показать? Вон, старушку на соседней улице переведи,
раз уж не терпится…
— Не я сбегу, у с п о к о й с я. — Медленно
произнес сводный братец Ардис. Сводный, потому что
его отец — приемный ребеночек моего деда, дяди Лёши. — Только нужно отвести
Томаса на вокзал, пока его из опеки не нашли. Дед-то лапки сложил, просрал все. Я моему лучшему другу
сдохнуть не позволю.
У Тома словно
глаза раскрылись; мне показалось, они блестят. Он благодарно схватил Ардиса, стал толкать его, как неваляшку, из стороны в
сторону. Анджей Янович Новак, Дмитрий Дмитрич Ларин и Михаил Иванович Шульга вмиг оказались рядом
и повалились все несносной барахтающейся массой. Вы могли бы попытаться
убить нас, но мы — гладиаторы. Каждый свиреп, как бык, но в душе мы
освободители.
Стали обниматься все. Мои руки хватали
чьи-то волосы, одежду, даже носы. Потрепали изрядно и меня. Когда первый
всплеск эмоций прошел, мы-таки начали пить компот.
— Давайте за Волка, а!.. — предложил
вездесущий Мишка. — Наш же призрак, наш любимый!.. Покровитель гимназии и ее учеников. Должен помочь! — авторитетно заявил друг. —
Не, ну правда, должен. Твой дядя, Рина.
Попроси его.
Мой дядя — Натан Натанович Гриневский,
младший брат деда. Умер в семнадцать лет. По официальной версии, упал со
второго этажа на кафельные ступени при входе в дом. Я никогда не думаю о
смерти. Если ты думаешь о ней — это нормально.
Спустя тридцать-тридцать пять лет явился
призраком несчастным старше-классникам,
бухавшим за гаражами. Пожурил их невежественность. Постепенно, мало-помалу,
превратился в местного бога. Просили у Волка хорошие оценки, удачу, счастье —
нечто до абсурдного смешное и жизненно необходимое.
Как кровный родственник бога, я испытала на себе тяжесть косых взглядов, полных
то ли благоговейного ужаса, то ли разочарования. Сколько раз говорили мне о
чрезвычайной моей похожести на дядю! Мол, волосы короткие,
темные, глаза черные, бесстрастные (утверждали: демонические, но я не
соглашалась). Намекали на восточные гены (Восток
откуда только разглядели?). В общем, роль у меня — и жрец, и жнец, и на дуде
игрец.
— Просить помочь нам сбежать?
— Стоп-стоп-стоп!.. — начал, было, Марк
нравоучения. Дима перебил:
— Прикроем ребяток. Дело сделаем. Хорош
бояться.
Анджей многозначительно закивал головой.
Разумеется, мы могли друг друга прикрыть, наши родители очень дружат, потому и
мы дружим. Для парней предавать, строить козни за спиной, шушукаться — нет
ничего хуже и противнее. Я верила в них слепо, послушно, доверяя всем сердцем. «Втайне
тебе нравится. Ты хочешь вообще на свободу?»
Время решительных действий.
Я подскочила, опрокинув стакан, —
красная лужа разлилась по линолеуму, — взяла лицо Томаса в ладоши и задала ему
вопрос, глаза в глаза: «Хочешь, мы спасем тебя?» Ничто меня, очевидно, не
смущало. Ребята замолкли на мгновение. Учтивы во всем, кроме одного
(владения мечом). Видит Бог, мы любим древние виды развлечений (по старинке).
— Риночка!.. —
Диана с кошачьей грацией очутилась рядом. — Ты можешь сама на вокзал Томочку сопроводить? Нельзя так! А вдруг — маньяки?..
Рядом захохотал Миша. Правильно сделал:
он же сын моей крестной и знает меня лучше, чем кто-либо.
— Она?! Да она… Ха-ха,
скорее ее маньяки испугаются!!!
— Почему? Она же не страшненькая. Случай
— единственная игра, в которую я играю. Мы позволяем битвам выбирать нас.
Не нужно быть провидцем, чтобы
предугадать дальнейшие события. Во время всеобщего веселья я успела надеть
куртку и нахлобучить шапку на голову. Ботинки уже были на мне. Окно открылось
на удивление просто; стоило поблагодарить Бога за первый этаж и теплую
безветренную погоду.
— Подождите-ка, детишки! — Ардис от возмущения встал на ноги и теперь возвышался надо
мной на добрые 20 сантиметров. — Почему ты? Когда меня
успели послать к чертовой матери?
— Хватит, бро,
реально. Мы договорились с Риной раньше, и к тому же
она здесь родилась, в этом городе…
— А я не родился!..
— Ну не жил же!
Мы подобны мечам, но я думаю, в
действительности мы сражаемся сами с собой.
За луной я следила больше, чем за
говорливыми петухами на заднем плане. Отчего на ней пятно в виде девушки с
коромыслом? Отчего луне нельзя верить? Вдруг ее свет нас отравил, потому мы
стремглав несемся в бездну страстей человеческих?
— Идите втроем, ей-богу. Подеретесь еще,
кровавые ошметки за вами потом отмывать, — Саня, как
владетельный хозяин комнаты, решил от нас избавиться изысканно и со вкусом.
— Возвращайтесь скорей, — Варя бросилась
обнимать нас троих. Томасу доставались девичьи слезы и суровые мужские
рукопожатия. Я догадалась: ребята думали, они прощаются с Томасом навсегда.
Куда он едет? Зачем? Есть ли смысл бежать от судьбы? Закаляем наши души,
поэтому мы готовы, когда приходится, убивать время.
Одно я знала: смысл есть в борьбе.
Желание жить движет всем сущим, рождает любовь в бесплодной почве пустоты.
Разве любовь — не жизнь, не борьба? Теперь или никогда.
Теперь или никогда.
Втроем мы выбрались на свежий воздух, перемахнули
в два счета забор (дядя Ваня-охранник по ночам беспробудно спит, а камеры нас
не волновали). Лунная дорога вела по гравию вдаль. Многоэтажные дома сгрудились
вокруг атлантами, подпирающими землю. Деревья отбрасывали тени. Фонари
успокаивали наличием здравого научного начала. Проезжали машины, быстро,
наслаждаясь свободными пространствами асфальта.
Молча мы
отправились
в путешествие. Победа заразна.
2.
Белозубые подростки
Мы скорее умрем, чем покажемся здесь днем.
Полагаю, вам повезло, что сейчас темно.
Если мне понравится, мы останемся.
Произведите впечатление на императрицу, выпейте.
Анджей поднялся на ноги и сладко
потянулся. С уходом троицы будто воздух стал легче —
из-за ветра ли? Нет, просто на душе теперь было покойно. Чувство ошеломляющее и
захватывающее: впервые в жизни мальчик ощутил себя способным
на великие противозаконные дела. Мысль эта опьяняла, светилась ярко-красными
прожекторами с надписью «ОПАСНОСТЬ». Анджей затряс головой, светлый хвост
жестких волос взметнулся на макушке — «бррр!..» Мы
сияем нашими улыбками.
Миша в неясной тоске смотрел в заоконную даль.
— Сигареты есть у кого? — шепот Марка
резко упал на абсолютную тишину.
— Марк!!! — послышались укоризненные
вопли сразу с нескольких сторон. Диана тетрадью по математике ударила его раз,
второй, критически воззрилась на показавшуюся ей тонкой вещь — и колотила уже
не одной, а двумя тетрадками: прибавилась литература. Провозгласим синяки
наградами.
— Не ожидал, не ожидал…
— Мы завтра все уезжаем, ну и черт с
ним!..
В руке Димы оказалась зажигалка,
красивая, металлическая; с щелчком откинулась крышка,
пламя вырвалось алым всплеском. Сигарета одна на двоих.
Миша и не заметил, как оказался «в
малине»: Диана прижимается справа, Варька греет слева, и обе усиленно делают
вид, будто им невозможно плохо от дыма. В нос ударили резкие девчачьи запахи:
приторная ваниль и нечто наподобие розы. «Рина
говорила, ароматы несут много информации. Запах бесподобен. Она никогда ничем
не пахла, может, свежим шампунем и шоколадом. Однажды… один раз от нее несло
мужским одеколоном. Отшутилась: мол, папина рубашка невыстиранная.
А еще от нее несло махоркой». Все вышло просто прекрасно. Никто не носит
мантию так, как я.
— Пожарная сигнализация? У нас ведь дым,
ребят, дым!.. — Варя потянула Мишу за рукав — он сморщился от негодования и
чуть не толкнул ее. Их зубы блестят, как огоньки в тоннеле, в котором мы
сидим и ничего не делаем, — мы это любим.
— Этой ночью отключили свет. Догадалась?
Мы давно планировали «Тайную Вечерю», знаешь ли.
— Не богохульствуй!.. — спросонья
донесся голос Саши из-под одеяла. Сын священника дрых
без задних ног, дым проник в легкие и скомандовал мозгу раскрыть глаза. Саша
глаза раскрыл, узрел друзей, занятых греховными делами, и глаза вновь закрыл.
Он выдержал безоговорочную веру гимназистов в Волка, выдержал их молитвенные
приношения в виде жженой бумаги и конфет, терпел ненависть своих товарищей к
маленьким людям, всегда отказывался от денег. Пришел день, когда Саша поймал
себя на восхищенном разглядывании костра, в коем бугрился и плавился мусор,
найденный на улицах города. Они специально ходили по городу и собирали мусор.
Они провозгласили это «ритуалом». Александр тогда понял истинные значения слов
«вера» и «власть». Что бы вышло, если бы «ритуалом» назвали не сбор фантиков по
запыленному проспекту, а например, питье крови каждую субботу? избиение
новичков? жертвоприношения?
Мне нравится ход ваших мыслей, но у нас
свои методы.
Алекс внутренне содрогнулся и сел в
кровати. Завтра друзья уедут. Останется он один, и ему одному придется стать
жрецом Волка.
Холод неверия хлестнул его по спине.
— Эй, ребят… А
Томас в курсе, кто высказал его родителям по телефону «претензии»? О тех, из-за
кого его из дома выгнали? Белозубые подростки наготове.
— Ммм, дай-ка
подумать… — Анджей от усердия надул губы и почесал затылок. — Да. Он в курсе.
Он им премного благодарен, — мальчик улыбнулся, как Чеширский
кот. — Ты ведь о Рине с Ардисом?
Почти все сделали они. Всегда и везде были они.
— Почему?..
— Ненавидят пьяных ублюдков.
Если хотите, мы поможем вам избавиться
от рубцов. Провозгласим синяки наградами.
Анджей легкомысленно вздохнул, пожал
плечами, словно хотел сказать: «Ой, какая беда, ой, как мне жаль!..» На самом
деле звучало бы: «И правильно сделали, что послали их, недоносков,
в самое пекло».
Пухлая Варя, похожая на идеал русского
народа, вздохнула на всю комнату протяжно и тоскливо:
— А женщин вы
почему ненавидите?
Сквозь дым она услышала: «Такое время». Они
другие, они и кажутся другими, это у них в крови.
3.
Команда
Мы живем в городах, которые вы никогда не увидите по
ящику;
Они не самые прелестные, зато мы умеем всем
заправлять.
Мы живем в руинах дворца собственных желаний.
И ты знаешь, мы все друг за друга горой.
Мы бежали от полиции три квартала,
скрываясь в кустах, срываясь на долгий, протяжный, задыхающийся смех. Ночью
все-таки дрожь берет, и патрульные машины не дремлют; холодный пот стекал по
спине и щекотал. В довершение всего парни почти тащили меня за собой, держа за
руки. Удивительно, сколько вполне приличных людей ходит во тьме! Кавалеры ведут
своих дам под ручку; молодая семейная пара с ребенком; старичок с бультерьером. И ни у кого мы не вызвали ни малейшего
испуга: видно, привыкли люди к побегам. Гончие останутся в цепях.
Дойдя до перехода через дорогу, мы
остановились. Многоэтажный дом спрятал нас. Я вспомнила: элегантная «сталинка» называется. Хорошее начало, ничего не
скажешь. Все стаканы разбиты, осколки у нас под ногами.
— Вокзал через дорогу в двух шагах
отсюда, — на удивление прилично Ардис показал нужную
сторону Томасу. Тот сидел на бетоне, прижавши сумку к груди. Каждый пытается
достичь той любви, которая им не светит.
Большая медведица на пару с Луной
сопровождали путников. Кому верить? Той, что вечно меняется, или той, что носит
название «Семь разбойников»?
А мне можно верить? Разве порядочно
помогать молодому человеку, родителей которого лишили родительских прав,
сбегать от родственников? Не аморально?
Разве сидеть
сложа руки, видя погибель друга, не аморально? Мы пока не утратили нашей
милости.
Мир — большая книга со
множеством разноцветных страниц, переливающихся во мгле, в тумане вечности.
Скажи мне, друг, какой цвет ты видишь? Цветов много, бесконечно; столько же и
мнений.
Мир льстит каждому, шепча: «Я люблю
тебя». Человеку из миллиона дорог он выбирает лучшую,
подсказывает: «Иди, вот твой путь, твоя дороженька, ты достоин превосходнейших
даров. Нет причин терпеть боль». Однако пропащий
сидит, не шевелясь, и кричит: «Почему, почему мне не досталось ничего просто
так!.. Бедный я, несчастный, пожалейте!» Для мира нет хуже
предательства. С радостью откроет он объятия, коль в дальнейшем покаешься: «Я
прощаю». Посмотри на Твое Величество — и раздастся
голос.
Волк показал мне любовь, именуемую
уважением.
— Иди. Вали на все четыре стороны, чтобы
я тебя больше не видел, брат, — Боря шандарахнул
Томаса по спине кулаком, осклабясь. Желтые клыки
показались и тут же исчезли. — Дурацкое имя у тебя
все-таки, не по-нашему.
— А твоя фамилия вообще хрен знает откуда взялась.
— А давайте не будем дискутировать! —
мне удалось запрыгнуть и обнять их двоих за плечи. Высокие стали лбы, я и не
заметила. — Том, уезжай с рассветом, паспорт и ключи от сестринской квартиры у
тебя с собой, она ждет. Через месяц исполнится 18, никуда тебя тогда не заберут
(если только в армию!). Постарайся вести себя до поры до времени тихо, не
буянь, скандалы не устраивай. Всё. Волки преданны друг другу, но не преданы
собою. Зовите всех дам, они сегодня при параде.
— …но не
преданы собою, — Томас удалялся. Шел вперед. Руки в карманы, собранный и
энергичный, знающий о безграничных возможностях. Теперь впустите кавалеров,
на их коже будто лунные кратеры. Мы любим месяц как
братца, когда он освещает комнату. Возле вокзала он проорал на прощание:
— Услышимся,
Волки!..
— Ну не скотина! Он нас ментам сдаст!
Пришлось дать деру. И ты знаешь, мы
все друг за друга горой.
Волку наскучило
быть одному, волк был предателем тайным;
решил милый
зверь закончить игру, собрав ребятишек случайно:
первый волчонок
был внучкой родной — голод ее захватил с головой;
она погибала с
тоски (как печально!..), но вскоре увидела чашечку чая;
рыжий волчонок
всегда под рукой — помни, что брат следит за тобой;
третий, наверно,
объелся любви: он замкнут, он сдержан — и добр внутри;
четвертый
волчонок умнее других (надменный, конечно, да стоит троих);
брат и сестра
ненамного всех лучше: «я много хочу» и «желаю лишь больше» –
пятый
с шестой к жизни готовы; номер седьмой была дамой суровой:
в юные годы спор
заключила — «всех переплюну, буду счастливой»;
волчонок восьмой
заплутал по дороге: «кто я, откуда, скажите мне,
боги»;
девятый очнулся
после мучений — теперь спит спокойно, живой и счастливый;
десятый же снова
в пути: он в бегах, он в болоте, идет в полынью —
он ищет семью.
4.
Рёбра
Мечта не такая уж и сладкая.
Мы кружим по лунным улицам;
Я одинока, как никогда.
Взрослеть так страшно.
В конце августа пошли дожди. Я мысленно
благодарила траву на земле, солнце в голубых небесах и мрачных прохожих — им я
улыбалась (что у нас квалифицируется как «помешательство»). У меня серьезная
причина: капли благодатной воды смывали написанное маркером имя на бандероли. Хочу
вернуть тот образ мыслей. Когда осталось «…с Андреевич», здравый смысл возобладал над разумом — я
раскрыла зонт. Помыслы, вертевшиеся в наших головах. Дома с
балкона сфотографировала двойную радугу — какая
удача!..
В пупырчатой пленке запряталась книжка
под названием «Tell the Wolves I’m Home».
Из переплета выпал буклет Академии МВД. Больше ничего. Недостаточно ощущать
утрату.
Иные подсказки были бы излишни. Хочу
обратно.
С Ардисом
удалось связаться довольно скоро. Он опять поссорился с отцом и доживал свой
век без карманных денег. Ни я, ни он не способны жить
в четырех стенах. Мы можем болтать без конца. Мне очень хочется сказать
спасибо родителям, понимающим мою душу кочевника и его — захватчика. Да, он
захватывает земли и людей. Да, он жуткий собственник. Его имперские наклонности
не знают границ. Но я знаю: в самую тяжкую минуту он является из ниоткуда. Мы можем творить чудеса.
Мне кажется, я его уважаю.
— МВД?! — вскричал Ардис.
Буклет он уже помял до непотребного состояния, поэтому книгу я берегла в руках
как зеницу ока. — «Пацан к успеху шел», однозначно!..
На его и на моей
одеждах красовались золотые эмблемы. За что мы боремся, если скоро уедем? Выигравшие лотерею еще до рождения не нуждаются в сочувствии.
Не умеем жалеть, не умеем любить, выпускаем когти средь бела дня. Подозреваем
целый мир в измене. А кажется, изменились только мы. Остается перечитывать
старые книги и заново впитывать память веков — ведь мы забыли наших предков. И
хохотать до боли в ребрах.
29 октября 2017
г.