Л.Элтанг. «Царь велел тебя повесить»
Опубликовано в журнале Дружба Народов, номер 3, 2018
Лена Элтанг. Царь велел тебя повесить: Роман. — М.: CORPUS,
2018.
Белая простыня,
натянутая на стене. В комнате темно. «Сейчас в желтом кружке замерцают
волнообразные тени, потом на экране появится поезд, паровоз полетит… прямо в
лицо, потом возьмет чуть правее, обдавая горячим паром». Где-то сидят братья
Люмьер, смотрят, как машинист бросает в топку уголь. Зрителям страшно, вдруг
тяжелый состав прорвет белый экран, сметет все на своем пути, передавит всех
сидящих в зале. Роман Лены Элтанг «Царь велел тебя
повесить» не о поезде вовсе. Он о жизни, которая так его напоминает. То рвется
во весь опор, то стоит на месте, а то и вовсе оказывается не настоящей, а всего
лишь кем-то написанным сценарием, по которому должны снять фильм. А может быть,
жизнь — это и не поезд вовсе, а вокзал. Суета, шум, пассажиры. Сейчас они
выйдут из вагонов и разойдутся по домам. Дважды проносится по роману состав, на
первых и на последних его страницах, словно делает круг, уехал и вернулся,
завершил цикл. Вот только движение это — двумерное, проекция реальной жизни на
белой простыне…
«Раз, два, три,
четыре, десять — царь велел тебя повесить. Но царица не дала и повесила царя».
Детская
считалочка — немного странная, излишне жесткая, слегка нелепая — аккумулирует в
себе практически весь смысл романа.
«Царь велел тебя
повесить».
Фраза эта
вынесена автором в название романа. Осознание смысла ее приходит не сразу.
Довольно долго название представляется странным и нелепым, чужеродным, как
кривой костыль в руке одетого в элегантное дорогое пальто человека. Постепенно
смысл открывается.
«Раз, два, три» — это три
главных героя романа. Лютас, Костас
и Зое. Именно от их лица ведется повествование. Каждый по очереди пишут они
книгу. Умирающая от рака Зое нашептывает на диктофон в
надежде, что Костас найдет его после смерти и услышит
ее слабеющий голос. Костас вначале набирает
свой текст в тюрьме, в ноутбуке, позже карябает слова карандашом на оберточной
бумаге, пишет жене, которую не видел четырнадцать лет… ведь
не было любви. Третий герой, Лютас появляется
не сразу, словно из-за угла, он злой гений, будто тот самый машинист, который
принимает решение — разгонять поезд или останавливать. У него проектор и белая
простыня. А еще он читает все, что пишет Костас, и
корректирует книгу. Это он соавтор романа Лены Элтанг.
Похоже, это он царь. Впрочем, об этом позже. Элтанг
плетет косичку сюжета из трех дзукийских прядей
волос.
«Четыре» — это Агне, дочь Зое. Она постоянно присутствует на страницах
романа, но только в третьем лице, в воспоминаниях и записках главных героев. И
лишь в конце автор дает ей слово, будто вставляет в косичку цветок или
схватывает резинкой волосы в конский хвост — конец книге. Агне
появляется в самый ответственный момент. Ее появление — венец, пожар. Пожар в
прямом и переносном смысле слова. Точку в романе ставят не главные герои, а
второстепенные, люди из эпизодов. Десятки статистов-пассажиров хаотично
двигаются в фильме Люмьеров на перроне. Мы думаем, что главный герой тот, кто в
паровозе, машинист, готовый дать сигнал к отправлению. Возможно, и так. А
возможно, главный герой ходит по перрону, смешавшись с толпой встречающих.
Дирижирует кажущимся хаосом.
«Но царица вдруг
пришла и повесила царя». Вторая часть пословицы мелькает в романе лишь
однажды. Между прочим сказанная, скрытая строчками сверху и снизу, именно эта
фраза и есть самая главная, раскрывающая смысл романа, уступающая первенство
фразе первой, но знающая свой вес. Царь может велеть повесить кого угодно. На
то он и царь. Вот только у царицы другое мнение. В детской считалке она
сильнее. Это не карты. Это шахматы. Вся жизнь игра, как ни банально это звучит.
Если ты начал играть с ней, помни, что кто-то сможет обыграть и тебя.
«Царь велел тебя
повесить» — для терпеливых читателей. Собственно, все творчество писательницы
не для людей, подбирающих книги по принципу — что бы такое почитать, пока едешь
в метро. 544 страницы. Сюжет развивается медленно. Элтанг
работает тщательно, выписывая страницу за страницей. «Вожусь с этой историей,
будто Сезанн со своей горой Сент-Виктуар, но никак не
доберусь до вершины», — вроде бы извиняется за нее Костас.
Первые 350 страниц я читал неделю. Пару раз было желание распрощаться с
романом. Мешали Вильнюс и Лиссабон. Волею судеб — два моих любимых города, в
каждом из которых я бывал не раз. Герои романа бродили по знакомым мне улицам.
Иногда терял нить сюжета. Текст одного героя наслаивался на текст другого. Лютас с Костасом словно менялись местами. И вдруг все встало на
свои места. Будто поезд набрал свой темп. За сотню страниц до финиша он понесся
с бешеной скоростью. Элтанг перевернула сюжет,
заставила удивиться и читать книгу до последней страницы, жалея, что она скоро
закончится.
Есть убийство.
Даже три. Первое — ненастоящее, второе тоже. Только третье реально. Не случайно
гадалка когда-то нагадала, что в доме у Зое умрут три человека. Фабиу
повесился. У Зое рак, ее
смерть — дело времени. Лютас застрелен. Все как по
нотам. Костас под подозрением. Он, полукровка из Вильнюса, которому по наследству от тетки
достался фамильный дом в Лиссабоне, попадает в странную и невероятную историю.
У Костаса алиби: в момент убийства он находился. Но
он под подозрением. Вот только следственный процесс, в который он вовлечен,
особый. Словно Кафка помогает Элтанг раскручивать
сюжет. Вокруг Костаса актеры, которые играют в
детектив. Все ненастоящие. Следователь, адвокат, охранник. Режиссер спектакля
мстит Костасу за поруганную честь невесты. Костас не виновен в убийстве, но
виновен во всем остальном. Виновен в том, что жил ничтожной
жизнью, не стремясь что-то в ней изменить.
Текст продуман до мелочей. Если в первой главе есть ружье,
значит, в пятой оно выстрелит. У каждого героя своя роль. Вишневое варенье —
кровь. Банки с помидорами — записки. Даже дверные ручки, мелькнувшие в начале
романа, возникают в конце книги — в золе и пепле. То же можно сказать и про
людей. Жизнь — театр. Все люди в ней актеры. У каждого своя роль и свое время
выхода на сцену. Герои радуются, плачут, умирают. Живые в морге играют мертвых.
Мертвые — живых. Прах Зое веется через всю книгу, рассыпаясь ближе к концу, а
на последних страницах и вовсе смешивается с пеплом сгоревшего дома. «Свою
любимую женщину я вытряхнул из пылесоса на бумажное полотенце, переложил
обратно в урну и завинтил крышку покрепче», — вспоминает Костас.
Но все это время героиня как будто живая. Стоя в вязаном платье в морозном Тарту,
лежа в постели в Лиссабоне, сидя в инвалидном кресле на балконе.
Детективный
сюжет лишь ствол, обросший корою, закрытый ветками и листвой. «Царь» в первую
очередь не детектив, а психологическая драма об одиночестве и любви,
предательстве и ненависти, мести и доброте. Книга о человеческих судьбах. А еще
— о чужих этому миру людях.
Все они — вечные
странники. «Тетка была не тетка, сестра не сестра, а отца я в глаза не видел».
Поляки, русские, литовцы… — все наследили при рождении Костаса.
«Вильнюс распухает во мне, хотя место ему на дне затянувшейся раны, в капле
сукровицы». Лютас — литовец, работающий в Германии,
ненавидящий ее, вынужденный снимать фильмы сомнительного содержания, лишенный
любви: «Я живу сквозь зубы, ненавидя германское кино, германскую литературу,
германскую оперу, германскую походку и стать». Зое — русская странница,
прибившаяся волею случая к берегу реки Тежу, живущая
с нелюбимым мужем и постоянно думающая о том человеке, который первым помог ей
на португальском берегу. У Зое
нет друзей. Муж повесился, оставил ей в наследство дом. Дочь как чужая. Костас сторонится ее. Остается Лиссабон. «Город был моим
единственным другом, других друзей у меня не было».
А еще Лилиенталь, придуманный хромой черт, попавший в аварию по пьянке и проводящий свою жизнь в инвалидном кресле. Человек,
возникающий из небытия, чтобы дать нужный совет и уходящий в неизвестность.
Мифический герой, совершающий реальные действия, летчик, живший десятки лет
назад. Агне, работающая в африканской
благотворительной миссии, в руках которой завернутая в тряпки кукла вместо
ребенка — настоящего сына или дочери нет и, возможно, уже не будет никогда. А
еще сошедшая с ума Габия,
покончившая с собой Соле. Чужие люди, лишние,
стоячие, в жизни мы бежим от таких.
Их идеал Оська,
русский странник, ищущий место, где нет смерти. «Время — это всего лишь
определенное количество движений, люди договорились отсчитывать по ним минуты,
и если бы все мы находились в полном покое, то и времени никакого не было бы.
Из чего следует, что можно найти место, где его нет вообще. То же касается и
смерти, ведь насчет того, что такое смерть, люди тоже договорились». Оська
объясняет: «Сбиваться с пути не страшно, главное, не останавливаться».
Не все герои Элтанг на это способны. Это только кажется, что они в
движении. Путь их конечен и заключен в кольцо, которое невозможно разорвать.
Помните поезд? В романе он ездит по кольцу. Впрочем, и Оська бежит только с
одной целью — найти место, где можно найти точку покоя и встать.
Где-то между
страниц романа затерялись строчки про шаманов, которые могли видеть мир
наизнанку. Что-то делали со своим глазом, как-то выворачивали его. Герои Лены Элтанг видят мир именно таким. Костас
— через призму абсурда, заключенный вначале в странный свой дом, а затем в киношную тюрьму. Лютас — через
белую простыню на стене. Зое — из урны с прахом. Роман страшен своей изнанкой.
А еще в нем нет положительных эмоций, ибо нет счастливых людей вообще. Покажите
мне хоть одного счастливого в этой книге, и я отрублю себе фалангу на мизинце,
как отрубил Лютас на спор.
Раз, два, три,
четыре, десять…
А где пять?
Шесть, семь? Роман Лены Элтанг об этих пропавших
цифрах. И о ненужных людях. О Костасе, Зое, Лютасе, Агне, Габии…
все они неприкаянные, забытые, потерявшиеся, залезшие в чужие норы. Они словно рапаны — есть «такое морское существо, оно сверлит дырку в
раковине моллюска и впускает туда что-то вроде травяного молочка. Потом ждет,
пока хозяин раковины расслабится и откроет створки, а потом сжирает
его целиком». Герои Элтанг живут, как рапаны, в чужой «раковине», в чужой стране, в чужом доме.
«Царь» — это роман о хождении по мукам ненужных миру людей. «Перед тем, как
двигаться дальше, нужно посидеть, это и есть жизнь: перед тем как умереть, мы
посидим». Кажется, что герои двигаются. Но все относительно. Они сидят. Сидят в
тюрьме. Каждый в своей. И не хотят открыть дверь,
которая вовсе и не заперта. Их дом — тюрьма. Или
наоборот.
Вот мы и подошли
к главному герою книги. Старинный дом, с огромной историей, хранящий следы
многих поколений. С тайниками, подвалами, обилием комнат, источенный
жуками, подернутый сыростью. Но еще крепкий. Герои живы, пока он стоит. Стоит и
хранит в себе все тайны. Дом словно солнце, вокруг которого вращаются все они —
как маленькие планеты под действием сил притяжения. Одни хотят его сжечь, чтобы
освободить место для новой стройки. Другие завладеть им, чтобы жить или
перепродать. Костас дом не ценит, он достается ему
совершенно бесплатно, за любовь, которой не было, за чувства, которых он
стеснялся. «Ненавижу этот дом, но стоит мне уехать, как я готова говорить о нем
бесконечно и видеть во сне… Закройся в нем, люби его,
ешь и пей его, украшай его, а хочешь, сожги его», — шепчет Зое. Костас сделает все, как она завещала.
«Если ты
думаешь, что тебя заперли, попробуй открыть дверь», — советует Элтанг своим героям.
Герои романа
заперты в своей жизни, заперты в своем доме. Во всяком случае, они убеждены в
этом. Каждый из них может подойти к двери и убедиться, что она открыта. Или
хотя бы попробовать ее открыть. Это оказывается сложно. Может быть из-за лени,
может быть из-за нежелания что-то менять.
У «Царя» нет
хэппи-энда. Детективный клубок распутан. Главный герой оправдан. Но это не
приносит ему радости. Дом сгорел. Больше нет той самой точки притяжения, вокруг
которой крутились планеты. Теперь у каждого свой путь. Элтанг
открывает дорогу только Костасу. В Литве его не ждут,
в Лиссабоне у него никого нет. «Почему я живу так, как будто я умер?» Где-то
далеко, за тысячи километров, есть работа — смотритель маяка. Это место как раз
для Костаса — есть над чем
подумать, глядя вдаль. Остальные герои пусть ищут свою дорогу сами. Автор им не
помощник.
«На острове
Борнео жили когда-то племена, считавшие, что после смерти все меняется на свою
противоположность: горькое на сладкое, темное на
светлое, мрачное на веселое, надо только попасть в правильный рай». Герои
романа умерли. Одни по-настоящему, как Лютас и Зое.
Другие живут, словно покойники, и «всю жизнь тратят на то, чтобы добиться
сходства с живыми людьми». Вот для них все и должно поменяться на противоположное. Но это, наверное, будет в следующем
романе Лены Элтанг.
«В зыбучем песке
не так легко утонуть. Плотность песка выше плотности тела, значит, погрузиться
в него полностью можно, только сильно и долго барахтаясь. Примерно так я себя и
чувствую: плотность этой истории каким-то непонятным образом выше моей
плотности, и стоит мне чуть-чуть пошевелиться, как я попадаю в другой слой, на
несколько футов ниже, и все становится еще более зыбким», — объяснял мне в
начале книги Костас. Я ему не верил. Сидел спокойно и
читал. А потом что-то случилось. Наверное, дернулся от неожиданного поворота
сюжета и попал в другой слой. И больше не смог выбраться. Такое у Элтанг искусство… затягивать в свои книги.