1973 год. Фрагмент.
Публикация Наталии Солженицыной
Опубликовано в журнале Дружба Народов, номер 12, 2018
Начав работу над «Красным Колесом», исторической эпопеей о русской революции 1917 года, Солженицын завел себе в соавторы дневник, надеясь, что он будет «ещё одним действующим лицом в создании романа — помощником, критиком и — погонщиком». И действительно, дневник стал для писателя необходимым и взыскательным собеседником, с которым он четверть века советовался, спорил, делил мучительность поисков и радость находок.
Мы предлагаем неопубликованный фрагмент дневниковых записей Солженицына 1973 года, в разгар его работы над «Октябрём Шестнадцатого», Узлом II эпопеи. Работа эта была прервана в 1974 году арестом и изгнанием. На Западе автору стали доступны материалы русских хранений, мемуары участников событий, обильные печатные издания, обогатившие, но и удлинившие работу. Окончательная редакция Узла II была завершена в 1983 году.
2 января
Законы перспективы в пространстве и во времени как будто противоположны. В пространстве далёкие предметы кажутся сгруженными тесно, а простор — только около тебя. Во времени наоборот: близ тебя всегда тесно, не хватает минут, не то что часов. А какие-нибудь отдалённые месяцы кажутся просторными, ёмкими, вот где много сделаю! Приходят те месяцы, и опять не успеваешь, опять не вздохнуть. За эту зиму думал горы сдвинуть, — а ползимы прошло, и так мало сделал.
6 января
Из тех удач, какие бывают, когда само тянет на выигрыш. Дни 17—18 октября автоматически попали, исходя из общей композиции Узла. А теперь в награду узнаю: именно в эти дни широкие забастовки (от большевиков) по Выборгской стороне и волнения 181 запасного пехотного полка(1) . До этого не было много месяцев и ещё 3 месяца не будет такого, до самой революции.
10 января
О, это ощущение Красоты, ещё не воплощённой (да может быть, и не удастся), но уже прозренной! — самое упоительное состояние писателя.
Все три дня Рождества складывал окончательный план II Узла, какие окончательно главы и вставки, и как лягут, план полной переработки ранней середины (Петроград 17 и 24 октября), — и так уже этим наполнен и счастлив, что по сравнению с нею вся дальнейшая работа — серость, долг, обязанность.
11 января
Если металл при разливке недостаточно горяч, он лениво занимает свою форму в опоке и может заполнить не все предназначенные ему объёмы. Лишь хорошо раскалённый занимает всё доступное ему пространство, все малые углубины и извилины.
Так и замысел произведения: если не создалось и не поддержалось вокруг него жара воображения — он не занимает всё своё истинное пространство.
Я счастлив, что не испугался и не пошёл по меньшему сопротивлению: отказаться и от крестьянских и от рабочих глав. Новая вспышка жара сейчас помогла раздвинуть границы II Узла до своих, как мне кажется, оптимальных и закономерных пределов.
2 февраля
Одна из главных опасностей такому охватному историческому повествованию, как моё, — «клеточный метод» — заполнение подразумеваемых несомненных пустых «клеток». Без этого не будет всеохватности и репрезентативности. А — с этим? Вот упёрся в рабочую беседу в шишельной(2) . Говорят они у меня то, что несомненно говорили ежедень, что больше всего их задевало, «типичное». А значит и — подделано. Потому что войди вот в тот самый момент — обязательно какой-нибудь вздор городят, к делу не относящийся, зато — живо. Как это разрешить? При собственном жизненном опыте, например на шарашке, я всегда знал, какой именно вздор, — потому что слышал двести раз.
3 февраля
Удивительное наблюдение я сделал. Что историческое повествование, когда ты ведёшь его с упорным зрелым чувством — не очень-то (не более 30 градусов) уклоняется от интуитивно предвиденного пути приходящими (прежде тебе не известными) историческими материалами. И даже более: выбор материалов не обязательно должен быть систематичен: даже из случайного частичного поступления их сосредоточенные ум и чувство выбирают много. Не так важно, какой именно материал попадётся, и не надо гнаться охватывать весь: он охватится сам собой! так, как из случайного учебника артиллерии я взял: рабочую сцену, инженерный сюжет и даже юмористическую сцену на батарее, — а ведь ничего этого там нет прямо. Как угадал Милюкова или Столыпина чувством, ещё в руки не взявши замечательную Тыркову(3) или других.
6 февраля
И всё-таки только сейчас, кончая 1-ю редакцию «Октября», я начинаю сам впервые понимать значение, объём, охват, смысл этого Узла. Чтобы быть его достойным — надо теперь-то, после тяжёлого строительного труда 1-й редакции, н а ч и н а т ь самую работу, художественную! — обтёску, залепку, скрепку, штукатурку, — вся тонкая работа впереди. И надо бы — ещё трижды всё переписать, и есть на это терпение и охота — но времени никак нет: есть неизбежные сроки выпуска, и необходимость кончить общую задачу хотя бы в скелете, это, м.б., более важно. Моя жизнь — ограничена, и не могу же я серьёзно рассчитывать на наследника-продолжателя.
— «Рабочие» главы пишу не вынужденно, но с большим удовольствием, вот это да! И как я предполагал обойтись без них?(4) <…>
8 февраля
Некоторые западные рецензенты (не один) называют мои экранные куски л и р и ч е с к и м и включениями, другие отмечают их как бы полустихотворную форму. Я — не имел этого в виду нисколько, но здесь не просто путаница от формы записи. Действительно, экран часто используется в лирических, даже патетических (и притом безличных) местах, а от рубленности строк получает налёт стихотворной ритмики. Надо разобраться, что-то неожиданное получается. <…>
17 февраля
Перед главой о Шляпникове(5) мучился неудовлетворённостью: как этот материал подать свежо? непременно надо свежо! — ощущаю так, не могу понять почему. Постепенно приходит: внутренний монолог чистого вида (автор не отстраняется от героя), плотная динамика (как побег Тэнно(6)), короткие энергичные фразы при мало выразительной лексике (свойство Шляпникова), смягчение и лирика только — в прорыве старообрядческого детства и флёр вокруг Коллонтай. Так что ж, обойтись без 3-го лица (в монологе)? — почти, только в конце можно просветить обычную манеру.
А как вобрать огромный ретроспективный материал, чтоб это не было ретроспективно, а — живо, в движении? Построить главу: 1) на стержне событий того дня (прямая линия); 2) на развороте характера, чувств и мыслей Шляпникова (спираль). Вот так, сразу на двух каркасах. Очень интересно, что же получится? И спираль давать — по возможности не в противоречии с хронологией г о д о в.
И не случайно будет, что это резкое изменение повествовательной манеры придётся на показ первого большевика. Отрубистость информации без плавных фраз традиционной прозы — по сути, проза 20-х годов — много её было, и не случайно ж она такая родилась. Как толчок свежего ветра.
И после этого сразу — мяклая переписка царя и царицы(7). Выразительный стык.
И — контрастный переклик с главой Упадок(8).
— Ещё, очевидно, в такой главе: много абзацев и они мелкие, даже по строчке, по две. Никогда не проходит сразу большой кусок повествования, что-то перебивает. <…>
18 февраля
Как же решить проблему личного местоимения? Говорить «я» — невозможно. Начать с обобщённого «ты» — можно, но долго не удержишься. На что же перейти? Просто на «Шляпников» — получится чрезмерное отстранение, почти обычное. А вот что: «мы, нам» в мыслях — и сразу слияние автора, героя — да почти и читателя увлекаем. (И иногда — обобщённое же «ты». Словом, 2-е лицо — спайка!)
Это, по сути, новый вариант Ивана Денисовича — только с другим героем, в другой тональности.
А очень важно «не отличать» себя от Шляпникова! — тогда большевики введутся изнутри! Большая сила всех суждений.
И какие прекрасные стыки: большевики — династия — Дума — Ставка — тоскующий монархист. Сгущение перед финалом! А финал — вдруг сползает на личное и поднимается к высотам исповеди(9). Ой, здорово будет, если всё вытяну.
19 февраля
Это будет б о л ь ш а я глава! Что-то неожиданно-общее с главой «Уздау»(10) : как там всю суть и душу Операции надо дать непременно в цельной единой главе — так и здесь, в одной длинной главе — всё состояние и настроение большевизма (что отличается от закисшего «Упадка»).
А от «Ивана Денисовича» тут — черезслойный монтаж, ничто не даётся цельными, большими кусками, а всё — дробно, дробно, возвращается же повторно — при новых стыках. (Только в «Иване Денисовиче» это естественно, легко развёртывалось из моей души, из памяти — а здесь надо искусно-естественно смонтировать из чужого материала.) <…>
21 февраля
И вот как отчасти покрылся этот разрыв — между сердечной сроднённостью с материалом «Ив. Ден.» и искусственным знакомством с материалом Шляпникова: я не сразу стал писать, и не уверенно классифицировал многочисленные записи, а как-то читал их, читал несколько дней, книги его, письма к нему, от него, видел людей его знавших(11) , — и вдруг всё связалось живою связью в памяти: когда пишу, то очередное выскакивает не из классификации и даже вопреки ей — из памяти. Получаются ходы неожиданные, сердечные — то, что и надо.
25 февраля
При такой большой энергичной шляпниковской главе падают новые оттенки на окружающие главы: на две предыдущих бригадных — фронт предан, на последующую переписку царя-царицы и говорить нечего. Но — и на Думу (болтайте, вы уже не ведёте), но — и на ставочные главы, на всю энергию Гурко и Нечволодова: тянете шкурку на кисель, бесполезно!
27 февраля
Читаю письма Ленина к Шляпникову и Коллонтай. Какой же материал 1915 г. пропадёт при уплотнении и ретроспекции! Даже если бы год назад я бы всё это расщупал и сообразил — я бы писал узел о 15-м годе. Но уже слишком завязано, слишком поздно теперь…
1 марта
Сегодня утром сел писать — ну совсем не думал, куда понесёт: Шляпникову во сне кажется, что его убили, — и он даёт посмертные советы вождю. Не какая-то мелкая обида, счёты живого человека — но заботы мёртвого (как и убьют его предательски в 37-м). Как это рождается — не задуманное, не запланированное? Льётся между пальцами, выскакивает само между взмахами пера незаметно, без своей воли сбился на эту дорожку. И — волосы дыбом, как получилось! Благодарю Тебя, Господи, что Ты не оставляешь меня дарами!..
— Кончил. Точный размер «Уздау», надо же! И значение в своём Узле не меньшее. Тут есть внутреннее сходство: главный в этом Узле проигранный бой России, начало бесповоротного проигрыша.
В общем, попотел. Кроме обычного плана главы — ещё два подсобных, и две транспортёрных ленты («прямая» и «спираль»). А лучшие открытия — как всегда без них, сами подвернулись.
Чему-то я на этой главе научился…
2 марта
Сегодня начал Утолочку II Узла. Какое освобождение души и радость!.. От перемены работы всегда свежесть.
Как хорошо композиционно легли у меня большевицкие главы: постепенное снятие слоев — больничная касса — Упадок — Шляпников, углубление смысла и понимания — вместе с общим углублением от и после кадетского слоя.
— В I Узле все признают вершиной — самсоновские прощание и гибель, и панихиду по Кабанову. А где же что-нибудь сравнимое во II Узле? Что-то плохо видно пока. Конечно, II Узел и не трагичен, он пред грозой, он более — информативен, но всё же: где вершины? Зинаида в храме? Шляпников в поединке с Николаем II? — но так ещё не дотянуто.
Образ церкви и праздника Всех Скорбящих, который сам появился и сложился в романе, — должен быть допонят и углублён до такой высоты. <…>
31 марта
Приснился… Гучков. Очень постаревший, но ещё бодрый (будто ещё жив). И так был рад, так был рад, что я о нём пишу, собирался рассказывать подробности. Проснулся я, ещё ощущая эту благодарность. Подумал: нет, должно-таки есть индивидуальное бессмертие. И душам умерших не безразлично, чтобы правда о них была восстановлена.
1 Эти события описаны в: Солженицын А.И. Красное Колесо. Узел II. Октябрь Шестнадцатого // Собр. соч. в 30 т. — М.: Время. 2007. Т. 9. Глава 26.
2 Солженицын А.И. Красное Колесо. Узел II. Октябрь Шестнадцатого // Собр. соч.
в 30 т. — М.: Время. 2007. Т. 9. Гл. 32.
3 Тыркова-Вильямс А.В. На путях к свободе. — Нью-Йорк: Изд-во им. Чехова, 1952.
4 «Октябрь Шестнадцатого» // Собр. соч. Т. 9. Гл. 31—34.
5 Там же. Том 10. Гл. 63.
6 «Архипелаг ГУЛАГ». Ч. 5. Гл. 7 «Белый котёнок».
7 «Октябрь Шестнадцатого» // Собр. соч. Т. 10. Гл. 64.
8 «Упадок» — Ленин в Цюрихе, его уныние и раздражение. Тогда предполагалась одна глава, в окончательной редакции две — «Октябрь Шестнадцатого» // Собр. соч. Т. 10. Гл. 43 и 44.
9 Исповедь Зинаиды Алтанской — последняя глава «Октября Шестнадцатого» // Собр. соч. Т. 10. Гл. 75.
10 Бой под Уздау описан в Узле I, «Август Четырнадцатого» // Собр. соч. Т. 7. Гл. 25.
11 Солженицын встречался с детьми Шляпникова, читал личную переписку его с Коллонтай.