Опубликовано в журнале Дружба Народов, номер 10, 2018
За то, что правдой не своею
мы мерили дела свои,
нам поле не дано засеять
и разгадать закон любви.
Воспоминанья нас пытают,
и горек хлеб наш, как трава, —
сегодня с наших уст слетают
вчерашней истины слова…
…В России время неподвижно,
И таймеры здесь не в ходу:
Все дико, каменно, булыжно,
Как в девятнадцатом году.
Везде, куда ни взглянешь только,
Недвижный каменный простор,
И наша каменная тройка,
Застыв, летит во весь опор.
Все злее, все страшней, все круче
Необозримый сей содом,
Здесь дни и годы сбились в кучу,
Как пьянка, сваленная сном.
В густой чернобыльской полыни
Бок о бок и обшлаг в обшлаг
Соседствуют Катынь с Хатынью,
Собчак и адмирал Колчак…
…Перестроимся. И, не мешкая,
Перестроившись, побежим.
И короткими перебежками
На исходные рубежи.
Сквозь проклятые семидесятые,
Сквозь тридцатые злые года,
До того поворотного столбика,
От какого мы все — не туда.
…Бег попятный ощущаю кожею,
На душе все гаже и стыдней.
До войны и до блокады дожили,
Доживем до окаянных дней.
…Время двинулось вспять.
Покатилось, как с горки буханка.
Все, что было, — опять,
И пугает названье Лубянка.
Время вспять, как во снах.
По велению черта ли, Бога ль…
И у нас на столах
Неразрезанный Пушкин и Гоголь.
…Живые, сквозь царство подземное Вия
Мы движемся вспять. Мы бредем в камалоке.
Грядущие дни превратились в былые.
А близкое стало делеким-далеким.
Побег удался. Был продуман в деталях.
Беглец о побеге помыслил лишь было.
Мы снимся себе. Наперед все узнали.
И мы повторяем во сне то, что было.
Опять Рождество, мандаринки, снежинки,
И трудно понять, по которому разу
Адаптер снимает с разбитой пластинки
Всю ту же с ума нас сводящую фразу:
Мы снова пойдем в переулки кривые,
И будем брести, спотыкаясь по снегу,
Неважно, мы мертвые или живые.
Россия, прощай. Мы готовы к побегу.
…Снесенные дома
Умершего Арбата,
Спасенные тома
И вирши самиздата.
Колодцы пустоты,
Расколотые арки
И нашей нищеты
Бесценные подарки.
Та оттепель и пляс
Под звуки той капели
И дом, где в первый раз
Мы Галича запели.
И кухонь тех восьми-
метровая свобода,
Тот воздух, черт возьми,
И даже непогода.
Да вот и сам я, вот…
Вон, у того портала —
Одно плечо вперед,
Другое чуть отстало…
…Он их встречал в морозном дыме
Лет двадцать каждый день подряд.
И был он замордован ими
И замурован был в квадрат.
Он думал, что они навеки,
А оказалось, думал зря:
Нет улицы и нет аптеки,
Канала нет и фонаря.
«ДН», 2003, № 11