Опубликовано в журнале Дружба Народов, номер 1, 2018
Мы
предложили участникам заочного «круглого стола» три вопроса для обсуждения:
1. Каковы
для вас главные события (в смысле — тексты, любых жанров и объемов) и тенденции 2017 года?
2. Удалось
ли прочитать кого-то из писателей ближнего зарубежья?
3. Поле литературного
эксперимента: наиболее интересные тексты и перспективные направления.
Ольга Лебёдушкина, литературный критик (г.Балашов)
«Художественный эксперимент снова востребован»
1,3.
Отчасти ответ на первый вопрос будет и ответом на третий, потому что появление
экспериментальной прозы — одна из наметившихся тенденций последнего времени.
Именно так: новость не в том, что такой прозы стало много, а в том, что она
вообще появилась.
Последние лет десять русская литература жила
так, как будто в ней не было ни Венедикта Ерофеева, ни Саши Соколова, ни Андрея
Белого и набоковского «Дара». Писали (да и
продолжают, в основном, писать) одинаково, неотличимо друг от друга и без
особых затей. И вдруг сразу и в премиальные списки, и в поле зрения критики
попадают «Соколиный рубеж» Сергея Самсонова и «Убить Бобрыкина» Александры
Николаенко. Не сказать, что взаимопроникновение прозы и стиха такое уж новое
явление для русской литературы, но и в XXI веке оно не перестает быть экспериментом.
И включение романа Самсонова в шорт-лист
«Большой книги» и победа Николаенко на «Русском Букере»
свидетельствуют о том, что художественный эксперимент снова востребован.
Эта
востребованность, как ни странно, одного
происхождения с другой тенденцией, которая держится не один год, но, возможно,
идет на спад. Я имею в виду преобладание исторического материала в современной
отечественной прозе. И то, и другое — разные формы бегства от современности,
которой наши писатели (а особенно издатели) уже учатся побаиваться, хотя
история тоже превратилась в минное поле, на котором в любой момент можно нарваться на чьи-нибудь
оскорбленные чувства или продемонстрировать недостаточный патриотизм. И все-таки писать про Ивана Грозного («Тайный год» Михаила Гиголашвили), о 1930-х годах («Июнь» Дмитрия Быкова), о Сибири XVIII века («Тобол» и «Дебри» Алексея
Иванова) менее рискованно. Сейчас, кстати, я в самую последнюю очередь
имею в виду самоцензуру и прочие
вульгарно-политические вещи. Просто с современностью иметь дело сложнее. Вот
попробовали в этом году переломить тенденцию Андрей Рубанов
с романом «Патриот» и Герман Садулаев («Иван Ауслендер»), и в обоих случаях оказалось, что актуальная
повседневность в руки не дается. В таких случаях литература обращается в бегство.
Бегство в историю, похоже, заканчивается, и начинается бегство в самое себя. И в общем для нашей
словесности в нынешнем ее состоянии это неплохо.
Сергей
Самсонов написал военный эпос о противостоянии советского летчика и немецкого
аса, Александра Николаенко — историю любви слабоумного мальчика к соседской девочке, любви, которая переросла
их детство. Но в обоих случаях текст буквально гудит от высокого напряжения
контекста. У Самсонова это язык Платонова, пропущенный через механизмы ритма. У
Николаенко — едва ли не вся русская словесность с ее маленькими людьми,
письмами Татьяны, записками сумасшедшего, а еще — «Даром», «Завистью» Олеши, обэриутами, «Школой для дураков» и маршрутом из Москвы в Петушки. Вообще оба эти
романа заслуживали бы того, чтобы называться поэмами по примеру предшественников
и учителей.
Современная
сказка, похоже, ушла из поля литературного эксперимента и стала одним из
вариантов мэйнстрима. Представлявшие ее сетевые
авторы окончательно стали авторами «бумажными». Здесь одна из лучших книг года
— «Южнорусское Овчарово» Лоры Белоиван — постоянно
дописывающийся цикл рассказов о жителях дальневосточного села. Где-то рядом —
«Люди Чёрного дракона» Алексея Винокурова: тоже
магический реализм, тоже село на берегу на этот раз не океана, а реки Амур, 20-е годы прошлого века, русские, китайцы и
евреи живут по соседству, а значит, и
сверхъестественные существа из разных мифологий тоже образуют многонациональное
сообщество.
Улья
Нова (Мария Ульянова) — один из самых заметных «новых сказочников» прошлого
десятилетия — в этом году выпустила новую книгу рассказов «Аккордеоновые
крылья» — тоже о чудесах и чудесном, но за этим вовсе не обязательно ехать на
Дальний Восток. В Москве и Подмосковье такого предостаточно.
В
детской литературе, при всем ее фантастическом разнообразии, в этом году
обращают на себя внимание военные мемуары детства, и, думаю, таких книг
появится еще немало. Происходит смена поколений носителей военной памяти, на
смену воевавшим приходят дети войны, а значит, и окопная правда уступает место
памяти детства. Из запомнившегося (причем, важно, что
издатели разные, так что это действительно, вектор, а не проект): «Мальчишка в
сбитом самолете» Владислава Леонова (М.: Рипол Классик,
2017), «Когда я был маленьким, у нас была война» Станислава Олефира
(М.: КомпасГид, 2017) и «Полынная ёлка» Ольги Колпаковой (М.: КомпасГид, 2017).
Всех авторов отличают искренность и абсолютное отсутствие губительного
казенного пафоса, которого так много стало в последнее время.
Известный
детский писатель Владислав Леонов написал книжку автобиогра-фических рассказов — об эвакуации,
нелегкой жизни в тылу, о школе и школьных друзьях и о том, что детство всегда
остается детством даже в самые тяжелые времена.
Писателя
Станислава Олефира я для себя открыла именно
благодаря его книге детских воспоминаний, и очень жаль, что так поздно — автора
не стало два года назад. Олефир писал о природе
Севера и Сибири, об охоте, был автором популярных массовых изданий, и вот такая
книжка как постскриптум — оккупированное немцами село глазами маленького
ребенка, минное поле, бывшее картофельное, День Победы, послевоенный голод…
Замечательная проза, сохранившая детское незнание о том, как правильно и как
надо печалиться и радоваться. «Всем было хорошо и весело, — вспоминал автор про
День Победы. — Сейчас я повзрослел и не могу понять, разве может быть праздник
после такой войны? Вот когда мы выиграли в футбол у Гусарской школы,
когда папа выкопал колодец с очень вкусной водой, а мы с Эдиком поймали
большого сома, тогда был настоящий праздник. А здесь война, беженцы, сироты. И вообще, разве можно отмечать с радостью
конец события, в котором погиб самый дорогой и единственный в мире
человек — твой ПАПА?»
Повесть
Ольги Колпаковой «Полынная ёлка» — литература того же
рода, но это не военные мемуары детства, а скорее, хроники семейной памяти,
история семьи российских немцев, депортированной в Сибирь, детей, растущих в
этой семье.
Как-то неловко говорить «тенденция» в этом
случае. Такое направление мысли, воскрешение памяти.
А если без всяких тенденций, самым большим
удовольствием для меня в этом году стала книга абсолютно не экспериментальной,
совершенно традиционной прозы Василия Голованова «На краю неба». Притом, что
сам Голованов — из экспериментаторов и успел стать классиком экспериментальной
документально-художественной литературы, того ее направления, которое называют
словом «геопоэтика». Может быть, за этой новизной, «модерностью» геопоэтических штудий писатель-Голованов
как-то не то чтобы терялся, но отступал на второй план, хотя без него, конечно
же, этих штудий не было бы — от «Острова» до
«Каспийской книги». Рассказы и повести разных лет, объединенные под одной обложкой,
как-то вдруг высветили то, что у нас есть прозаик такого уровня и масштаба. И
никаких экспериментов не надо.
2.
Думая над ответом на этот вопрос, вдруг обнаружила, что весь год читаю книжные
публикации авторов «Дружбы народов»: «Заххок»
Владимира Медведева, «В Советском Союзе
не было аддерола» Ольги Брейнингер,
«Чеченский дневник» Анны Тугаревой, «Не боюсь Синей
Бороды» Саны Валиулиной. И вся эта особенная и очень
сильная, на глазах поднимающаяся постсоветская литература как-то уже с трудом соответствует границам понятия
«ближнее зарубежье», а при этом она вся — о глобальных и человеческих последствиях
распада СССР. Ближнее зарубежье все
больше становится феноменом виртуальным, но виртуальное, как мы теперь знаем, —
такая же реальность.
Еще недавно взахлеб
читала подростковую книжку известного дуэта — Андрея Жвалевского
и Евгении Пастернак — «Сиамцы», и не потому даже, что сама по себе история
интересная и суперсовременная — о видеоблогерах.
Просто авторы, живущие в Минске, впервые так подробно описывают повседневную
жизнь своего города, и это и знакомые реалии, и совершенно незнакомые.