Рассказ
Опубликовано в журнале Дружба Народов, номер 6, 2017
Ганиева Алиса Аркадьевна — прозаик, эссеист, критик. Родилась в 1985 г. в
Москве. Окончила Литинститут (2007). Автор книг «Салам тебе, Далгат!» (2010), «Жених и невеста» (2015) и др. Лауреат
премий «Дебют» и «Триумф». Живет в Москве.
В полутемной комнате,
уставленной мебелью из красного дерева, сидели четверо. На мягкой софе ерзала
дама в отчаянно глубоком декольте, еще молодая и, кажется, полная горькой,
нерастраченной похоти, но с преждевременными складками на лбу и шее. Рядом
нетерпеливо болтала ногой ее подруга, сдобная женщина с пепельным шиньоном
высоко на затылке. Муж подруги, коротенький хмурый очкарик в не идущей ему
вечерней бабочке бесшумно шагал из угла в угол по персидским коврам. В
позолоченном кресле, подняв угловатые плечи, скучал молодой человек с желтым от
автозагара лицом.
— Ну
невозможно так! Скоро час, как маемся! — воскликнул
наконец очкарик, расстегивая и снова застегивая пуговицы смокинга.
— Ладно тебе, позовут,
не нервничай, — поспешно одернул его молодой. — Гордиться надо, что пригласили.
И лениво возвел глаза
на окруживший люстру хоровод потолочных лепных купидонов. Очкарик зашептал
что-то беззвучное, потом остановился и замахал руками:
— И телефоны забрали на
входе! Я, конечно, польщен, что нас удостоили… Такой
человек, и вдруг позвал к себе в гости! Но час ожидания — это как-то, простите,
слишком.
— Дорогой, не бунтуй, —
прошептал сладкий голос дамы с шиньоном, — мало ли, услышат.
— Да уж, — чуть
испуганно поддержала дама в декольте, — нехорошо. Явились и недовольны. Сам
этого не любит.
— Да-да. — Ожил молодой
человек. — Помните, как к нему пришли директоры заводов насчет инвестиций?
Пришли, значит, сели в зал переговоров и давай, пока ждали, языком молоть. Как Сам ходил на рыбалку с жерлицей и ни хрена не поймал.
— И что? — буркнул
очкарик.
— Ну, поржали. И тут
приходит Сам и держит их там взаперти несколько часов
подряд, поит водой без перерыва. Все умирают, хотят в туалет, а отпроситься
боятся. Сам, как-никак. Захочет и прикроет любой завод. Так кончилось тем, что
директор целлюлозного комбината обмочился в штаны!
— Во дурак! — громко засмеялась дама в декольте. — Идиот!
В этот момент дубовая
дверь приоткрылась, и в комнату вошел сияющий детина
лет сорока в белом смокинге, а за ним гурьба крепышей в глянцевых пиджаках. Детина обдал гостей широкой улыбкой и воскликнул неожиданно
высоким голосом:
— Добро пожаловать,
товарищи! Как я рад! Как рад! Какие же вы красивые! Сам будет счастлив вас
видеть.
— Простите, а вы кто
будете? — спросил очкарик, недоверчиво поглядывая то на детину,
то на молчаливых крепышей, занявших тем временем все углы комнаты.
— Простите, простите,
что не представился! Я — молочный брат Самого.
Детина
поспешил протянуть очкарику мягкую теплую ладонь.
— Молочный брат? —
удивленно переспросила дама в декольте.
— Ну конечно. Что же
здесь непонятного, — нежно подтвердил детина и,
подойдя к дамам, несколько раз попеременно перецеловал им руки. Дама с шиньоном
нервно хихикала.
Услышав рекомендацию,
молодой человек вскочил с кресла и тоже подскочил к детине
с рукопожатием:
— Очень приятно, очень!
А мы вот все очень любим Самого. Мудрейший человек.
Щедрейший. Не терпится его поздравить лично. Может, мы… — и он вопросительно
указал на дубовую дверь.
— Стоп, стоп, стоп,
стоп! — предостерегающе, но все так же радостно всплеснул руками детина. — Сначала вы должны переодеться.
— Переодеться? — не
понял очкарик.
— Не все, только
мужчины, — засиял детина. — таково
желание хозяина. Разденьтесь до белья, пожалуйста. До белья!
Дама с шиньоном снова
захихикала:
— Позвольте, это как?
До трусов что ли? Зачем?
— Таковы правила, —
объяснил детина, продолжая ласково улыбаться. — Сам
очень расстроится, если вы ему откажете.
— В таком случае почему вы сами не в трусах? — поинтересовался
очкарик.
— Так я ведь не гость,
я домашний, — смущенно замлел детина.
Очкарик резко
расстегнул, затем снова застегнул свой смокинг и раздраженно объявил:
— Не буду раздеваться,
и все! Сейчас же проведите нас к хозяину дома!
Крепыши отреагировали
мгновенно. Вышагнули из углов вперед, с хрустом разминая кулачищи. Почуяв
настрой крепышей, гости боязливо сгрудились под люстрой с купидонами.
— Тише, тише, —
торопливо заговорила дама с шиньоном, поглаживая неуживчивого мужа по спине, —
делай, как велят. Подумаешь, до трусов.
Молодой человек тем
временем уже успел раздеться, обнаружив под брюками ярко-красные боксеры. Детина зааплодировал:
— Браво! Здорово! Ну молодчина же! А теперь вы!
Очкарик скривился и открыл было рот, но потом как будто передумал и начал молча
разоблачаться. Когда он остался в слегка выцветшем исподнем, дубовая дверь
распахнулась в коридор, четверка прошла несколько шагов, поднялась по лестнице,
миновала золоченую двустворчатую дверь и оказалась, наконец, у всех на виду, в
ослепительном зале с огромными барочными зеркалами по стенам. В затылки им
дышали детина и его компания.
В центре зала, за
украшенным яствами столом пировали разряженные гости, а во главе — сам хозяин,
небольшой, кругленький, в белом смокинге и с каштановыми, слегка старомодными
усами. Сидевшие гости перестали есть и молча
уставились на вновь прибывших. Очкарик, покрывшийся красными пятнами, неуклюже
прикрывал гульфик ладонями. Молодой человек, напротив,
стоял фертом, демонстрируя загорелый пупок, и приветливо вглядывался в
собравшихся. Дама в декольте, ломавшая в смущении пальцы, вдруг хрипло
выкрикнула:
— Мы поздравляем вас с
днем рождения! Вы — гордость страны!
Хозяин захихикал,
подманивая пальцем светящегося от счастья детину:
— Поди-ка сюда! Это
что, опоздавшие?
— Они! — закивал детина
в восторге и уселся на подобие трона по левую руку от
хозяина.
— Мы на самом-то деле
пришли час назад, — попытался было объяснить очкарик, но хозяин его перебил:
— Нехорошо, нехорошо ко
мне опаздывать. Я назначал на семь, правильно? На семь. А сейчас сколько? Вы проштрафились, господа. Будете отрабатывать.
— А можно, мужчины
оденутся? — жалобно попросила дама в шиньоне.
В зале уже слышался
смешок, и в сторону пришедших даже полетело несколько самолетиков, свернутых из
салфеток.
— Конечно, можно. —
Кивнул хозяин. — Только сначала я скажу тост.
Возникший из воздуха
официант подлил ему еще белого. Пришедших, продолжавших так же стоять у всех на
виду, обнесли бокалами. Дама в декольте сделала несколько крупных глотков, не
дожидаясь тоста, и выдохнула:
— Вино — сказка!
— Вино отличное, —
похвастался хозяин. — У меня свой поставщик. Это важно, между прочим, а то ведь
обманут. Хорошо бы с виноторговцами, как во времена Хаммурапи. Узнавали, что
смошенничал, — брали и топили его в реке!
Хозяин с удовольствием
рассмеялся, и гости грянули вслед за ним. Веселье продолжалось добрую минуту. Детина даже захлопал в ладоши. Отсмеявшись и откашлявшись,
хозяин продолжил:
— Ну
так вот. Я хотел бы выпить за опоздавших. Вот этот, в
бежевых трусах, — он указал на очкарика, хмуро уставившегося в свой бокал, —
отличный медийщик.
И котелок крепкий. Мысль бьет ключом. Оратор — ну просто тончайший. Не спорю, попрошайка страшный, но кто ж без греха. Дашь ему миллиончик-другой на разработку видеосайта,
а он — хоп! — и процентов сорок себе в карман, жене на бриллианты! Ловкач!
Зал снова разразился
хохотом. Очкарик окончательно побагровел, и дама с шиньоном на всякий случай
принялась тихонько поглаживать его за локоть. Хозяин меж тем указал на даму в
декольте:
— А эта прекрасная
женщина — отличный дизайнер. Архитектор, между прочим. В нужной конторе
работает. Хотят участвовать в тендере, а я вот думаю, допускать, не допускать.
А теперь вот гляжу на эти сферы… Я глаза имею в виду.
Гляжу и думаю: допущу! Конечно, время берет свое. Конечно, есть и помоложе, и посвежее, правда? Конечно, пора бы этой даме
бросить свои дизайны и бежать замораживать яйцеклетки. Пока не поздно. Но иной раз взглянешь на такую и думаешь: отчего бы не засадить
петушка в подзорную трубку.
Гости скабрезно
заржали. Дама в декольте, слушавшая с волнением, переминаясь на месте,
неуверенно заулыбалась.
— Спасибо, спасибо, —
кокетливо повторила она. — Спасибо!
— Выпьем за них! —
предложил хозяин. — И за того молодца в красном. Всюду успевает со своими стартапами. Вечно что-то изобретает. Вот на днях предложил
мне выкупить спрей для удаления печатей с документов.
«На всякий случай, — говорит, — либо вам, либо конкурентам». Ну и хитрец!
Обожаю таких молодых. За вас!
Хозяин залпом осушил
бокал. Гости загоготали, зазвенел хрусталь. Детина,
перегнувшись через стул, смеясь, тянулся бокалом к какому-то старику. А старик,
явно тугой на ухо, громогласно делился:
— Эскимосы, говорят,
когда приходят к кому-нибудь в гости, залезают на крышу и орут в дымоход!
Хо-хо, представляете?
Прочие пировавшие
разглядывали героев тоста снизу доверху и с наслаждением шептались. Грузный
господин, пялясь в глубокое декольте расхваленной
дамы-дизайнера, предложил:
— А попросите их станцевать!
— Позвольте! — подал
голос очкарик.
Гости с любопытством
замолкли. Хозяин прищурился, детина перестал жевать и
обратился в слух.
– Позвольте! Дайте нам,
наконец, одеться и сесть. Довольно издевательств!
— Издевательств? —
расстроился хозяин, дрогнув каштановыми усами. — Мы тут веселимся, шутим, а ты…
Издевательств!
Детина
нагнулся к хозяйскому уху и о чем-то с увлечением зашептал. Лицо хозяина
расправилось:
— Друзья, у моего
молочного брата возникла отличная мысль. Расскажи, — хлопнул он детину по плечу.
Раздухарившиеся
гости разом заговорили, предлагая лучшее наказание:
— Раздеть дам! Танцы!
Заставим их съесть полный таз мяса!..
Нежно улыбаясь, детина поднялся с места и поднес указательный палец к губам.
Гости затихли.
— Сейчас каждый из четырех
опоздавших гостей расскажет самый гнусный факт, который он знает о другом. Победителя посадят за стол, — объявил он.
— А остальных? —
тревожно спросила дама с шиньоном.
— Зависит от
настроения.
Зал празднично, с
предвкушением, зааплодировал.
— Давайте я первый! —
выступил вперед молодой в боксерах.
— Отставить, — кашлянул
хозяин. — Начнем с госпожи дизайнера.
И он лукаво подмигнул
даме в декольте. Не успела та что-либо ответить, как очкарик внезапно вырвался
из рук испуганной дамы с шиньоном, ринулся к двери, шлепая босыми ногами по
мраморному полу, и вылетел из комнаты.
— Убежал! Убежал! —
заорали гости.
Крепыши устремились в
погоню. Откуда-то с лестницы послышались сдавленные звуки, скорее похожие на
смех, чем на стоны. И детина, и гости, и товарищи
очкарика застыли, обратились в слух. Только хозяин продолжал с достоинством
уплетать рябчика, как ни в чем не бывало. Наконец дверь распахнулась, и крепыши
внесли на руках красного, растрепанного очкарика, свалили его на пол, как мешок
трухи, и встали вокруг кольцом.
— Что вы с ним сделали?
— всполошилась дама с шиньоном, падая на пол и хватаясь за щеки.
— Они его пощекотали,
правда? Он, наверное, боится щекотки, — расплылся детина,
подходя к очкарику и срывая с него очки:
— А очки я у вас
заберу. Без них вы спокойней.
Очкарик глядел набыченно, исподлобья, слепо моргая, и молчал. Гости
одобрительно захекали.
— Я не слышу историй. — мрачно заметил хозяин,
продолжая есть и не поднимая глаз от тарелки.
В зале тотчас
воцарилась тишина. Детина вернулся к столу. Дама с
шиньоном подползла к очкарику, и теперь они вместе сидели у ног крепышей на
холодном мраморе. Молодой человек ковырялся в загорелом пупке. Помедлив, дама в
декольте наконец заговорила, кивая на даму с шиньоном:
— Я расскажу про свою
подругу.
— Давай, жарь! —
закричали из-за стола.
Дама с шиньоном
попыталась вскочить, но крепыши ее осадили. Дама в декольте продолжала:
— Она тут недавно с
начальником Фонда закрутила. Прямо под боком у мужа, в автомобиле начальника.
Присела на корточки, ублажила, а начальник возьми да и брызни ей в глаз. Ну этим, семенем. Глаз, конечно, воспалился. Красный, чуть
ли ни гной из него лезет.
— Врет, врет, врет,
врет, — бормотала дама с шиньоном мужу, но тот на нее не смотрел и, опустив
голову, растирал свои брови большими пальцами, как будто пытался стереть.
— Приходит с таким
ужасным глазом домой, к мужу, плачет и жалуется. А тот давай ее успокаивать.
Достал капель от конъюнктивита, усадил, закапал, потом чаю с ромашкой налил,
представляете? Вылечил, в общем.
Дама в декольте
замолкла и с надеждой посмотрела на хозяина. Тот бесстрастно цедил вино.
— Не верьте ей! —
заорала вдруг дама с шиньоном. — У нее триппер и волосы седые, везде!
— Ну что это такое! —
всплеснул руками хозяин и встал. — Что за детский сад! Я просил истории, а не
бабские сплетни. Все, я понял, кого одеть. Вон того загорелого молодца!
Возникла суматоха,
крепыши задвигались, появились откуда-то принадлежавшие молодому человеку
смокинг, рубашка, туфли… Через пару минут он был одет
и доволен, красные боксеры скрылись под брюками.
— Сука! — фыркнула дама
в декольте. Очкарик с женой продолжали сидеть на полу и ни на кого не смотрели.
— Пройдемте в гостиную!
— возвестил детина и побежал вперед, вертя украденными
очками.
Хозяин шествовал в
обнимку с молодым человеком, счастливо поправлявшим вновь обретенный наряд.
Гости шаркали, топали, двигали стульями и в конце
концов скрылись за следующей дверью. Старик, интересовавшийся эскимосами и
завершавший процессию, напоследок обернулся к
оставшимся и зачем-то погрозил им пальцем. Крепыши растворились.
— Я тебе, дрянь поганая, отплачу, — всхлипнула женщина с шиньоном,
когда двери закрылись, и, поднявшись с пола, что есть мочи
толкнула даму в декольте. Та успела схватиться за стул и удержаться от падения.
— Будь ты проклята!
— К знахарке пойдешь? —
визгливо рассмеялась дама в декольте и вызывающе откинула желтую прядь с лица.
Очкарик, оставшийся без
очков, тем временем успел нащупать свой путь к двери и со стоном вывалился из
зала. Женщина с шиньоном встревоженно метнулась за
ним. Дама в декольте уселась за стол, заметила, что до сих пор держит в руке
пустой бокал, подлила туда шампанского, выпила залпом и цокнула языком:
— Хорошо же в гостях
наливают! Сладко!
И с удовольствием
посмотрела вниз, на свою выпиравшую грудь, все еще налитую и крепкую.