Мы предложили участникам заочного «круглого стола» три вопроса для обсуждения:
1. Каковы для вас главные события (в смысле — тексты, любых жанров и объемов) и тенденции 2016 года?
2. Удалось ли прочитать кого-то из писателей «ближнего» зарубежья?
3. Наиболее интересные книги и новые тенденции в жанре нонфикшн.
Опубликовано в журнале Дружба Народов, номер 2, 2017
Писатель и читатель в мире, потерявшем будущее
Литературные итоги 2016 года
Мы предложили участникам заочного
«круглого стола» три вопроса для обсуждения:
1. Каковы для вас главные события (в
смысле — тексты, любых жанров и объемов) и тенденции 2016 года?
2. Удалось ли прочитать кого-то из
писателей «ближнего» зарубежья?
3. Наиболее интересные книги и новые
тенденции в жанре нонфикшн.
Окончание. Начало см.: «ДН»,
2017, № 1.
__________________
Николай
Александров, литературный критик, радио- и телеведущий (г.Москва)
1. Если судить по
литературным текстам, взяв хотя бы лауреатов и финалистов премий, то сразу
бросается в глаза один неоспоримый факт. История (и как следствие этого — хроникальность, традиционная повествовательность)
доминирует сегодня в беллетристике, хотя вряд ли можно считать это новой
тенденцией. Просто в этом году акцент на историю как-то уж совсем резко
бросается в глаза. И Алешковский, и Юзефович, и
Улицкая, и Водолазкин, и Минаев и др. написали
исторические романы. Год завершился «Тоболом» Иванова
— который тоже исторический роман. Не история вообще, а частные судьбы,
исчезающая материя, фактура прошлого (показателен с этой точки зрения
замечательный сборник «Москва — место встречи»), растворенная и утраченная в
небытии былая реальность — вот, что оказывается в центре внимания. Литература как бы берет на себя роль истории (историографии),
восполняет недостаток исторической рефлексии, тягу к подлинному, пытается
понять, какое отношение к настоящему имеет исторический опыт и в чем он
собственно состоит. Забавно, что сегодня литература и история как бы
меняются местами. История (если учесть государственный заказ) выступает за миф,
а литература — за факты и правду («Зимняя дорога» Юзефовича — наиболее
показательный пример). Современность как будто не позволяет говорить о себе
просто так, отторгает синхронный дискурс
и явно предпочитает диахронию. Исключений немного. Из тех,
которые показались мне заслуживающими внимания, отмечу небольшой роман Анны
Козловой «F20», яростно-откровенный, с подчеркнуто субъективным повествованием
(безо всякой исторической «объективности») и по-настоящему современный (См.:
«ДН», 2016, №10. — Прим.ред.). Ну и
скажу еще об одном авторе, Сергее Солоухе, которого
очень ценю. Правда, от его «Рассказов о животных» я ждал гораздо большего.
Знаю, что Антон Уткин
написал новый роман (и читал его). Надеюсь, он выйдет в этом году. Во всяком
случае, мне бы очень хотелось.
2. Следил только за «Русской премией», но она
вряд ли дает представление о том, что происходит в национальных литературах.
3. Воспоминаний,
биографий вышло в прошлом году множество. И здесь опять-таки история
доминирует, что бы мы ни взяли (даже если говорить не об
описательно-ретроспективной, а об аналитической литературе),
филологически-публицистическое «Кривое горе» Александра Эткинда или окрашенную
в цвета такого современного барокко, с намеренно вычурным языком книгу Алексея
Иванова «Вилы». Да, кстати, замечательный учебник «Поэзия» вышел в издательстве
«О.Г.И.».