Стихи
Опубликовано в журнале Дружба Народов, номер 12, 2017
Лапшина Елена Евгениевна — поэт. Родилась во Фрязине Московской области. Окончила экономический факультет Московского лесотехнического института. Публикуется с 2002 года. Автор трех книг стихов. Живет в Москве.
* * *
Где-то воды стоят покойны, движенья чая,
где-то злачные пажити изобильны.
Тростниковую лодку посуху волоча, я
[будто бы все спаслись, а меня забыли], —
постаревший, вод не видевший Антиной
в засухе затяжной.
Где он — край заповедный? [А мнилось — близко.]
Мне доплыть бы, всякую тварь спасая,
да окрест ни аспида, ни василиска, —
праотец юродивого Мазая.
Может, там голубица вдали ликует —
крыльев слепящие всплески, порски.
То ли на горе белизна бликует,
то ли нарождается свет Фаворский.
То ли отыскал я свою потерю:
под горою ливанский кедр, смоляные сосны,
на горе цветущей — глазам не верю! —
вот он — высокий, гордый, победоносный… —
В зареве золотом
город стоит Содом.
* * *
…И найденное — не было искомым.
Никто из сыновей не утаит
то яблоко, что встало в горле комом —
Адамово — так в горле и стоит.
А у меня — оскомина и сладость,
предательство Адамово, враньё
и Евы — не бессилие, но слабость —
влеченье, наказание её.
В каких бы ты садах ни шёл тропою,
к каким бы ни притронулся плодам,
любой из них, надкушенный тобою,
тебе напомнит яблоко, Адам.
* * *
Забери, забери, забери
это всё, что скребётся внутри,
всё, что щерится в прорезь зрачка —
человечка меня, червячка.
Ничего не оставь, ничего —
моего.
Говоришь: дурачок, червячок,
человечек, пескарик, сверчок,
будь покоен, стручок, будь здоров —
Я даю тебе пищу и кров.
Ты во Мне, Я в тебе — не дури,
забери Меня ты, забери.
Эту боль, этот свет изнутри —
всё бери!
* * *
Хорошо бы жить, ничего не зная —
вот тебе коврижка-ватрушка-сайка.
Если мир — тарелочка расписная,
то и жизнь — что яблочко-покатайка.
Жаль, не наливное, а так — китайка.
Да тебе неймётся — всё ищешь смысла.
Куды котишься, ладная, молодая? —
переставляя то падежи, то числа,
на кофейной гуще впотьмах гадая.
Вечный голод яблоком заедая.
Видно, не по разуму эта ревность.
Никни, долгий волос в косу свивая.
Засыпай, отравленная царевна, —
матери оскомина вековая.
* * *
Когда умру и сделаюсь звездой,
а здесь оставлю выползок пустой, —
довольна буду участью любою.
Мне всё равно — не стану возражать:
назначьте, как и где ему лежать —
на кладбище под елью голубою,
в земле своей — чужой по мне дыра —
она с изнанки вся равно сыра.
[Гляди, душа, с отвагой голубиной,
приглядывай, как мудрая змея.]
А в этой яме — всё равно не я
зажата глубиной и жёлтой глиной.
Сплетётся дёрн поверх земных заплат —
пусть лисохвост растёт и гравилат —
любой сорняк хорош в юдоли тварной,
когда природа прёт на всех парах…
А то, быть может, пусть развеют прах
иль замуруют в нише колумбарной.
Мне всё равно — не тщитесь, хороня,
но поминайте иногда меня.
* * *
Лбом припадая ко тверди воды,
сквозь темноту устремляюсь к нему я —
в глубоководное, глухонемое,
взглядом врастая во льды…
Вон он — за необратимою тьмой
[в этой воде, не смягчающей жажды, —
как дезертиру, бежавшему дважды] —
лживый, но ныне немой.
Чем же утешить себя остаётся? —
Были бы живы, — надёжный дождётся,
верный — вернётся домой.