Опубликовано в журнале Дружба Народов, номер 10, 2017
В
год столетнего юбилея Великой русской революции мы предложили известным
прозаикам, поэтам, публицистам ответить на два вопроса:
1. Вы
в 1917 году в центре водоворота противоборствующих сил в любой из дней по вашему
выбору, в любой из драматических исторических моментов. С кем вы? В какой вы
партии, группе, дружине? Кого защищаете и против кого выступаете? Каким хотите
видеть будущее России? И главное — почему? Как вы объясняете свой выбор?
2.
Вы в 1917 году в любой из решающих исторических моментов и у вас есть
возможность влиять на развитие событий и направлять их, как вам
заблагорассудится. Как бы вы изменили историю? Какой избрали бы социальный
строй? По какому пути пошла бы Россия?
______________________
Денис Гуцко
— прозаик. Родился в 1969 г. в Тбилиси. Автор многочисленных книг. Постоянный
автор «ДН». Лауреат премии «Букер — Открытая Россия»
(2005 г., за роман «Без пути-следа», впервые опубликованный в «ДН»). Живет в
Ростове-на-Дону.
Если я — это нынешний
я, с соответствующим багажом и взглядами на жизнь, то скорей всего был бы
меньшевиком. Все-таки именно меньшевики (меньшевики-плехановцы),
по моему мнению, предлагали тот самый компромиссный срединный путь, который
объединил бы молодое и донельзя невротизированное
гражданское общество Российской империи — вместо того чтобы дробить его и
отправлять в мясорубку пролетарской диктатуры, как это сделали большевики.
Беда, однако, в том, что этот компромиссный путь не случился по вполне
объективным причинам: все было слишком запущено, сила гибельной инерции была непреодолима.
Страна, в которой царь не хозяин даже в царской семье,
помещики и крестьянство одинаково развращены рабством, а офицерство не способно
организовать не то что переворот, но и сколь-нибудь согласованное давление на
верховную власть, — такая страна, конечно, была обречена упасть в руки самых
радикальных экспериментаторов — большевиков, которые жили уже в построссийской, придуманной, псевдонаучной реальности
мировой революции и надвигающегося коммунизма.
А насчет возможности
влиять на события… Если у кого-нибудь, у отдельной и
реально существовавшей персоны, и была возможность что-либо кардинально и
бесповоротно изменить в России 1917-го — то только у одного человека, у царя
Николая Александровича Романова. Но представлять себя Николаем Вторым уж очень не хочется — слишком это изломанная и
несвободная личность.