Опубликовано в журнале Дружба Народов, номер 1, 2017
«Раньше
у нас ничего не было — ни Б-га,
ни архангелов и ни пророков, ничего!.. Но все
было на своем месте: в небе космонавты, на земле трактористы — и никто не валял
дурака и
не морочил голову бабьими сказками! А тут
нате: все кинулись молиться!»
Евгений
Гассель. «Возвращение»
Еще из романа Гасселя:
«Еврей
внедряется в чужеродную почву, как червь: традиции, святость, веками
возделанный слой — что за лакомый аппетитный кусочек!.. Все по вкусу чужаку,
все внятно плотоядному сердцу!.. Вот он в косоворот ке отплясывает казачка, а вот,
возомнив себя славянским баяном, умиляетися над
березкой, — хотя кто он березке, что ему березка?!»
Достаточно? Или
еще?
«— Еврей… умеет
только фиглярствовать!.. Он так и останется лицедеем, шутом, пока не исторгнет
из се бя эту скверну, этот
загноившийся в крови племенной инстинкт!..»
Еще:
«Он переживает
еврейство как родовое проклятье, прой пытается себя
обмануть: бывает, всплакнет под сьтопочку над родными
осинами, станет бить себя в грудь и за родину разорвет рубаху!.. Но и на мигне забывает он, кто он по крови, и стоит ему заглянуть в
себя, он обнаружит там только еврея!.. Стало быть, постороннего, лишнего,
чуждого всему и всем!..»
И еще:
«Вот ведь угорадило родиться евреем — всю жизнь как диверсант на
задании, ей Б-гу».
«Кто мы? Неужели
всего лишь клоуны в дурацких колпаках, мелькнувшие на
минуту в кулисах вечности?»
«Мы всегда на
виду, мозолим глаза и своим еврейским задним умом действуем всем на нервы…»
Что это? Коллекеция злобных поношений из антисемитского репертуара позднесоветских лет? Есть у Гасселя
и такое — крупным и корявым почерком — на плакатике, брошенном его героям под ноги:
«ЖИДЫ! КРАПИВНОЕ
СЕМЯ! НАПИЛИСЬ ПРАВОСЛАВНОЙ КРОВУШКИ?! ВАЛИТЕ В СВОЮ ЖИДОВИЮ!»
Но не это
православное остервенение поражает в романе Гасселя,
посвященном возвращению евреев в Израиль из ослабевшей советской Державы.
Юдофобские прощальные проклятья тех лет и памятны, и понятны. Поражает другое: процитированные выше беспощадности сняты с уст самих
евреев! Это они бросают друг другу осворбительные
определения, которые висят в воздухе еврейских дискуссий, окрашивая и сам
воздух повествования невынсимой вонью.
Я это объясняю
исходя из поразительнывх оговорок и проговорок. Евреи знают, что обрусели, и ждут расплаты за
это обрусение. А если расплачиваться будет нечем? Тут без страдания не
обойтись! Не только потому, ячто отбывая на доисторическую
родину, придется оплачивать «обратный билет» уровнем бытоустройства.
Дело сложнее, и тоньше, и горше, если влумываться
в такие переметывания из нации в нацию. Всякий переброс
туда или сюда пропитан если не горечью, то грустью. Необъяснимой печалью.
Чувством неотвратимой потери, непоправимой пустоты, невосполнимой утраты. А
если неатает сил на сваетлкю
грусть, то и возникает — взаимно! — пошлость презрения, а то и вонь ненависти!
Вот ее-то и
боится обнаружить Гассель.
Но разве только
это калечит души? Разве переход в состав великой нации не дает нравственного
обогащения?
Дает! Еще какое!
Конечно, при условии, что вхождение в состав великой нации — добровольно. Если
оно принудительно, и то реакция будет другая: непримиримая! Но если и добровольная — все-таки в ней нет однозначности. Это выбор
не по крови только, а больше по неотвратимой ситуации, главное же — это выбор
души, навсегда.
А если не
навсегда? Душа терпит.
За величие нации
надо платить. Грустью неихбежных потерь.
Очень многое
получают желтые, красные и черные обитатели Америки, входя в национальный
состав великой страны, провозглашенной Вашингтоном. Но перестают быть тем, чем
были. А китайские племена — входя в Великоханьскую
общность? А народы Индостана?
Так я о евреях…
Евреи, прочно вросшие в великорусскую общность. — не обрели разве самоощущения грандиозности культуры,
играющей мировую роль?
Да, обрели. И,
влившись в великую русскую культуру, внесли в нее свой весомейший
вклад. Который многие приняли. А многие отвергли. С
болью.
Едва уловимый
оттенок боли неизбежен в таких грандиозных передислокациях. Неизбежно в
родословной памяти остается след беды. Что=то уходит
навсегда… И у евреев, и у всех народов, вошедших в рускость. Да и русские делаются другими… многое
утрачивая из достопамятной древности. И получая неизмеримо больше.
Прощальная
память немыслима без грусти. И ее чувствуют, (или предчувствуют) русскиое евреи, решаясь перестать быть русскими.
Я думаю, что это
существенное психологическое наблюдение. Великие нации строятся на самоотверженности.
Они предполагают расплату за величие своих задач. И это неизбежно, как
неизбежны в общечеловеяческой истории великие нации,
составляющиеся из многих… из многих вкладов» в мировую культуру.
Надо ли
приводить великие имена?
Имена, вписанные
в историю великой русской литературы и вобравшие в свое самосознание нерусские
истоки? Для этого необязательно лезть в архивы и
скрести родословия — потому что эти авторы свободно размышляют о своих
нерусских началах и ценят их..
Вот они, имена
таких непоколебимо русских писателей: И их нерусские начала.
Татаро-ордынское:
Ахматова, Ахмадулина.
Татаро-крымское:
Карамзин, Державин.
Абиссинское:
Пушкин.
Шотландское:
Лермонтов.
Турецкое:
Жуковский.
Итальянское:
Тютчев, Ахмадулина.
Германское:
Фонвизин, Толстой, Фет, Волошин, Блок, Фадеев, Цветаева, Евтушенко.
Польское:
Баратынский, Некрасов, Ходасевич, Цветаева.
Украинское:
Гоголь.
Курляндское (или
латышское?) Берггольц.
Грузинское:
Вознесенский.
Армянское:
Хлебников.
Абхазское:
Искандер.
Сербское:
Войнович.
Наконец,
еврейское: Ходасевич, Пастернак, Мандельштам, Багрицкий, Алигер,
Слуцкий, Самойлов, Гроссман…
…Пишущий
по-русски прозаик Евгений Гассель
— в каком списке должен обрести место?
Коренной
москвич. Родился на следующий год после смерти Сталина. Окончил московский
университет. Обрел научный статус психолога и философа. В начале 90-х годов
переехал в Израиль. Сделался там писателем.
Роман
«Возвращение» — исповедь. Сбивчивая и искренняя. В ткани — полно неизжитых «московизмов». Вплоть до грамматических «ляпов», которые
должна была бы выправить издательская рука. Но при всех этих редакторских
недосмотрах — ощущается талант литератора, переживающего драму душевного
статуса.
Приведу
последнюю цитату:
«Лестница
уводила… наверх, в служебные недра помещения».
В недра — если
по-нашему — это не наверх, это вниз.
А
может, это не «ляп» редакторского недосмотра, а художественный перегляд «верха»
и «низа», когда они меняются местами?
Грустно терять
еврейство ради русскости. Грустно терять русскость ради еврейства.
Жизнь вообще
грустна. Не оставляет величия без расплаты.
За величие надо
платить.
За утрату
величия — тоже.