Стихи
Опубликовано в журнале Дружба Народов, номер 8, 2016
Хлебников Олег Никитьевич — поэт, переводчик, журналист, кандидат физико-математических наук. Родился в Ижевске в 1956 году. Окончил Ижевский механический институт (1978) и Высшие литературные курсы (1985). Печатается как поэт с 1973 года. Автор 11 книг стихов. Заместитель главного редактора «Новой газеты». Лауреат Новой Пушкинской премии (2013). Живет в Переделкино.
* * *
Я хотел бы родиться в Смоленске и Ленинграде,
в Ярославле, Орле, Иркутске — чтоб быть земляком
ростовчанам, воронежцам — Родине, Господа ради!
Чтобы знала меня, вспоминала за то, что знаком.
Я уже не готов достучаться своими словами
до чужих и угрюмых, не верящих ничему.
А вот если б считались мы все земляками,
с одного свята места всем миром роптали Ему!..
* * *
Чем времени жизни становится меньше,
тем в сутках часов всё больше.
И это всё больше касается женщин —
они и живут подольше.
А нас, мужиков, касается краем
страны, к сыновьям нерадушной.
И в нужность, и в важность мы только играем,
чтоб ночью бодаться с подушкой.
* * *
Но человека человек…
А.Пушкин. «Анчар»
И человек у человека
крадёт последние свободы:
где сам захочешь прыгнуть в реку,
не в нищете закончить годы.
В уютном месте выпить кофе
под сигаретку и газетку
и не просить о катастрофе
за то, что поместили в клетку.
Махнуть со старым другом чачи
в Тбилиси, в Киеве — горилки.
Хоть искуситель — не иначе —
всё подливает из бутылки.
Но дал нам Бог свободу воли.
И право только Он имеет
отнять её. И этой роли
никто другой играть не смеет!
И я пойду на все четыре —
на все четыре края света!
А окажусь в чужой квартире,
где ни тепла, ни света нету.
* * *
Ну, видно же, что туча или дым
жилища наши мраком накрывает.
А мы как заводные спим-едим
и ждём, куда нас вывезет кривая.
Туда бы — где безоблачный простор,
морозец, поцелуи на морозе…
Хотя кривая с некоторых пор
уж никуда в России не вывозит.
Московские бичи
Бичи на свежем воздухе живут —
так почему недолго-то?
Наверно, не целебный воздух тут.
А море-то, а Волга-то?
Прорваться к ним и будет все тип-топ,
и грудь опять раздышится.
А дальше — хоть всемирный хоть потоп,
всё на него и спишется…
И я такой же — в чём-то божий — бич
с пропискою столичною.
И надо мной давно навис кирпич —
тупой, красно-коричневый.
* * *
…и провожаем близких
в сырую землю-мать,
и все мы в этих списках —
не быть не миновать.
У каждого надежда,
что с ним-то обойдётся,
что, как Христос, однажды
и сам сюда вернётся.
Ведь это ж невозможно
не быть, когда бывал!
Но так неосторожно
Христа лик, всем положенный,
раз десять разбивал.
* * *
Мудрости нет в стариках и старухах —
только б самими собой
дожить. До чего? До лебяжьего пуха
над головою больной.
А мудрецов это всё не колышет:
кайф — в ноосфере, в Сети…
И жалко, полковнику никто не пишет
после семидесяти.
* * *
Надо мною электрички,
подо мною речка.
И сижу я по привычке
в позе человечка.
Да Мыслителя почти что!
А о чём раздумья?
Где-то по соседству тишь да
благодать безумья.
Одиночество, конечно,
много чего гонит.
Но течёт по глине речка,
в ней никто не тонет.