Опубликовано в журнале Дружба Народов, номер 8, 2016
Щербаков Константин Александрович — искусствовед, кинокритик. Родился 9 мая 1938 года
в Москве. В 1960 году окончил факультет журналистики МГУ, кандидат философских
наук (1975). Печатается с 1956 года. Работал в газетах «Московский комсомолец»,
«Комсомольская правда», журнале «Дружба народов». В
1987—1992 гг. — главный редактор журнала «Искусство кино». Заместитель, первый
заместитель Министра культуры РФ (1992-1998). Заместитель Председателя
Конфедерации союзов кинематографистов государств — бывших республик СССР.
Время
неумолимо отсчитывает десятилетия. Я давно не видел в экранных титрах имена
знаменитого грузинского режиссера Эльдара Шенгелая, знаменитого
азербайджанского писателя Рустама Ибрагимбекова. У
каждого за плечами свой опыт, а тут их пути соединились, сошлись, и они вместе,
при участии Фуада Ибрагимбекова
и Теймураза Бутикашвили,
сняли «Кавказское трио» (Грузия, Россия, Испания). В основе ситуация бытовая,
обыденная. У молодого человека оказалось два отца: один — родной, другой — отчим,
и надо как-то определяться с образом жизни, с фамилией, в конце концов. Ну и
что, собственно, такого, о чем речь? Происходит, однако, экранное действие, и
вы оказываетесь втянуты в человеческую историю, когда
по ходу этой самой обыденности ломаются судьбы достойных людей, а атмосфера,
воздух фильма насыщается отзвуками трагедий, уже случившихся и грядущих.
Просто… просто потому что родной отец — армянин, отчим
— азербайджанец, а их страны оказались в состоянии вражды, не оставляющей места
для разума и понимания.
Троих старых и верных друзей — армянина,
азербайджанца, грузина играют Юрий Стоянов и грузинские актеры Гога Пипинашвили и Баадур Цуладзе. Они хотят жить как жили, сохранить себя и свое человеческое
достоинство — и платят за это высокую, очень высокую цену. Повседневность
оборачивается каким-то зловещим, вылезающим наружу душевным подпольем. Бал
правит опьяненная вседозволенностью толпа в полном объеме или в лице отдельных
ее, толпы, представителей.
Что же случилось, люди? В чем причина мучительного
разлада, убивающих душу непримиримости и вражды? Я
старый человек и хорошо помню времена, когда такой фильм, как «Кавказское
трио», был невозможен. Я не цензуру имею в виду, невозможно было снимать кино
про то, чего нет. В той Москве, в том Баку, в том Тбилиси, в том Ереване о
национальности никто никого не спрашивал.
Кинофестивали в Баку. На улицах не толпа, а
многоязычное человеческое содружество, где все понимали друг друга. И лица
друзей1 — Максуд,
Рустам, Полад или директор цирка Макбет — нежнейшей
души человек с суровым лицом шотландского тана… Власти враждовали с народами —
это было, но чтоб народы с народами — нет. Лишние грехи на советские годы
вешать не надо. С той поры слишком много перевернулось, разбилось, границы
прорезалась по живому. Давно не был на Кавказе за пределами России, и вот,
глядя на экран, задаю вопрос своим друзьям — Рустаму, Эльдару, самому себе
задаю вопрос: неужели теперь все так? И возможность лишиться работы, здоровья,
жизни за сочувствие человеку иной национальности, и слепая, глухая ненависть
друг к другу нормальных (да какая уж тут нормальность?) людей — это та
реальность, в которой нам теперь жить?
Задаю и оглядываюсь по сторонам: там —
Украина, там — Турция, и снова возвращаюсь к фильму — он ведь об этом тоже. А
еще в водовороте абсурда различаю людей, лучших из них, которые остаются
людьми, хотя слишком многое склоняет их к тому, чтобы потерять человеческий
облик. Они срываются, говорят слова, за которые потом будет стыдно, и все равно
остаются людьми. В фильме Шенгелая и Ибрагимбекова
есть послание людям. И есть отвага послание это не приглушать, не смягчать.
В прошлом у Шенгелая и Ибрагимбекова — киноработы, не
идеализировавшие, мягко говоря, тогдашнюю нашу реальность. «Голубые
горы», к примеру, «Допрос»… Были гнев, сарказм, была ирония, но и надежда была,
что мы все-таки общими усилиями пробьемся к жизни достойной и стоящей. И
человеческое содружество наше сбережем. Что же от надежды осталось? Да вот то и
осталось, наверное, что собрались художники из прежде одной страны, а теперь из
стран разных, собрались и сняли многонациональное кино о том, что
противоестественны границы в человеческих душах, о том, что человеческое
единение, человеческое содружество не ушло безвозвратно в прошлое. Нет, оно существует и будет существовать, как бы обстоятельства этому
ни противились. И напомнили о том, что у искусства, у искусства кино в
частности, есть обязательства перед людьми. Есть миссия, о которой нельзя
забывать. В решающую, переломную пору особенно.
Так вот, человеческое содружество…
Воспоминания, еще не подернутые дымкой времени. Киношкола, детище Конфедерации
Союзов кинематографистов, где собирались начинающие режиссеры, операторы,
сценаристы, критики из всех — из всех! — государств бывшего СССР. Ребята из Армении
и Азербайджана: настороженные взгляды, прощупывающие реплики.
А через десять дней, когда пришла пора
расставаться, — слезы, объятия, обмен телефонами, адресами и клятвенные
обещания сделать все, от них зависящее, чтобы встретиться вновь. Только мало от
этих ребят зависело, как впрочем, и от нас, сотрудников Конфедерации Союзов
кинематографистов. У высших инстанций нашлось иное применение для тех более чем
скромных денежных средств, которые требовались для проведения киношколы.
Кризис? Да нет, все это было еще до кризиса. Тенденция давняя.
А недавно — новая вспышка
армяно-азербайджанского конфликта. Где были, что делали армянские и
азербайджанские ученики киношколы, ставшие людьми зрелыми, взрослыми? Те самые
мальчишки и девчонки, которых Москва поманила было
перспективой дружеского единения, а потом забыла, озаботившись, надо полагать,
делами, более важными. Да нет, я понимаю, наши
президент и премьер-министр лично конфликт улаживали. И никто никого ни в чем
не обвиняет. Избави бог. Только спросить хочу: «школьные» объятия — они, что,
кому-то мешали? Стоило их разрывать ради нескольких миллионов рублей экономии?
А дружбы, организованные в нужный момент и по указанию свыше, они, как
показывает опыт, имеют свою теневую сторону, очень мягко говоря. Да и кто его
угадает, нужный момент?
К тому же нет у нас государственной идеологии,
позволяющей подобные манипуляции чувствами. Это и в Конституции закреплено.
Хорошо, что нет, — много у нас было заморочек
с государственной идеологией. Принудительное единство ушло в прошлое. Но
человеческие ценности, простые и вечные: солидарность, верность, порядочность,
милосердие — в прошлое не уходили. О них просто забывают на нашей политической
кухне.
Еще несколько лет назад киношкола, как и Форум
национальных кинемато-графий,
который проводила опять же Конфедерация Союзов кинематографистов, становились
значительными событиями в культурной жизни Москвы. Потом они прекратились по
причинам финансовым и организационным. Кинематографическая общественность
столицы утратила возможность видеть кино, которое снимается в бывших
республиках СССР. Но вот по инициативе председателя
Конфедерации Союзов кинематографистов Рустама Ибрагимбекова,
при участии Фонда поддержки публичной дипломатии имени Горчакова, при поддержке
руководства Центрального дома журналиста, здесь, в этом доме, в апреле
нынешнего года прошел если не полноценный форум, то существенный кинопоказ «Дни национального кино», где были представлены
пять фильмов, номинированные на кинопремию «Ника» как
лучшие фильмы постсоветского пространства, сделанные в 2015 году. В их
числе было показано «Кавказское трио». Нет, не оборвалась ниточка.
Эстонская кинематография была представлена
фильмом «1944« Эльмо Нюганена,
театрального и кинорежиссера, известного далеко за пределами Эстонии, ставившего
спектакли в Петербурге и Москве. Действие фильма происходит в 1944 году, когда
советская армия вступила на территорию маленькой страны, оккупированной
Германией, и эстонцы, оказавшиеся оружием в руках по разные стороны линии
фронта, были обречены на братоубийство. Выступая перед сеансом, Нюганен чрезвычайно деликатно заметил: «В подобных фильмах
ищут абсолютно правых и абсолютно виноватых. В моем
фильме правых и виноватых нет».
Может быть, кого-нибудь эти слова резанули. Но
давайте не забывать, что для нас и для Эстонии это все-таки были разные войны.
Для СССР, для России — война священная, народная, когда предательство — это
предательство, которое ничем нельзя оправдать. Для Эстонии, которая всего
полтора года пробыла в составе СССР, это была на фоне мировой войны еще и война
гражданская, обостренная тем, что воюющие супергосударства
с маленькой страной не очень считались. Потрясающая сцена в фильме, когда из
противоположных окопов, ведущих ожесточенную перестрелку, поднимаются двое и
узнают друг в друге соотечественников. Брат поднимал руку на брата, сосед
убивал соседа… во имя чего?
В нашей сегодняшней официальной историографии,
публицистике, кинематографе иное отношение к гражданской войне, чем в советские
годы. Изменился политический строй, только есть и иные причины для такого
пересмотра взглядов на наше трагическое прошлое. Да и самое главное, что
пересматривать? «Тихий Дон» Шолохова, «Сорок первый»
Лавренёва, «Россию, кровью умытую» Артёма Весёлого? Булгаковскую
«Белую гвардию»? А в кино уже на нашей памяти — «Комиссары» украинца Николая
Мащенко, «Никто не хотел умирать» литовца Витаутаса Жалакявичюса.
Здесь тоже не было правых и виноватых, были люди, судьбы которых пришлись на
переломы эпох. Выстоят, сохранят ли себя? Или перемолоты будут человеческие
судьбы жерновами истории? Фильм Нюганена в этом ряду.
И противостояния в нем не идеологические, а человеческие. Тех, кто в аду войны
помнят, что нельзя мстить детям, что нельзя убивать безоружных, слабых, — и
тех, кто об этом забывают. Или тех, кто не задумывался об этом, убежденный, что
ради победы над противником разрешено все.
Люди из разных военных лагерей, для которых
совесть не пустой звук, в фильме Нюганена похожи,
почти двойники, сильные, статные молодые мужики. Их сначала даже путаешь. Что
это, режиссерский просчет, недосмотр? Проходит несколько экранных минут… Да нет же, просто в обстоятельствах трагического выбора
люди с живой душой существуют и поступают так, что одного можно принять за
другого. И одновременно каждый — личность, у каждого своя судьба, четко в
фильме прочерченная.
Фильм посмотрел каждый десятый житель Эстонии.
А в России? Неужели только на «Днях национального кино»? Много ли у нас лент
последнего времени, где противостояние человечности и бесчеловечности показаны
с таким бесстрашием, с такой безоглядностью?
Противостояние это, наверное, коренное для
начала XXI века. И всматриваться сквозь его призму в нынешнее искусство всего
плодотворнее. Два самых крупных киносмотра России — «Ника» и «Золотой орел» —
как бы противостоят друг другу. Однако три-четыре фильма-фаворита, независимо
от распределения наград, на обоих смотрах одни и те же. Хочу высказать
суждение, подробно обосновывать которое сейчас возможности
нет. Я буду даже рад, если это мое бездоказательное суждение будет
доказательно опровергнуто. И однако… В российских
фильмах, которые наверное справедливо были признаны лучшими на авторитетных
киносмотрах, соприкосновение с болью реальности — поверху, сбоку, по
касательной. Около сути, поблизости. Может, год такой неудачный, может, я
увлекся и кругом неправ. Да, и около, поблизости — это совсем неплохо. Но из
пяти картин, проходивших по номинации «Лучший фильм национальной
кинематографии» я почувстовал, узнал, получил пищи
для размышлений больше, чем из российских фильмов, конечно же, заслуженно
признанных фаворитами.
Я люблю российское кино, но чтобы вот так
встать и сказать, как сказали Шенгелая, Ибрагимбеков,
Нюганен… Напомню, речь идет
только о 2015 годе. Далеко идущих выводов не делаю.
А лучшим из пяти академики из «Ники» признали
киргизскую ленту «Небесное кочевье» режиссера Мирлана
Абдыкалыкова. Как, впрочем, и фестиваль «Киношок».
Будучи сыном Актана Абдыкалыкова, режиссера, лауреата многих международных
премий, Мирлан поддержал семейную традицию достойно.
И не только по части наград. Киргизскому поэтическому кино уже несколько
поколений. Толомуш Океев,
Болот Шамшиев, потом Актан Абдыкалыков, Эрнест Абдыжапаров,
Марат Сарулу… В их фильмах
гул исторических потрясений чаще всего далеко за кадром, а на экране — драма,
которая происходит в человеческой душе. В фильме «Небесное кочевье» это души
людей, живущих высоко в горах по законам предков. Завораживает красота пейзажей
горной Киргизии. Вечно они были и вечно будут, и люди, кажется, из этой вечности.
Всякие признаки современности — метеостанции и бульдозеры — так, наносное.
«Зачем предсказатели погоды? Погода — от
Бога», — так примерно говорит одна из героинь. Столкновение первозданной
природы и цивилизации? Да, только об этом много уже было написано, снято, и
суть высказывания Мирлана Абдыкалыкова
не в этом. Цивилизации меняются, даже вечные горы не могут этому помешать.
Остаются люди, их понимание обязательств перед землей, на которой они выросли,
перед таким же людьми, с которыми делят кров. И случается, они расходятся —
понимание долга и жажда счастья, даже самого простого, бабьего. Случилось так,
что по разным причинам распалось маленькое человеческое содружество, и героини
остались одни. Так и застыли они в финальном стоп-кадре — маленькая девочка,
женщина, остро ощутившая уходящую молодость, старуха, которой доживать век. И
бездонность неба и величие гор тут не в помощь.
Остается человеческое достоинство и силы продолжать жизнь, которая будет им
нелегко даваться в условиях первозданной природы. Но они, наверное, смогут.
В
условиях жизни героев фильма «Покой нам только снится» (Литва, Россия, Франция,
режиссер Шарунас Бартас)
никакой первозданности, вполне благополучный поселок, видимо, где-то неподалеку
от Вильнюса. В главной роли — сам Бартас, в других —
члены его семьи, соседи. У жены, скрипачки, что-то с концертом не задалось,
приехали отдохнуть, расслабиться. Ну, попивает супруга, ну, сосед-скотина жену
свою поколачивает, так ведь не без этого. Будни! Уж куда будничней.
Это подчеркнуто работой непрофессиональных исполнителей, которых режиссер сумел
настроить на абсолютную достоверность, скрупулезное в мельчайших деталях
следование повседневности. В «Небесном кочевье» люди оставались жить,
превозмогая нелегкие будни. Здесь, у Бартаса, перемогать
нечего — все налажено, устроено, и однако незаметно,
подспудно накапливается нечто, не имеющее, казалось бы, причин, но имеющее
роковые следствия. Два человека гибнут. Один на склоне лет, другой — мальчишка
совсем. И недоумения у меня нет, понимаю: иначе быть не могло. Из фильма в
фильм Шарунас Бартас
исследует самые сокровенные структуры души, добирается до подполья, и
получается, что далеко не всегда так уж неотвратима зависимость человека от
внешних обстоятельств и социальных катаклизмов. Где все происходит? В советской Литве, в буржуазной? По внешним признакам, в
наши дни, только это ничего не меняет. У загадок человеческой души, утверждает
режиссер, далеко не всегда есть разгадки, и надо учиться с
этими загадками сосуществовать, принять как должное соседство с
непредсказуемостью.
Будни
— да, они разные. У Абдыкалыкова они одни, у Бартаса другие. И всякий раз соотносишь их со своими, с нашими. А вот «Песнь песней» режиссера Евы Нейман
(Украина) — это Шолом-Алейхем, повседневность тихого еврейского местечка, а все
равно — соотносишь. Увидеть на экране живой, не крикливый,
не утрированный национальный колорит — это всегда удовольствие. Искусством
создания такого колорита Нейман владеет вполне. Высокий профессионализм
молодого режиссера опять-таки подтвержден международными призами, и актеры
разных национальностей составили очень профессиональный ансамбль. Вспоминаю,
как достоверны были коренные русские артисты Михаил Ульянов, Евгений Леонов в
ролях героев Шолом-Алейхема. Теперь, по моим понятиям, к этому великолепному
ряду добавился Всеволод Шиловский (а впрочем, я его о национальности не
спрашивал). В фильме «Песнь песней» он сыграл ребе. Лента получилась изящная,
тонкая, исполненная сострадания к героям, которым так немного надо — просто не
голодно жить и спокойно растить детей. А со своими делами, семейными и прочими,
они разберутся сами, только бы в покое оставили. И кто скажет, что эта мысль,
пронизывающая фильм, нынче не актуальна. Я не скажу, хотя в еврейских местечках
жить не случалось.
Голоса
друзей — понимаю, наверное, звучит банально на фоне
минувших десятилетий. И все же назову статью именно так.
_________________
1 Речь идет о прозаике Максуде Ибрагимбекове и его брате
писателе и кинорежиссере Рустаме Ибрагимбекове, певце
и композиторе Поладе Бюль-Бюль
оглы и заслуженном работнике культуры Азербайджана
Макбете Буниятове (прим. ред.).