Судя по фильмам-предупреждениям, к Апокалипсису ведут десятки дорог
Опубликовано в журнале Дружба Народов, номер 7, 2016
Арбитман Роман Эмильевич (р. 1962) — литературный и кинокритик, писатель (один из
псевдонимов — Лев Гурский). Автор более двух десятков книг. Живет в Саратове.
Кинематограф
появился в самом конце девятнадцатого века, а сменивший его двадцатый стал
веком масштабнейших катаклизмов — моральных,
политических, военных, экологических. Предсказанные Александром Блоком
«неслыханные перемены, невиданные мятежи» происходили так стремительно, что
поначалу кинематограф едва успевал их просто запечатлевать на пленке, без
художественных обобщений и уж тем более без экстраполяций. Очень популярный
жанр предупреждения в фантастике-прозе за несколько первых десятилетий
существования кино почти не попадал на экраны — «Метрополис»
Фрица Ланга (1926) и «Облик грядущего» Уильяма Кэмерона Мензиса (1936) были,
скорее, исключением из правил.
После Второй мировой войны ситуация существенно изменилась:
человек с киноаппаратом окончательно перестал быть только ошеломленным
хроникером вчерашних ужасов, а превратился в сочинителя киноисторий о
глобальных катастрофах завтрашнего дня. Атомные кошмары Хиросимы и Нагасаки в
эпоху противостояния Востока и Запада надолго стали напоминанием о том, что
будущее всего человечества отныне под вопросом. Мир теперь был хрупок, крайне уязвим и балансировал на грани Апокалипсиса. О ракетных
шахтах и красных кнопках в чемоданчиках лидеров сверхдержав знали даже
школьники. Заснув вечером в своей квартире, утром любой житель Земли рисковал
проснуться в атомном аду.
Кинофантастика
возвела жанр предупреждения на новый уровень, помогла сделаться еще нагляднее.
Своеобразными вехами стали фильмы «На берегу» Стэнли Крамера
(1959) и «На следующий день» Николаса Майера (1983) —
оба о будущей ядерной войне и ее последствиях. Первый, полный мрачных метафор,
оказался камертоном кинокатастрофизма на четверть
века вперед. Второй, снятый без художественных изысков, зато со спецэффектами,
запечатлел конец света с бесстрастностью учебного фильма по гражданской
обороне. Любопытно, что картина Майера через четыре года после выхода на
телеэкраны США была показана и по советскому ТВ. В это время уже шла
горбачевская перестройка, которая свела опасность третьей мировой войны к
минимуму. После 1991 года, когда Россия попрощалась с коммунистической химерой,
«атомная» тема перестала быть актуальной: жуткие кинопрогнозы
превратились в умозрительные страшилки, казалось бы, навсегда.
К
сожалению, нынешний всплеск политического конфликта России и Запада заставляет
задуматься: не вернется ли на экраны забытая тема? Когда теведущий
государственного канала обещает превратить Америку в «радиоактивный пепел», а
четверть опрошенных россиян высказывается за применение атомного оружия в
случае «внешнего вторжения в Крым», западные сценаристы смахивают пыль с кино- и телесюжетов минувших времен.
И уже в новом сезоне американского сериала «Государственный секретарь» на
первый план выдвигается тема российско-американского противостояния, чреватого
атомной войной. А весной этого года на BBC проходит премьера английского фильма
«Третья мировая война: в командном пункте». Картина снята в квазидокументальном
жанре и рассказывает о гипотетическом военном столкновении России и Латвии,
ставшем детонатором глобальной войны с применением тактического ядерного
оружия…
Стоп,
не будем больше о третьей мировой. Хочется верить, что люди вовремя одумаются:
пальцы не надавят на красные кнопки, ракеты останутся в шахтах, бомбы не
взорвутся. Тем не менее у человечества остается
множество шансов из эры компьютеров откатиться обратно в каменный век — или, в
лучшем случае, сохранить немногое из нынешних завоеваний разума.
«Восемь
миллионов жителей тут же принялись затаптывать друг друга насмерть на мостах и
в туннелях. Выжившие рассеялись за городом — словно саранча, словно полчища чумных крыс. Они заражали воду. Распространяли
брюшной тиф, дифтерит, венерические болезни. Кусали, рвали, убивали, грабили,
насиловали. Питались дохлыми собаками и трупами
детей… То же самое происходило в Чикаго, Детройте,
Вашингтоне, Лондоне, Париже, Бомбее, Шанхае, Токио, Москве, Киеве и Сталинграде
— в каждой столице, в каждом промышленном центре, на каждом железнодорожном
узле, во всем мире. Цивилизация была разрушена без единого выстрела.
Никак не могу понять: почему военные считают, что без бомб не обойтись?» Цитата
из антиутопии Олдоса Хаксли «Обезьяна и сущность»
(1948) напоминает нам о вариантах кинокатастроф,
создатели которых обошлись без мировых войн и даже сверхъестественных событий,
вроде нашествия зомби.
В том
же году, когда вышла эта книга Хаксли, Джордж Оруэлл написал свой
роман-предупреждение «1984» об угрозе тоталитарной диктатуры. Двенадцать лет
спустя роман был экранизирован. Через десять лет Франсуа Трюффо
снял картину по мотивам еще одной знаковой антиутопии — «451 градус по
Фаренгейту» Рэя Брэдбери: о
мире, где чтение книг считается преступным. В 1984 году появились вторая
экранизация Оруэлла и одновременно с ней — кафкианская
«Бразилия» Терри Гиллиама
(в этой версии будущего карательную функцию выполняет Министерство информации).
Из фильмов, снятых в нынешнем столетии, назовем «Эквилибриум»
(2002) Курта Виммера: в
центре внимания вновь диктаторский режим, при котором проявление эмоций считается
преступлением. И поскольку эмоции под запретом, запрещено и искусство —
картины, литература, музыка. Когда вначале из огнеметов сжигают «Джоконду»,
переклички с Брэдбери очевидны. Мир, оставшийся без
чувств, обречен на вымирание. Одна надежда — на тех немногих, кто не хочет
мириться с фантазмами в головах политических
безумцев…
Следует
заметить, что фильмы, подобные «Бразилии» или «Эквилибриуму»,
сегодня редки. В наши дни постапокалиптический жанр в
кино чаще всего не связан с политикой вообще. Всемирная катастрофа вызревает
как бы сама собой, без прямого участия официальных лиц из высоких сфер. В
знаменитой тетралогии Джорджа Миллера о Безумном Максе (1979—2015), например,
авторы абсолютизируют негативные последствия энергетического кризиса. Итог:
Земля превратилась в пустыню, а люди — в озлобленных дикарей на ржавых
громыхающих повозках. Топливо стало валютой, люди убивают друг друга за канистру
бензина. Кино материализует суждение о том, что цивилизация — лишь фрак на
обезьяне, до поры подавившей инстинкты разрушения. Эта
мысль издавна беспокоила писателей и философов. Даже оптимисты эпохи
Просвещения вынуждены были признавать почти гипнотическое обаяние варварства,
которому нелегко сопротивляться. В свою очередь кинофантасты
благодаря избранному им жанру получали для своих экспериментов куда более
обширное поле. И спешили засеять его всевозможными драконьими зубами, чтобы
затем продемонстрировать всходы.
Откуда
к людям может прийти беда? В принципе, откуда угодно: из космоса, из-под земли,
из океанских вод, из чащи лесов, из самых глубин человеческого организма…
Спусковым механизмом грядущей социальной напряженности общепланетного
масштаба (и следующего за ней «бессмысленного и беспощадного бунта») могут
стать, например, далекий взрыв сверхновой, вспышка на солнце, пандемия,
экологическое бедствие и тому подобное — за последние полвека Голливуд,
кажется, перебрал все варианты фильмов-предупреждений.
О
падении метеорита-гиганта, например, сняты десятки кинолент. Прежде всего вспоминается «Столкновение с бездной» (1998) с
участием Моргана Фримена. На лице его героя,
президента США Тома Бэкка, — боль, усталость, несуетность, груз ответственности, скорбь об утратах и
бесконечная печаль от того, что он ничем не может порадовать соотечественников:
к Земле летит комета, попытка сбить ее с курса неудачна, Нью-Йорк и Вашингтон
будут разрушены. За три года до сентябрьской катастрофы 2001 года в США зрители
фильма Мими Ледер увидели
на экране несколько апокалиптических картинок. Тут и
падающая статуя Свободы, и пробитый купол Капитолия и (что особенно символично)
две разрушенные башни WTC. Виноватых нет, и мстить некому: падение небесных
камней — не теракт, но явление природы (или промысел Божий), и никакой Бен
Ладен с «Аль-Каидой» к этому не причастен…
Существуют
фильмы и о новом оледенении. Назовем хотя бы «Послезавтра» (2004, Роланд Эммерих) или недавнюю антиутопию «Сквозь снег» (2013, Пон Чжун Хо).
В картине Эммериха в результате «парникового эффекта»
на Землю вновь надвигается ледниковый период. Догадавшегося обо всем раньше
других климатолога Джека Холла выслушивают слишком поздно
— когда Англия уже подо льдом, а на Нью-Йорк обрушиваются наводнение и ледяной
смерч. Большая часть бюджета фильма (125 миллионов) ушла на создание немыслимо
убедительных спецэффектов утопления и заморозки городов (само собой, не
обошлось дело без обледенелого торса статуи Свободы). Поэтому в картине нет
звезд первого ряда, которым пришлось бы отвалить огромные гонорары. Оно и
понятно: в фильме-катастрофе место суперзвезды занял ледник… Другая
антиутопия, «Сквозь снег», — копродукция
кинематографистов США, Южной Кореи, Чехии и Франции. Действие происходит в
недалеком будущем. Человечество своей безответственностью само приблизило новый
ледниковый период, и теперь все замерзло. Считается, что выжить люди могут
только в огромном поезде, который несется по кругу без остановки через весь
континент. В хвостовом отсеке — плебс, который питается жуткими протеиновыми
плитками, а в первых вагонах — элита. Когда у народа в очередной раз забирают
детей, местный бунтарь Кертис поднимает восстание.
Вместе с ближайшими соратниками главный герой, борясь и побеждая, поведет
восставших к первым вагонам, где ему откроется правда: механизм двигателя
поезда давно сломался. Чтобы колеса могли крутиться по-прежнему, в качестве
рабочей силы используют детей — для того их и забирают у обитателей хвостовых
отсеков. И как поступить инсургентам? Оставить все как есть ради новых витков
по кругу или сорвать стоп-кран, остановить поезд любой ценой — и попытаться
выжить на мерзлой земле?..
Тема
экологического бедствия в современном голливудском кино тоже достаточно
популярна. Из фильмов, снятых сравнительно недавно, упомянем «Книгу Илая» (2010, Альберт Хьюз и Аллен Хьюз). Главный герой
тридцать лет непрерывно идет по Америке — с востока на запад, из пустыни к
океану, а под ногами только пыль, пыль, пыль от башмаков, снятых с мертвеца.
Собственно, и Земля почти уже мертва: три десятилетия назад природа отыгралась
на людях, разрушавших окружающую среду. В озоновом слое оказалась дыра, солнце
выжгло (или ослепило) большую часть человечества, а меньшая часть, когда
выползла из подземных убежищ, для начала истребила Библию — в отместку Богу за
то, что он не спас. Уже по названию фильма ясно, что сюжет будет раскручиваться
вокруг Библии — последней оставшейся на планете (или в Америке, что для авторов
несущественно). Эту Книгу главный герой с иноческим смирением и самурайской
стойкостью несет по выжженным дорогам. В фильме маловато «экшена»,
однако создатели «Книги Илая» и не ставили целью
снять боевик: их интересовала тема Служения в чистом виде…
Напоследок
следует упомянуть еще один мрачный сценарий будущего — биологический катаклизм.
В 2006 году Альфонсо Куарон
снял фильм «Дитя человеческое». Время действия — 2027 год. Мир погружен в хаос.
В результате генетического сбоя женщины утратили способность к деторождению, и
скоро человечество вымрет естественным путем. В России и в Японии, в Мексике и
в Германии все горит, и кружится, и катится в тартарары. Старая добрая Англия,
впрочем, еще сохраняет остатки порядка, но все — за счет жесточайшей диктатуры
и полицейского преследования незаконных иммигрантов, которых загоняют в лагеря.
Иммигранты сопротивляются: стреляют на улицах, устраивают взрывы… и все
действия (и властей, и инсургентов) не имеют никакого смысла, если человечество
обречено. Однако лейтмотивом фильма становится все-таки не отчаяние. По сюжету,
одной-единственной женщине на Земле как-то удалось забеременеть. И если ее
вовремя доставить в условленное место на побережье, женщину подберет судно с
заманчивым названием «Завтра» — тогда, быть может, ученые сообразят, как помочь
человечеству. Главный герой картины, во всем разуверившийся британский
законопослушный яппи, выбран в качестве провожатого новоявленной чернокожей
Мадонны. Постепенно герой теряет весь свой цинизм и в финале готов рискнуть
жизнью ради одного проблеска надежды…
«Надежда»
— вот ключевое слово даже для самых мрачных фильмов, снятых в жанре
предупреждения. Киноапокалипсис, в лучших своих
проявлениях, не просто эффектно пугает зрителя. Авторы в меру своего таланта
напоминают нам о ценности жизни на планете и о легкости, с какой жизнь может быть
утрачена. Банально? Но это именно тот случай, когда средствами самого массового
из искусств необходимо доказывать аксиомы.