Опубликовано в журнале Дружба Народов, номер 6, 2016
Светлана Василенко. Дневные и утренние размышления о любви. — М.: Союз
российских писателей, 2016.
Каждый
серьезный писатель желает издать том избранного, предъявить Urbi
et Orbi своего рода отчет
за многие годы творческого труда. И неважно, отчитывается он перед читателем,
перед самим собой или перед Создателем; главное — чтобы книга получилась
насыщенной образами, мыслями и чувствами, чтобы она показывала автора и анфас,
и в профиль, и начинающим, и зрелым, и т.п. Именно такую книгу под названием
«Дневные и утренние размышления о любви» выпустила известный прозаик и
сценарист Светлана Василенко. Эту объемную, тщательно выстроенную книгу можно с
полным правом назвать сборником избранных произведений или, если угодно, малым
собранием сочинений.
Возможно,
не вся читающая публика помнит яркий дебют этого автора. И немудрено, все-таки
первая половина восьмидесятых, когда многие из нынешних читателей еще на свет
не родились. Дебютировала Светлана Василенко рассказом «За сайгаками»,
отмеченным и читателями, и критикой. Были времена, когда даже один рассказ,
причем не в самом популярном журнале, мог прозвучать и если не сделать автору
имя, то послужить неплохим трамплином для творческой биографии. Сейчас, увы, не
добравшись до пьедестала «Букера» или «Большой книги»,
о трамплине и мечтать не приходится.
Но
Светлане Василенко, можно сказать, повезло. Страна была еще
«самой читающей», дебют не оказался гласом вопиющего в пустыне, и уже первое
опубликованное произведение показало: в русской прозе появился новый, ни на
кого не похожий автор. Позже это подтвердили роман-житие «Дурочка», повесть «Шамара» и еще
целый ряд произведений, которые начали печататься в самой престижной периодике
и выходить в виде книг, неизменно пробуждая читательский интерес.
Уже
в то время определились основные особенности прозы Василенко. Точность детали,
динамизм повествования, умение выписать характер не посредством длинных
описаний, а через реплику или поступок. Но главное — это нравственная зоркость
автора, безошибочное приятие всего, что требует защиты, и неприятие
отвратительного и злого в человеке. Так, убогая Ганна («Дурочка»)
проходит все круги жизненного ада, а рядом шагает автор, с нежностью и заботой
относящийся к своему персонажу. Что выдает принадлежность к традиции русской
литературы, где автор — всегда заступник, пусть даже его герой, на первый
взгляд, не очень симпатичен, как Шамара, героиня
одноименной повести. С другой стороны, Светлана Василенко как прозаик и
сценарист полностью вписана в современность, и нерв времени, в котором довелось
жить, чувствует очень хорошо.
Еще
одна особенность определяется тем, что автор прошел школу сценаристики,
поработав в том числе для кинематографа. Знакомые со
сценарным искусством знают: профессиональный сценарий должен быть предельно
лаконичным, максимально динамичным, лишенным всех необязательных деталей и
подробностей. О чем сугубые прозаики (особенно романисты) зачастую забывают и
токуют в свое удовольствие, как глухари, забалтываются, не понимая, что
читатель на этих страницах будет зевать.
В
прозе Светланы Василенко подобной расслабленности вы не найдете. Отдельные
сцены меняются быстро, они плотно пригнаны друг к другу, и между ними нет
никакого зазора. Хотя — что важно — это именно проза, а никак не сценарий. Тут
важен ритм, важна лексика, важно умение автора строить энергичную фразу —
словом, все то, что является неотъемлемыми атрибутами искусства прозы.
Впрочем,
о таких произведениях, как «Дурочка» или «Шамара», в свое время было написано и сказано немало
хвалебных слов. В этой рецензии хотелось бы больше внимания уделить не столь
известным произведениям, что появились позже и весьма отличаются от ранних
текстов автора. Говорят, что многих поэтов «лета к суровой прозе клонят», а вот
прозаиков, если судить по творчеству Светланы Василенко, время поворачивает от
вымысла — к жизни. Один из разделов книги так и называется: «Обнаженная натура
(рассказы из жизни)». Насколько продуктивно для прозаика обнажить натуру,
иначе говоря, отвергнуть вымысел, умерить бег фантазии и довериться жизни? Это
ведь небезопасно: жизнь зачастую хаотична, непредсказуема, а поставляемые ею
истории алогичны и лишены той стройности, какую им придает рука творца.
Но,
как показывают рассказы из этого раздела, прием оказался очень даже
продуктивным. Возьмем, к примеру, историю о том, как альтер
эго автора мучается на съемочной площадке города Николаева (рассказ «Тайный
«Гамбринус»»). Героиня пытается придумать финал фильма, съемки которого
заканчиваются, и едет в Одессу, где мифы и представления об этом месте рушатся,
и в то же время проявляется подлинное лицо города, и неразрешимая, казалось бы,
задача чудесным образом решается. Читается история на одном дыхании, там есть и
смысл, и подтекст, и своего рода мистика, и при этом никакой беллетризации тут, в общем-то, не требуется.
То
же самое можно сказать об истории про синюю кофту Нины Садур
(«Синяя кофта»), про взаимоотношения с Андроном Кончаловским («Парижские устрицы») или про любой другой
рассказ из этого раздела. Там нередко присутствуют люди известные, что,
конечно, добавляет интереса, но не является гарантией удачи. Просто автор
проявил мудрость и доверился жизни, каковая, на самом деле, удивительная сюжетостроительница, главное — увидеть подаренный сюжет и
составить себе труд воплотить его в виде литературного произведения.
Цикл
небольших текстов под названием «Капустин Яр, или Истории одного города» также
можно отнести к разряду литературы «нон-фикшн». Только здесь автор еще дальше отходит
от эстетики повествования. Это может быть зарисовкой, небольшим эпизодом,
выхваченным из потока жизни, просто развернутой мыслью. Но главное, что мысль
или эпизод несут в себе нечто ценное и важное как для автора, так и для
читателя. Наверное, каждый может вспомнить момент своей жизни, когда мир вдруг
распахивается и тебя переполняет искренний восторг бытия («Бабочка»). Или
ситуацию, когда кто-то из знакомых, надеясь на помощь святых заступников,
выпрашивает у них что-то, а получает — нечто другое («Бог ее не так понял»). Ну
и, понятно, каждого может коснуться то, что описано в маленькой заметке под
названием «Волгоград. Взрыв», датированной декабрем
2014 года. Эти микро-повествования за малым исключением также написаны в
последние годы, в основном в городе Капустин Яр, на родине автора. Но касаются
они мира в целом, поскольку в памяти пишущего всплывает то Москва, то
приволжская провинция, то Индия, то Израиль, то босоногое детство, то зрелость,
когда уже появился и растет внук. Из этих мозаичных фрагментов составляется
разноплановая, но очень интересная панорама жизни, которая, если приглядеться,
ни в чем не уступает панораме, предъявленной в каком-нибудь романе-эпопее.
Требуют
упоминания и совсем уж необычные произведения, чей жанр обозначен как «Проза в
столбик» (так называется финальный раздел книги).
Это как бы ещё не стихи,
Но как бы уже и не проза.
Между.
Это как бы ещё не слово,
Но уже не междометие.
Междуречье.
Так
Светлана Василенко образно определяет жанр и эстетику, настаивая на особом статусе
этих небольших текстов. Что заставило автора высказываться столь оригинальным
образом? Вспомним часть статьи, где мы взялись рассуждать о том, кого и куда с
годами «клонит». Если прозаик по тем или иным причинам устал от традиционных
форм (почему нет? имеет полное право!), то его побег в иные стилистические
вселенные может быть парадоксальным, но при этом, если автор опытный —
продуманным. Светлана Василенко, как доказывают эти (да и другие, чисто
прозаические) произведения, по мироощущению — поэт. Но, здраво взвешивая свои
возможности в области традиционной силлаботоники, она
не перебегает на чужую территорию, останавливаясь на границе. В результате
получается вроде бы повествование, когда видишь детально прописанную картинку,
но запоминаешь больше ритм, настроение, то есть реагируешь как на поэзию.
Только не надо это путать с «верлибром» или со «свободным стихом», доверимся
автору, что точно и исчерпывающе назвал книгу «Проза в столбик».
Запустение. Битое стекло.
Пластиковые бутылки —
из-под американской пепси-колы
и русского кваса —
лежат рядом,
словно западник со славянофилом,
ведущие вечный спор
о путях России.
Книга
получилась пестрая, разноплановая, но при этом удивительно цельная. И
объединяет ее личность автора — Светланы Василенко.