Опубликовано в журнале Дружба Народов, номер 12, 2016
«Дыхание времени»: Антология бело-русской поэзии. — Минск:
Издатель Виктор Хурсик, 2016.
Это
вторая антология белорусской поэзии, составленная поэтом и переводчиком Иваном Бурсовым и изданная Виктором Хурсиком.
Первая — «Шаги» — вышла в свет в 2011 году (См. рецензию в «ДН»
№5 за 2014 г.). Вместе эти две книги представляют белорусскую поэзию от начала
XIX до конца XX века. В «Шагах» отражены два основных этапа в
истории белорусской поэзии: ее становление и расцвет на протяжении XIX века,
связанный с такими именами, как Янка Купала, Якуб
Колас, Максим Богданович, чьи произведения, естественно, вошли в состав той
антологии, и затем рождение новой, уже советской белорусской поэзии, прошед-шей через ужасы репрессий, жертвами которых стало
большинство поэтов того периода. «Шаги» заканчиваются разделом «И etс…» — продолжение следует. И вот
оно последо-вало — в новой
антологии.
«Дыхание
времени» — название на первый взгляд как будто банальное, но вместе с тем
верное, поскольку поэзия отражает именно дыхание своего времени. Дыхание —
нечто легкое, естественное, словно бы и незаметное, но именно оно вместе с
биением сердца задает ритм жизни и является свидетельством того, что жизнь
продолжается. Новую антологию, составленную И.Бурсовым,
можно было бы назвать антологией белорусской советской поэзии, поскольку именно
советский период ее истории она представляет: от начала 30-х до 90-х годов XX
века. Можно было бы, если бы Бурсов не поместил в нее
поэзию эмиграции — стихи поэтов, которые в силу разных обстоятельств (в
основном по причине немецкой оккупации Белоруссии во время Великой
Отечественной войны) оказались за ее пределами. Имена этих поэтов долгие годы
были под запретом и только в последнее время заняли свое место в белорусской
поэзии XX века. Иван Бурсов
— первый и пока единственный для большинства из них переводчик на русский язык.
В своей антологии он представил 11 поэтов, обретших кров на чужбине, но
навсегда сохранивших любовь к родной земле и создававших свои произведения на
родном языке, а потому, безусловно, принадлежащих белорусской культуре. Эта
подборка была опубли-кована
в «ДН» (2015, № 3).
В
«Дыхании времени» публикация стихов каждого поэта сопровождается послесловием.
Как правило, это короткий рассказ составителя о жизни и творчестве автора.
Иногда, если речь идет о широко известном поэте, он ограничивается простой био-библиографической справкой или
цитатой из статьи о нем. О поэтах малоизвестных или совсем неизвестных русскому
читателю рассказано более подробно. По возможности подробные сведения
сообщаются и о поэтах-эмигрантах. Истории их жизни, которые может воссоздать
читатель не только из послесловий, но и из их стихов, обычно схожи друг с
другом. Часто их жизненный путь отмечен двумя вехами: ГУЛАГ и немецкая
оккупация. Ранние стихи этих поэтов пронизаны горечью и болью из-за
несправедливой и тяжкой кары, выпавшей на их долю, а поздние — печалью и
неизбывной тоской по родине. Обе эти темы ярко отразились в стихах М.Седнёва, прошедшего сначала через минскую тюрьму, затем
через Колыму и завершив-шего
свой жизненный путь в США. Вот описание состояния его героя в стихотворении
«Страх», написанном в тюрьме: «Ночь в темноте держала нас/ На
ледяных ножах./ Тюрьма… Безумным блеском глаз/ В
решётки бился страх». А это переживание, описанное в стихотворении «Сон» уже
периода эмиграции: «Я пришёл к тому месту, где хата родная стояла./ Но знакомое
место почему-то сейчас пустовало./ Так прошёл я во сне по земле Беларуси –/
Это, видимо, значит, что туда не вернусь я». Подобный путь и подобные
настроения отразили в своих стихах В.Дудицкий, А.Кавыль, В.Клишевич.
Кроме
поэтов-эмигрантов, Иван Бурсов ввел в свою антологию
поэтов, погибших на фронтах Великой Отечественной войны, впервые публикующихся
в русском переводе. Стихи пятнадцати поэтов помещены в антологии под рубрикой
«Имена на поверке». Послесловия к подборкам этих поэтов,
совсем молодыми ушедших из жизни, как правило, лаконичны: их литературное
наследие невелико, и событий в их короткой жизни было совсем немного, — но
составитель предваряет каждую подборку сообщением о времени и месте их гибели,
и это в соединении с напечатанными вслед за тем стихами производит сильное
впечатление.
«…механик-водитель боевой машины Гаврилов Леонид Григорьевич
погиб в тяжелых пригранчных боях первых дней войны…»
«…старший
лейтенант Сурначёв Николай Николаевич командир подразделения противотанковой
артиллерии пал смертью храбрых вместе со своими бойцами в рукопашном бою в
восьми километрах от Берлина…»
Этим
мальчикам было по 23 года, когда началась война, но они уже успели себя
проявить на поэтической ниве. В сороковом году оба призваны в армию. Леонид
Гаврилов погибает в первые дни войны, и последнее его
стихотворение, помеченное 1941 годом, исполнено уверенности в силе и
непобедимости нашего оружия: «Наш рубеж из стали и бетона/ Напряжён и чуток,
как струна./ Пусть её попробует кто тронуть —/ Громом
зазвучит в ответ она». С этой верой и уходит из жизни молодой поэт, выступивший
с первыми стихами в 16 лет. Его ровесник и соотечественник, окончивший, как и
он, литературный факультет Гомельского пединститута, прошел войну от начала до
конца. Сохранились некоторые его военные стихи, и в них наряду с верой в победу
и надеждой на будущее возникают реальные картины фронтового быта,
перекликающиеся со знаменитыми строчками Кульчицкого:
«Война совсем не фейерверк, а просто трудная работа…» Порой у него появляются
тяжкие предчувствия, и в стихотворении, датированном 1944 годом, он, словно бы
предвидя свою смерть на чужбине, обращается к другу: «Меня ты похорони,/ Обнеси
мой холмик оградой,/ А после войны/ Возьми мой прах —/
Пусть с тобой домой возвращусь я —/ К отчим нивам и хатам,/ К рассветам,
закатам,/ На просторы моей Беларуси!» Поколение поэтов, пришедших в литературу
незадолго до начала войны, представ-ленное
данной антологией в «Именах на поверке», было охвачено энтузиазмом построения
нового общества, грандиозными масштабами великих строек. Процесс этот был
характерен для всей советской литературы того периода, потому так много у них
общего и в содержании, и в стилистике с пришедшими тогда же в литературу
русскими поэтами. Так, стихотворение-баллада «Ритмоко-пытному
другу» погибшего в самом начале войны Р.Суницы прямо
отсылает нас к Багрицкому, а в поэзии расстрелянного фашистами в 1942 году А.Дубровича явная перекличка с поэтами Пролеткульта: «Мы — струны, скованные звуком,/ Одним
раскалены огнём./ Печальный марш играем мукам,/ Надежде — светлый гимн поём».
Собранные в антологии, эти поэты военного поколения делают более полной картину
белорусской поэзии XX века.
Поэзия
эмиграции и стихи поэтов, погибших на войне, составляют третью часть антологии
Ивана Бурсова, но именно она привлекает к себе особое
внимание. Прежде всего, конечно, своей новизной, первым появлением в сфере
внимания заинтересованного российского читателя. Большую же часть книги
составляют стихи поэтов, известных широкому кругу чита-телей. Особенность антологии «Дыхание времени» в
том, что стихи всех поэтов даны в переводах составителя. Это высокие образцы
белорусской поэзии, что видно и благодаря талантливым переводам. Анто-логия показывает, помимо
всего прочего, как много сделано Бурсовым для ее
популяризации в России. Недаром своему короткому предисловию к «Дыханию
времени» его издатель, член Союза писателей Беларуси В.Хурсик
дал название «Посол белорусской культуры».
В
этой книге впечатляет прежде всего полнота и широта
охвата: практически все известные, малоизвестные и даже, как мы увидели, совсем
неизвестные русскому читателю поэты представлены в ней. Тут и классики
белорусской советской поэзии — П.Бровка,
М.Танк, Н.Гилевич, М.Лужанин, П.Панченко, и наиболее близкие переводчику по
времени обитания и мировосприятию шестидесятники — Г.Буравкин,
А.Гречанников, В.Зуенок,
В.Короткевич, Е.Лось, М.Стрельцов, Д.Бичель. Немалое,
хотя и меньшее, чем упомянутые выше поэты, место занимают представители
поколения, начало творческой жизни которых пришлось на
70-80-е годы прошлого века: А.Рязанов, К.Жук, Г.Корженевская, П.Мартинович, А.Писарик и др. Их стихи Иван Бурсов
не только переводил, но и впервые представлял российскому читателю в различных
изданиях: журналах, альманахах, сборниках молодых поэтов.
Переводчик
Иван Бурсов выбирает для перевода стихи поэтов,
которые близки ему по духу, по мировосприятию. Потому антология, составленная
им, — это цельная книга. При тематическом разнообразии в ней есть стержень,
который держит ее, связывает отдельные ее главы воедино, и это, безусловно,
любовь к своей земле, потребность защищать ее, хранить и передавать эти чувства
потомкам.
Особое
место в книге жизни переводчика Ивана Бурсова
занимает Рыгор Бородулин. Их связывала многолетняя
дружба — и личная, и творческая. С первых шагов Бородулина в белорусской поэзии
Бурсов переводил его стихи на русский язык. Первая
книга Р.Бородулина на русском языке «Целиноград» вышла в Москве в издательстве
«Молодая гвардия» в переводах Ивана Бурсова. Бурсов, прекрасный детский писатель, выпустивший несколько
собственных книжек для детей, перевел и две детские книжки Бородулина,
утверждавшего, что именно Бурсов привлек его к
детской литературе. В большей части сборников стихов Рыгора
Бородулина, выходивших на русском, есть и переводы Бурсова.
Вот и в этой антологии поэзия Бородулина занимает большое место. В подборку его стихотворений включена и своеобразная
переписка Бородулина с Василём Быковым, публиковавшаяся в «ДН» (2003, № 3), где
на стихотворные письма Бородулина Быков, живший в эти годы в Финляндии,
отвечает говорящими картинками. Подборка стихов Р.Бородулина — единственная
(если не считать рассказа Василя Быкова «Полководец» в переводе И. Бурсова, чье появление в поэтической антологии, вероятно,
обусловлено публикацией вышеупомянутой переписки), которая не сопровождается
послесловием. Вместо него — стихотворение Ивана Бурсова
«Эхо погасших дней», посвященное их давней дружбе, их радостной молодости, напи-санное в конце 70-х и
заканчивающееся добавленными после ухода Бородулина из жизни в апреле 2014 года
горестными словами: «Боже, Боже, как быстро мчится время!..»