Опубликовано в журнале Дружба Народов, номер 11, 2016
Арсен Титов, прозаик (г.Екатеринбург)
На
то, наверно, и дети, чтобы чувствовать то, что взрослым недоступно. Я это
сказал вот для чего.
Моими
первыми книжками, конечно, были русские народные сказки и сказки Пушкина.
Равной им для меня, молодого человека восьми лет, стала начальная строчка Льва
Николаевича Толстого в рассказе «Кавказский пленник»: «Служил
на Кавказе офицером один барин…» Я прочитал «Кавказского пленника» и,
захваченный им, заставил ребятишек, моих сотоварищей, играть в этот рассказ,
себя назначив, конечно, Жилиным. Игру прервала моя мама в том месте,
которое у Л.Н.Толстого написано словами: «Припустил Жилин под кручь во все лошадиные ноги, кричит Костылину:
«Вынимай ружье!» К этим словам я в игре прибавил свои.
Я закричал: «Татары! Татары! Вынимай ружье!» Мне и сейчас кажется, что так было
естественнее для той ситуации, нежели просто просьба Жилина к Костылину вынуть из чехла ружье.
—
Нельзя так кричать! — прервала игру мама.
Поводом
для этого было совсем не мое вторжение в классический текст. Закадычным другом
отца, главного агронома МТС (были такие машинотракторные станции по две на
каждый район), был агроном, татарин по национальности, живший с семьей по
соседству, и его дочка должна была играть роль Дины.
—
Нельзя так кричать! Папин друг услышит, и ему будет обидно! — сказала мама. Так
сказать, преподала урок межнационального уважения.
Мне
кажется, из соображений этого же межнационального уважения и Толстой обошелся
без моей вставки.
А
сработала первоначальная строчка рассказа, когда я уже был взрослым и вдруг
узнал, что служил на Кавказе офицером еще один барин. И звали его Титов. И был
этот Титов моим прадедушкой, и «на Кавказе тогда война была».
Вот так, прочитав «Кавказского пленника», я через сто лет
почувствовал своего прадедушку, о котором ничего не знал
да и сейчас знаю очень мало — оборвала всё Гражданская война.