Опубликовано в журнале Дружба Народов, номер 11, 2016
Ованес Азнаурян, прозаик (г.Ереван)
Помните
стихи Высоцкого?
«Если, путь пpоpубая
отцовским мечом,
Ты солёные слёзы на ус намотал,
Если в жаpком бою испытал, что почём, —
Значит, нужные книги ты в детстве читал!»
В
детстве, наверное, все книги нужные, в том смысле что
они понимаются как… литература в действии или литература к действию. То есть ты
учишься и делаешь, пробуешь, учишься! Книг было много, и каждая чему-то учила.
Детство почему-то всегда ассоциируется — до сих пор! — с
летом, когда на все лето уезжали в Капан, а оттуда в Кармракар (Красный камень по-армянски). Папа поселок этот,
где у дедушки и бабушки была дача почти на опушке огромного (а может, в детстве
все кажется огромным?) леса, называл не иначе как «Ротенштайном».
И тогда начиналось долгое, трехмесячное, безмятежное и большое счастье.
Дедушка, бабушка, три сестры-дочки и внуки. Теперь я вот
думаю, что тогда, в детстве, я никогда не слышал слов «нет», «нельзя» —
баловали меня, значит, нещадно! Так что никто мне ничего не сказал,
когда я, уже принятый в славную роту г-на де Тревиля,
смастерил себе шпагу. Собственно, мастерить-то нечего было: взял средней длины
шампур, на который нанизал пластмассовую крышку от банки, завернутую в фольгу.
Получилась вполне себе шпага, с «дорогим» эфесом, правда, папе пришлось
отломить острый конец, чтоб я не поранил какого-нибудь гвардейца кардинала и не
поранился. Шпага эта, вися на «роскошной перевязи», лихо ударялась о ногу,
когда развязной кавалерийской походкой я отправлялся учиться дружить…
Никто
мне ничего не сказал, когда однажды — после прочтения «Маленьких дикарей»
Сетон-Томпсона — я вырыл на территории дачи, перед домом, круг и построил
вигвам из ковров и веток. Естественно, что бабушка не пожалела и отдала мне
ковры. И, наверное, она это зря, потому что два из них сгорели, когда я в
вигваме этом развел костер: что-то с дымоходом я не то сварганил, когда учился
понимать природу, «подружившись», кстати, с мистером Джеральдом
Дарреллом. Ну, а потом я «познакомился» с Туром Хейердалом, и поэтому следующим
летом был построен плот «Южный Крест» с прямым грот-парусом и стакселем (бабуля, правда, вздыхала,
но все же отдала мне две простыни). На этом плоту, который
вовсе не выглядел глупо в лесу, за
Ну,
а затем, помню, как фрау Дитрих познакомила меня с Хемингуэем и Ремарком.
Впрочем, тогда я уже плоты и вигвамы не строил. Тогда я учился любить. И быть
«последним романтиком ХХ века». Или все же ХХI?.. И
надеялся, что когда-нибудь обязательно случится Париж, хоть уже Михаил
Афанасьевич намекал что-то о Москве…
Оглядываюсь,
вижу: старшая дочка — уже вся такая второкурсница — лежит на диване, уничтожает
вторую тонну яблок и читает «Феллини о Феллини», мысленно переносясь, видимо, в
славную киностудию «Чинечитта».
—
Слушай, а какая твоя любимая книга была в детстве? — делаю особый акцент
на слове «детство», пытаясь таким образом иронизировать. — Помнится, ты взахлеб читала «Гарри Поттера»…
— Читала, па, но все же самая-самая была «Три мушкетёра», —
ответила моя стршАя и добавила: — Все начинается с
«Трёх мушкетёров». С «Трёх мушкетёров» все и началось.