Опубликовано в журнале Дружба Народов, номер 10, 2016
Ваграм Мартиросян — армянский писатель, киносценарист и журналист,
кандидат филологических наук. В 2008 году окончил Высшие курсы сценаристов и
режиссеров в Москве. В 1993—1995 гг. был
заместителем председателя Национального телевидения и радио Армении, в
1996—2000 гг. — вице-президентом телекомпании «АР», автором телепередач и
телеведущим. С 2000 года является соредактором литературного журнала «Бнагир». Живет в Ереване.
БИБЛИЯ СЕРИАЛА — документ, в котором описано все,
что
нужно знать для работы над данным сериалом.
Словарь сценариста
До
появления сериалов кино было продуктом штучным. Сериалы имели
свои печатные прототипы — комиксы, появившиеся в позднем средневековье и
предназначенные сначала для безграмотных, а в последние лет сто — для детей
дошкольного возраста. Однако с развитием электронных СМИ они, вместе со
всей печатной продукцией, уступили свою популярность сериалам.
Одно
из названий сериалов, «телероман», указывает на другой их прототип — фельетоны,
то есть газетные романы с продолжением, однако мне это название кажется
красивой выдумкой, приманкой: для чтения романа, даже «пляжного», «женского»,
необходимо прилагать намного больше умственного труда, чем для того, чтобы
смотреть, часто между делом, сериал.
Как
и в случае с фельетонами, привязанность к героям, нежелание расставаться с ними
способствовали укреплению сериалов на телевизионном рынке. И
если «до сотворения» сериалов зритель погружался в мир авторов фильма, а потом,
эстетически обогащенный, возвращался в свой собственный, то мир сериалов
оказался намного более навязчивым, он становился параллельной реальностью
(реальностями), где можно сопереживать и мысленно перевоплощаться в героев, тем
самым укрываясь от действительности — не всегда приятной.
Правда,
этой психологической особенности читателя-зрителя было бы недостаточно для
процветания жанра сериалов, если б не его экономическая основа.
С
появлением потребительского общества в XX веке одним из определяющих факторов
развития разных видов и жанров искусства стала реклама. Сериалы,
и без того плодившиеся благодаря ей («мыльной опере» как рекламе мыла),
размножились при ее мощной поддержке, тогда как фильмам в качестве «товара»
стало не хватать «продолжительности», а ведь повторы — главное условие
коммерческого успеха рекламы.
Выражение
«Библия сериала» из лексикона сценаристов указывает в первую очередь на
множество требований, которые должен выполнять автор-профессионал, но и на
миросозидательную суть, богатством персонажей и событий едва ли не
соответствующую Ветхому и Новому Заветам.
Тогда
можно ли говорить, что телероман уступает чем-то обычному роману? Да. Уступает
тем, что автор «бумажного» романа в меру своего таланта пытается быть
оригинальным, отличаться от предшественников, а в телеромане отправной точкой
является повторение, похожесть на успешно реализованные проекты. Не зря
существуют целые подвиды сериалов, основанные на этом принципе. Ремейки,
сиквелы, приквелы, мидквелы,
триквелы, квадриквелы, спиноффы, сайдсториз и, наконец,
разного рода адаптации зарубежных аналогов.
Повторы
часты и внутри сериалов. Один из любимых приемов их авторов: кто-то из героев
впадает в кому, а когда
приходит в себя, остальные пересказывают ему краткое содержание предыдущих…
ста девятнадцати серий. Тогда мы имеем дело уже не столько с
параллельной, сколько с буксующей на месте реальностью сериалов, и это
разжевывание одной и той же темы еще больше привязывает к ним зрителей — бывших
читателей, что можно назвать предзнаменованием эпохи несконцент-рированного
на чем бы то ни было серьезном, поверхностного, назову его так — «легкого
человека». Человека, экстраполирующего на буксующую реальность сериалов
значительную часть собственных эмоций и внимания, отнимая их от жизни. Пугающим
доказательством подобного превращения является известный на уровне Википедии факт: согласно исследованию две тысячи восьмого
года, популярность сериалов почти в четыре раза снизила рождаемость в одном из
эпицентров их производства — в Бразилии1.
При
наличии таких «побочных эффектов» не только реклама, прерывающая показ, атакует
аудиторию своей «идеологией», как предостерегал французский философ Ролан Барт, но и, естественно, их содержание, через которое ею
могут манипулировать создатели сериалов, а также власть имущие, всегда
заинтересованные в подобной манипуляции. Конечно, при желании через сериалы
можно распространять также добро и свет, но от этого сериальный продукт все
равно не перестанет быть «параллельной реальностью», отвлекающей зрителя от
насущных проблем.
А
насколько подвержена закономерностям воздействия «телероманов» постсоветская
аудитория, если учесть, что она родом из уникальной антиутопии советской
действительности, где сериалов было немного, а их продолжительность не
превышала шесть—восемь серий (знаменитые двенадцатисерийные
«Семнадцать мгновений весны» — скорее исключение из правил)! Этого явно
недостаточно для успешной пропаганды, но советское телевидение не было
коммерческим, не имело значительных доходов от рекламы, и это не позволяло ему
замахнуться на большую продолжительность. Несмотря на это, население
великой страны внутренне было готово к «сезонной многосерийности»,
поскольку проводило жизнь в длящемся советском метанарративе, в течение нескольких поколений заменявшем
ему действительность. Метанарративе, пересказывавшем, как ему и подобает, прошлое (человечества)
с новой точки зрения (классовой борьбы), разукрашивавшем настоящее и
насаждавшем непоколебимую веру в светлое (коммунистическое) будущее.
Не
так уж давно, в тысяча девятьсот шестидесятом, Никита Сергеевич Хрущев взял на
себя смелость заявить, что в тысяча девятьсот восьмидесятом советский «метасериал» завершится победой коммунизма. При сменившем
его Брежневе сроки наступления коммунизма предусмотрительно были преданы
забвению, в «сериал» внесли промежуточный, но не имеющий видимого конца «сезон»
развитого социализма, однако основные свои характеристики метанарратив
сохранил.
Наверное,
этой особенностью советской жизни и был обусловлен колоссальный успех, которым
пользовались первые длинные сериалы на Центральном телевидении — «Рабыня Изаура», «Санта Барбара» и т.п. Они были скорее семейными,
или «женскими» сериалами, но вскоре появилась и криминальная тема, приковавшая
к телевизору и мужчин тоже.
Кинообразование
(Высшие курсы сценаристов и режиссеров в Москве) и небольшой опыт работы в производстве
дали мне повод поразмыслить о «мужских» и «женских» телероманах. Их разделяет в
первую очередь содержание, тематика. Любовь, семья, ужасы традиционно
интересуют женщин, а детективные истории, мафиозные разборки и политика —
мужчин. Немалое значение имеет также и форма сериалов, которую специалисты
разделяют на вертикальную и горизонтальную.
Согласно
уже цитированному виртуальному Словарю:
ГОРИЗОНТАЛЬНЫЙ
СЕРИАЛ (англ. SERIES) — это многосерийный фильм, каждая серия которого
продолжает сюжет предыдущей.
ВЕРТИКАЛЬНЫЙ
СЕРИАЛ (англ. SHOW) — это многосерийный фильм, каждая серия которого является
законченной историей. Серия вертикального сериала называется эпизодом. Как
правило, в современном вертикальном сериале есть и сквозной сюжет.
По
моему мнению, женщины подспудно ищут в сериалах прочные связи, стабильность,
выражающиеся в замужестве, поэтому они предпочитают горизонтальную форму, где
развивается одна история с ответвлениями. Мужчин же больше привлекают
приключения и преступления, разворачивающиеся в вертикальных сериалах, — и
здесь между главными героями имеют место вялотекущие отношения, но основной
сюжет в каждой серии обновляется: как будто мужчинам более важен сегодняшний
день, а для женщин он всего лишь звено в длинной цепи предсказуемого будущего.
Еще
одним фактором, разделяющим мужскую и женскую аудитории, является выбор между
умными и глупыми героями. Мужчины любят умных, чтобы с
ними состязаться (скажем, в разоблачении убийцы). Женщинам, наоборот, нравится,
когда они знают больше, чем героиня/герой, и они смакуют само ожидание момента,
когда он/она «дорастут до их уровня». «Дура, это же
твой ребенок, спроси у няни!» — типичное восклицание, которым женщины реагируют
на горизонтальный сериал.
Подобный
водораздел, скорее всего, обусловлен патриархальностью общества. Если женщина
страдает от того, что ее ум недооценивают, у нее возникает потребность на
чем-нибудь «отыграться», и такую возможность ей дают горизонтальные сериалы,
зритель которых обычно бывает более осведомлен, чем герои.
Мужчинам
вертикальные сериалы импонируют относительной сложностью сюжета и тем, что нет
зависимости от ежедневного режима просмотра — такой сериал можно смотреть с
любой серии и бросить смотреть в любой момент.
Бывают
удивительные случаи, когда мужчины становятся поклонниками горизонтальных,
«женских» сериалов. Причин может быть много, но на постсоветском пространстве
одна из них мне кажется наиболее существенной. Это притеснения со стороны
авторитарной власти, наличие альфа-самца
или имитирующего эту роль лидера во главе государства. Это ситуация, когда
часть мужчин, не обладающих крепким духом, могут искать спасения в «женской»
художественной среде. Подобное поведение встречается и в животном мире.
Согласно многим исследованиям, среди приматов нередки случаи, когда после
выбора альфа-самца у других
представителей племени постепенно исчезает половое влечение к самкам.
С
распространением интернета сериалы стали доступны вне времени их показа по
телевизору. Это, с одной стороны, снизило зависимость от телевизора, с другой —
расширило узкий круг домочадцев и знакомых — любителей какого-нибудь сериала —
до многолюдных виртуальных сообществ фанатов.
Что
греха таить, у меня тоже есть два-три любимых сериала — «Во все тяжкие»,
«Блудливая Калифорния», «Южный парк». Что мне в них понравилось? В одном —
прекрасный актер Дэвид Духовны и то, что прототип главного героя — любимый мною
автор Чарльз Буковски, в другом — отличная задумка,
неординарный герой, режиссура высокого качества, в третьем — новый, «неполиткорректный» тип иронии. Это дополнительный аргумент
в пользу того, что времена сериалов не скоро пройдут и что там тоже можно
обнаружить «штучный» материал.
Более
того, поп-философ Славой Жижек выразил готовность доказать диалектичность
перехода «от кино к сериалам — прямо по Гегелю». Он также предупреждал о
надвигающейся конкуренции между ними… и компьютерными играми. Сами
разработчики видеоигр все активнее практикуют сериальный формат, разбивая игры
на эпизоды, правда, выпускают они их пока с частотой лишь один эпизод в месяц.
В
будущем привлекательности сериалам добавят и голографические теле-приемники, с помощью которых
герои сериалов и компьютерных игр буквально выйдут «в люди», отнимая все больше
духовного пространства у «легкого человека». Но как в будущем, так и сейчас от
подобных вторжений нас может оберечь критическое мышление. Благодаря
ему всегда можно будет разобраться, какова цена
зависимости от сериалов (и любой зависимости вообще), что они нам дают, а что
отнимают.
Есть
южно-корейский сериал, называющийся «Жвачка». Но разве большинство сериалов в конечном счете не сродни жвачке? По некоторым
свойствам они похожи на пищу, но сильно уступают ей по коэффициенту полезности.
Лишь это осознание и способно отвратить нас от конвейера сериалов и развернуть
в сторону рукодельных творений кино, от телероманов — обратно к романам.
__________________
1 «Soap Operas and Fertility: Evidence from Brazil». Eliana La Ferrara, Alberto Chong, Suzanne Duryea, http://www.iadb.org/res/files/WP-633updated.pdf