Рубрику ведет Лев АННИНСКИЙ
Опубликовано в журнале Дружба Народов, номер 10, 2016
Есть
имена, само присутствие которых в человеческом сознании раздвигает его до
глобальности. Лев Толстой и Махатма Ганди. Упрямые проповедники добра в ответ
на зло — один в начале страшного столетия накануне мировой войны, а другой в
его середине, когда век дважды умыл планету кровью.
Показал
ли век цену непротивления, которая человеку не под силу? Доказал ли, что
проповеди великих мечтателей неизбежно и безнадежно упираются в неисправимость
человеческой природы?
Нужно
же преодолевать еще и инерцию киноиндустрии. Век кино начинался в темных залах,
где героика экрана психологически сплачивала стиснутых вместе людей. Век кино
продолжается перед комфортными экранами комнат и клубов, где царят развлекаловка и кич, а если
серьезен жанр, то он трещит от автоматных очередей и рева бомбардировщиков.
Между
этими кинолевиафанами Галина Евтушенко идет, оберегая
свои замыслы и опираясь на черно-белую тропку документального кино, проложенную
когда-то титанами кинозрелищности. Идет, вооруженная новыми возможностями камеры.
Что
ведет ее по этой тропе, когда она создает «Двойной портрет на фоне эпохи»?
Перекличка мыслей на портретах Толстого и Ганди, поставленных рядом? Монтажный
диалог нежных яснополянских пейзажей и убийственных кадров кинохроники ХХ века?
И то, и это… И еще — пронзительное сопоставление идет
гениев непротивления и той платы, коей расплачиваются люди за попытки следовать
этим идеям на практике.
Из
письма Толстого к Ганди, венчающего их недолгую переписку (от признания:
«Я прочитал книгу Толстого «Царство божие внутри вас», и она
произвела на меня глубочайшее впечатление… Больше всего меня поразило в Толстом
то, что он подкреплял свою проповедь делами» — до предсмертного ответа
Толстого), — вот эпизод из выпускного экзамена в женском колледже.
Вопрос
ученице: всегда ли надо прощать?
Она
уверенно отвечает:
—
Всегда!
Она
что же, не знает, что в реальности есть преступники, у которых руки по локоть в
крови? Знает. И что по законам крутой реальности их надо не прощать, а карать…
Но
высокие идеалы любви просто исчезнут, если реальность будет существовать только
по своим звериным законам. Единственный шанс сохранить идеалы — сделать их
независимыми от реальности.
Прощать
всех. Не противиться злу насилием. Отвечать добром на зло. Всегда.
Можно
себе представить, в какие ситуации попадает эта «мягкая сила» в тисках жесткой
реальности… Черчилль возмущен, что Ганди является к нему на официальные встречи
в одеянии индийского проповедника. У них там что, нет для него нормального
костюма?!
Интересно,
что Толстой становится объектом анекдотов тоже из-за одежды: мало что
проповедует отказ от собственности, так еще и щеголяет во всем крестьянском,
бедняцком, мужицком.
На
юбилей 80-летия Ясную Поляну наводняют репортеры (среди них — первые
кинооператоры) и ехидно интересуются: почему проповедник нестяжания
не отказывается от имения, в котором живет?
Толстой
с улыбкой показывает на стоящую рядом Софью Андреевну:
—
А я все отдал вот ей.
Ганди
вынужден отвечать на неизмеримо более опасные провокации.
Черчилль
пусть остается в своем костюме. Но вот что пишет об индийском непротивленце —
«на этой грешной земле!» — невольный соавтор атомной бомбы Альберт Эйнштейн:
«Моральное влияние, которое Ганди оказал на мыслящих людей, является намного
более сильным, нежели кажется возможным в наше время с его избытком грубой
силы… Возможно, грядущие поколения просто не поверят, что такой человек из
обычной плоти и крови ходил по этой грешной земле».
Если
уж внедряться в проблему, то вот во что обходится стране верность Махатмы Ганди
его принципам:
«У
него было все, но он жил как бедняк. Одна из ближайших его последовательниц,
очень разумная женщина по имени Сароджини Найду, как-то призналась, что приходилось тратить огромные
средства на то, чтобы Ганди чувствовал себя бедняком. Это была не просто бедность;
это было хорошо организованное шоу. <…>Ганди путешествовал в вагонах
третьего класса. Естественно, это привлекало внимание: великий человек
путешествует в вагоне третьего класса! Однако никто не видел, что в этом
вагоне, который вмещает шестьдесят человек, едет только один; это стоило
намного дороже, чем купе с кондиционером. Зато внимание было обеспечено…»
Проповедник
непротивления пытается примирить индуистскую и исламскую общины.
Убийца
выслеживает его на митинге. Подходит, преклоняет колени как бы затем, чтобы
опахнуть пыль с сандалий проповедника… и стреляет ему в живот.
Умирая,
Ганди успевает простить своего убийцу. (Толпа не прощает: стражи порядка с
трудом спасают того от немедленного самосуда.)
Счастье
России, что судьба не заставила нашего Толстого подтверждать его великие идеи
такой ценой.