Вопросы задавала Мария СОБОЛЕВА
Опубликовано в журнале Дружба Народов, номер 1, 2016
— Как возникла идея этого проекта?
— Все произошло примерно три года назад. Придумала этот проект — его идею — Ирина Балахонова, человек и «Самокат» в одном лице. Мне предложили
попробовать. Я захотел. Мне всегда интересно пробовать новые жанры и форматы, это
профессиональный вызов: справлюсь ли?
Тогда я подумал: как здорово, давно нужно такую книжку сделать.
Сейчас думаю — нужна вторая часть, «Вася идет в школу». Тема обширная. Можно, например,
писать о каком—то отдельном регионе, потому что карта миграций различна в разных
областях нашей страны. Или сосредоточиться на внутренней миграции — причинах, последствиях.
Рассказать обо всех национальностях, которые живут в России, — или взять только
внешнюю миграцию.
— В этой книге автор, художник и редактор создают совместный мир,
общую историю. У вас уже был раньше подобный опыт работы?
— Были книги, где тоже рассказывалась история, дополненная, «достроенная»
иллюстрациями,делающими ее мир более живым и объемным. Но «Скажи мне…» от них
отличается. Здесь «зашит» и большой познавательный пласт. История, рассказанная
на нескольких уровнях. Поэтому работа художника еще более значима.
— А как вы отбирали героев для этой книги?
— Честно сказать — по принципу «кого вы можете встретить на улице».
Конечно, в голове были цифры о численности разнообразных московских диаспор; и,
разумеется, встретить выходца из Таджикистана или Азербайджана у нас легче, чем
жителя Аргентины. Это мы учитывали. Но выбирали
мы (во всяком случае, я) интуитивно. Хотелось дать наиболее полный спектр причин
и типов миграции, поэтому нам нужны были мигранты внутренние и внешние, из стран
бывшего СССР и дальнего зарубежья. Поэтому у нас сложился такой
пазл. А мог быть совсем иным — это ведь всего несколько
дней из жизни мальчика. На следующей неделе он мог повстречать совсем других людей.
— Книга «Скажи мне «здравствуй!»»
рассказывает о приезжающих в Москву. А какие
проблемы у тех, кто уезжает из России в другую страну? Нужна ли такая книга?
— О, я бы с большим интересом прочел про мальчика Петю, который
уехал жить в Америку, например. Или во Францию. Это очень интересно, и я даже не
знаю, кому больше — нам, тем, кто остался, или тем, кто уехал. Там же история выворачивается
наизнанку: это ты приехал в чужую страну, ты погружен в чужую культуру, ты вынужден
выживать, привыкать к другому языку, образу мыслей, манере поведения людей.
— А как было в вашем детстве? Имело значение, «своя» культура
или «чужая»?
— Я родился в Москве, как и Вася. Родители мои с юга России, у
папы в роду кубанские казаки, а мама из Ставропольского края, где и по сей день
живет часть нашей большой семьи. В детстве — и в московском, и
в ставропольском — я не помню, чтобы мы делили
друг друга по национальностям и культурам. В детстве имеют значение совсем
другие качества, и, если взрослые не обращают внимание
детей на национальность, сами дети об этом не думают. Помню, когда я впервые понял,
что есть Другие Люди: когда возле нашего ставропольского городка встал цыганский
табор. Мне казалось тогда, что он очень большой — палатки, палатки, машины… По
дворам ходили цыганки в ярких платках, синих с цветами, и выпрашивали еду. Бабушка
дала им пяток яиц, и мне кажется, что она даже ничего не говорила. Но отношение
у нее было к ним совсем иным, не таким, как к соседке, которая заскочила «позычать» пару картошин для обеда.
Отчетливо помню, что я это уловил, это чувство Другого.
— Много ли мигрантов в вашем окружении? У героев книги есть прототипы?
— Хороший вопрос. Мне приходится делать усилие, чтобы сообразить… Честно говоря, я не всегда могу точно разобраться,
кто мигрант, а кто коренной житель. Подозреваю, что последние
в меньшинстве. Москва большой город. Мне кажется, важнее, что ты делаешь и как общаешься
и обращаешься с людьми, чем то, откуда ты. Прототипов у героев нет, это собирательные
образы.
— Мальчик Вася теперь знает и как зовут дворника во дворе, и все—все—все про
его культуру. А вы знаете, кто дворник у вас во дворе, откуда он, как его зовут
и как сказать ему «здравствуй»?
— У нас во дворе дворники меняются, как в калейдоскопе, так что
у меня даже времени с ними познакомиться нет. Но я знаю, как зовут дворника в школе,
где я работаю. Его зовут Феликс, он из Казахстана.
— Как вы думаете, сами мигранты хотят, чтобы их дети интегрировались,
чувствовали себя «местными»?
— Я вижу, что они прилагают огромные усилия, чтобы дети вошли
в наше общество. Их дети часто гораздо прилежнее учатся в школе и гораздо более
мотивированы, чем наши, «коренные». Тут же надо понимать, что мигранты — это не
обуза, это на самом деле подарок. Самые активные, самые сильные, самые умные и находчивые
— те, кто сумел приехать, привыкнуть к другой среде, найти работу, жилье, обрасти
контактами. Как можно их отталкивать?
— Вы работаете в частной
школе. Учатся ли в ней мигранты?
— Школа частная и платная, поэтому детей мигрантов в том узком
смысле, в каком его понимают сейчас, у нас нет. Но, как и во всякой школе, у нас
учатся дети разных национальностей. Есть дети, которые жили долго за границей, например
в Новой Зеландии, или дети—билингвы, у которых кто—то из родителей иностранец. Попадая
сюда, они оказываются точно в такой же ситуации, что и дети «гастарбайтеров». И так ли важно, что ты говоришь
на английском, а не на таджикском, — если тебя не понимают?
Очень многих сбивает с толку слово «мигрант», особенно когда оно
употребляется по отношению к жителям нашей страны. Шовинизм, московский снобизм
и даже фашизм — эти эпитеты я уже успел услышать в адрес книжки. По поводу Москвы
мне крыть нечем — мальчику Васе надо было где—то жить, и он стал жить в Москве.
Потому что это самый большой город страны, куда едет больше всего людей, и это мой
родной город, который я знаю. А то, что термин «мигрант» понимается исключительно
в узком смысле — как приезжий рабочий из стран Центральной Азии, — это уже трудности
восприятия читающих. В книге мы специально прописываем, в отдельном блоке, причины
миграции — культурные, политические, образовательные, трудовые и так далее. Мы,
создавая эту книгу, понимали слово «мигрант» в широком смысле — это человек, переехавший
из своего дома в другое место, чтобы жить и работать. Понятно, что наша позиция
уязвима: жители России не ограничены в праве на перемещение, и для Конституции несть
ни эллина, ни иудея. Поэтому ни мастер Тыгын из Якутии,
ни дядя Ильдар из Татарстана по строгому определению мигрантами — то есть трудящимися,
которые переехали для работы в другую страну, — не являются. Но, повторюсь, для
нас было важно показать, что каждый может оказаться в такой ситуации, даже не покидая
своей страны.
Вопросы задавала Мария Соболева