Опубликовано в журнале Дружба Народов, номер 8, 2015
Шота Руставели. «Вепхисткаосани» («Витязь в тигровой шкуре»): Подлинная
история. Подстрочный перевод с грузинского Соломона Иорданишвили.
Комментарий Н.Сулава. — СПб.: «Симпозиум»,
2015.
«Вепхисткаосани» Шота Руставели — один из самых известных, но непрочитанных памятников мировой литературы. Поэтические переложения поэмы Вепхисткаосани, которую на русском языке принято называть «Витязь в тигровой шкуре», — плод титанического труда переводчиков, но любой из переводов лишь до известной степени передал бездонность текста Руставели. И то обстоятельство, что многие крайне важные смыслы невозможно было сохранить и, следовательно, откомментировать, подвигло издателей на публикацию прозаического перевода Соломона Иорданишвили. Узнать и понять подлинную историю ушедшего в схиму воина, облаченного в тигровую шкуру, — узнать и понять историю Вепхисткаосани— помогают комментарии, которые отсутствовали в предыдущих русскоязычных изданиях.
Издание, впервые сопровожденное научным комментарием профессора, доктора филологических наук Нестан Сулава (перевод с грузинского Иринэ Модебадзе), было осуществлено в 2007 году издательством «Вита Нова» (в основу лег перевод С. Иорданишвили, сделанный в 1933 году и опубликованный в 1966 году под редакцией специальной комиссии в составе Ш.Апхаидзе, Л.Каландадзе, М.Заверина и А.Беставашвили). Поэма была проиллюстрирована заслуженным художником Грузии Лореттой Абашидзе-Шенгелия. Однако ограниченный тираж и цена сразу же сделали книгу раритетом. Поэтому возникло решение выпустить недорогое демократичное издание, которое было бы доступно массовому читателю, попало бы в библиотеки, вузы и школы.
И вот в 2015 году издательство «Симпозиум» выпустило книгу под названием: «Шота Руставели. Вепхисткаосани (Витязь в тигровой шкуре). Подлинная история». Осуществить этот проект помог президент грузинской национально-культурной автономии Санкт-Петербурга Бадри Какабадзе. Вот что сказал на презентации директор издательства Александр Кононов: «Смысл издания — чтобы все "разобрать на детали" и чтобы эти детали можно было рассмотреть, вникнуть в них. И понять то, что невозможно понять в поэтических переводах. Мы, рассмотрев эти детали, поймем, почему эта книга занимает такое место в грузинской культуре и почему уже на протяжении почти столетия с переводом и с осмыслением этой книги "носятся", в хорошем смысле слова, представители русской культуры, и этот процесс никогда не закончится».
Насквозь пронизанная библейскими аллюзиями, эта поэма, созданная в конце XII века, менее всего — восточная сказка или средневековый рыцарский роман. Точно так же как страсти носящего тигровую шкуру Тариэла не столько обязательный жанровый элемент повествования, сколько мучительное продвижение души к вечной Любви, Мудрости и Гармонии: для того нам и дарована жизнь, чтобы «влиться в сонм высшего уклада». Комментированное издание поэмы объясняет, почему на родине Руставели ее называют «Грузинской библией».
В статье Нестан Сулава, предваряющей комментарии, раскрыты вещи, несомненно важные для понимания поэмы. Остановимся, например, на пояснениях к девятой строфе поэмы, где речь идет об истории ее создания — «персидском сказании, переложенном на речь грузинскую». Определение «персидское», будучи неправильно понятым, послужило поводом к серьезной научной полемике (начиная с трудов Н.Я.Марра). Упомянутое в строфе слово спарсули (досл. — персидский) — «персидское сказание» вызвало множество толкований. Первый издатель поэмы — просвещенный правитель и сам поэт — царь Картли Вахтанг VI, комментируя эту строфу, отмечал, что в Персии эта история не обнаруживается, а значит, Руставели сам ее придумал. Мнение такого знатока персидского языка и литературы, каким был Вахтанг VI, несомненно, заслуживает доверия. Но, несмотря на его комментарий, содержание этой строфы было понято неверно. Слово «персидское» в данном контексте означает не заимствование персидского сюжета, но понятие гораздо более широкое, а строфа в целом выражает авторскую концепцию. История, сюжет, фабула, которые составили основу поэмы, — не являлись христианскими и именно поэтому упоминаются как «персидские», т.е., нехристианские. «Переложив на речь грузинскую» — следует понимать как христианизировав. Таким образом, «персидское», равно как и «грузинское», выступают в качестве объемных понятий-терминов, выражающих как художественно-эстетическую, политико-идеологическую, культурную, философскую, так и мировоззренческую позиции Руставели. Ведь то, что было «персидским», преобразилось в «грузинское», и в этом заключен глубокий символический смысл. Именно в этих терминах обозначил Руставели воссозданное в поэме качественное преображение старого («ветхого»), нехристианского мира в новый — христианский.
Особого пояснения требует и название поэмы, потому что никакого «витязя» в ее названии нет и в помине. Да и с «тигром» тоже оказалось не все просто.
В переводах поэмы (частичных) XIX века в названии присутствовало слово «барс» («Барсова кожа»). Враннем переводе К.Бальмонта (1917) тоже: «Носящийбарсову шкуру». В более поздних переводах — в том числе и в более поздних изданиях перевода К.Бальмонта — в названии присутствует слово «тигр». Адекватный перевод названия был бы неблагозвучен («Барсовошкуроносец» /«Тигровошкуроносец», по типу «копьеносец», или «Барсовошкурник» /«Тигровошкурник», по типу «лучник», «конник» и др.). Поэтому ни один из имеющихся переводов названия не является точным. Ближе всех к подлиннику тот самый перевод К.Бальмонта: «Носящийбарсову шкуру». Вариантом заглавия могло бы служить: «Некто в барсовой (тигровой) шкуре». Однако переводчики остановились на более соответствующем характеру и социальному статусу героя — но при этом несколько «русифицированном» — варианте «витязь». (Теоретически на месте «витязя» мог оказаться более европейский вариант — «рыцарь».)
Но что же вынес в название поэмы сам автор? Вепхисткаосани — это Тариэл, один из героев поэмы. Основанием для выбора заглавия стала сложившаяся в сознании Тариэла ассоциация возлюбленной с разъяренным «вепхви». Перевод этого понятия неизбежно ведет к разночтениям: тигр, барс, леопард. В древнегрузинской литературе под общим именем «вепхви» подразумевались как пятнистые, так и полосатые хищники. В частности, в толковом «Словаре грузинского языка», составленном в конце XVII века грузинским лексикографом С.-С.Орбелиани, приводится название жирафа как композита, составленного из двух слов: «вепхв-аклема» (досл. «барс/тигр-верблюд»), что также является свидетельством того, что «вепхви» — общее название всех пятнистых и полосатых животных.
Вепхви — это женский символ: под ним подразумевается женщина, которая должна родить наследника. Итак, Тариэл сравнивает возлюбленную с разъяренным вепхви (в русских переводах традиционно — тигрицей): «Она лежала как разъяренная тигрица у расщелины скалы, с лицом громоизвергающим». «Разъяренная тигрица» — это внешнее проявление внутреннего состояния Нестан, которое со временем вытесняется символом красоты ее духовного и интеллектуального мира, и в воображении героя она предстает уже «тигрицей прекрасной». Убив в поединке тигрицу, Тариэл облачается в ее шкуру: «Оттого, что в тигрице прекрасной образ ее (Нестан-Дареджан) я провижу, Потому люблю ее (тигрицы) шкуру, делаю из нее свое платье». Следующее пояснение поступка Тариэла еще больше углубляет смысл названия поэмы: шкура вепхви для Тариэла — это и внешний способ укрыться от мира, уединиться, временно «стать неузнаваемым». Ношение этого одеяния символизирует период душевных терзаний героя, осознания им своего греха (убийство сына Хорезмшаха), раскаяния и духовного очищения. Этот период показателен как время самоуглубления, ведущего к внутреннему перерождению героя в «нового человека» путем обретения духовности, т.е. подготовки духовного обновления через пещерничество (отшельничество в пещере). Причины нарушения гармонии в мире (вселенной) должны открыться внутреннему взору Тариэла. Поэтому-то время действовать для Тариэла не настанет до тех пор, пока он не «прошел пещеру» — период отшельничества, пустынь, в платоническом и библейско-агиографическом понимании. Лишь так он смог получить искомое просветление. Живя в пещере, в борьбе с самим собой, Тариэл проживает сложный период катарсиса и достигает духовного совершенства, т.е. полностью принимает Божью волю и покоряется Провидению. Только так, пройдя путь духовного очищения, может он постичь вечные ценности и приобщиться к «мудрости замысла Всевышнего».
…Первое упоминание Вепхисткаосани в России принадлежит писателю-богослову митрополиту Евгению Болховитинову. В книге «Историческое изображение Грузии в политическом, церковном и ученом ее состоянии» (СПб., 1802) он, в частности, писал: «Сцены действий подобны Ариостовой поэме о Роланде, но красоты, оригинальность картин, естественность идей и чувствований — Оссиановы».
Первый русский частичный стихотворный перевод был осуществлен Ипполитом Бардтинским. Под заголовком «Тариель. Барсова кожа» этот перевод был опубликован в журнале «Иллюстрация» в № 6–7 за 1845 год. Подстрочник делал профессор Петербургского университета Давид Чубинашвили.
Первый русский (неполный) перевод поэмы, сделанный в ХХ веке, принадлежит Константину Бальмонту. Примечательно, что знакомство Бальмонта с поэмой Руставели состоялось в ее прозаическом переводе на английский язык Марджори Скотт Уордроп. Впервые перевод Бальмонта со статьей на русском, французском и английском языках издан в Париже в 1933 году. «Как Гомер есть Эллада, Данте — Италия, Шекспир — Англия, Кальдерон и Сервантес — Испания, Руставели есть Грузия… Народ, если он великий, создаст песню и выносит в лоне своем мирового поэта. Таким венценосцем в веках <…> был избранник Грузии, Шота Руставели, давший в ХII веке своей родине знамя и зов — "Вепхисткаосани" — "Носящий барсову шкуру". Это лучшая поэма любви, какая когда-либо была создана в Европе, радуга любви, огневой мост, связующий небо и землю», — писал Бальмонт в предисловии к парижскому изданию поэмы.
Кроме перевода Бальмонта существуют еще четыре полных поэтических перевода на русский: Пантелеймона Петренко (при участии К. Чичинадзе) (1938), Георгия Цагарели (1937), Шалвы Нуцубидзе (1941) и Николая Заболоцкого (1937, в обработке для юношества; 1957, полный перевод).
У «Вепхисткаосани» было в истории Грузии особое предназначение. Пять веков поэма передавалась изустно, кроме того, до нашего времени дошло около ста семидесяти полных или фрагментарных списков поэмы.
В 1712 году грузинский царь Вахтанг VI осуществил первое печатное издание поэмы. Именно в начале XVIII века, в тяжелейший для Грузии период персидской оккупации, эта книга сплотила вокруг себя нацию, стала краеугольным камнем национального самосознания.
Тамаз Чиладзе, автор предисловия к двум последним комментированным изданиям Руставели, написал: «Данте в «Пире» называл итальянский язык «ячменным хлебом», то есть чем-то, доступным для всех. Руставели написал свою бессмертную поэму именно таким, ясным, понятным для всех языком. Подняв на высочайшую вершину грузинский литературный язык, он превратил его в институт духовного воспитания народа, сделал основой национальной этики и морали… В мирные времена именно книга выводила Грузию на международную арену. И во время бедствий именно она спасала страну от гибели. Не в первый раз стало очевидным могучее воздействие «Вепхисткаосани» на всю страну, что можно расценивать как великий подвиг книги, которая в катастрофической обстановке осуществила идейное объединение Грузии».