Стихи
Опубликовано в журнале Дружба Народов, номер 3, 2015
Кацов Геннадий — поэт, прозаик, журналист. Родился в 1956 г. в Крыму, в г. Евпатории. Окончил кораблестроительный институт в г. Николаеве. В 1980-е гг. участник московской литературной группы «Эпсилон-салон», один из основателей клуба «Поэзия». В 1989 г. эмигрировал в США. Автор книг стихов и прозы: «Притяжение Дзен» (С.-П., 1999), «Меж потолком и полом» (Н.-Й., 2013), «Словосфера» (Н.-Й., 2013), «365 дней вокруг солнца» (Н.-Й., 2014). Составитель поэтической антологии «НАШКРЫМ» (Н.-Й., 2014). Живет в Нью-Йорке.
Из детства
Мне, кажется, семь. В умывальном экстазе
Мурашки по мокрому телу ползут,
Колодезной влагой волнуется тазик,
И зуб сразу не попадает на зуб.
Встречает прохладою дачное утро —
Каникулам точно не будет конца,
И мальчик — с кровати, раздетый-разутый,
Смывает все лишние лики с лица.
И радиопесня, как камфорой в уши,
И контурной картой висит вдоль стены
Весь СССР, растянувшийся сушей,
Как шкура ещё не убитой страны.
Мартовские оды
Без признаков зелени март.
Дорога в пейзаже оконном
Гудит, как гриппозный кошмар,
Всем транспортом в трансе. И фоном
По мёрзлому небу стволом
Царапают трещины ветки;
Жилища вползают углом,
Как прежде на сушу их предки.
Но лужи пустое стекло
Читает фонарь, как молитву…
И всё, что в пейзаж не вошло,
Ещё пережить предстоит нам.
* * *
Немного клея, ножницы с картоном —
И дом возник во всех его деталях
С положенным пространством заоконным,
Как и должно быть, уходящим в дали,
С удобным современным интерьером,
В котором жить и счастливо, и вечно,
Что неизменны постулаты веры,
Присущей для картонных человечков,
Поскольку им непросто, но терпимо
В их времени с картонными часами,
В их месте, что с грядущим несравнимо,
О чём пока они не знают сами,
Покуда суетятся по привычке,
Взыскуя зрелищ и побольше хлеба,
Но хватит и одной зажжённой спички,
Чтоб их картонный мир вознёсся в небо.
* * *
Бессонница и есть застывший взгляд,
Что из-под век сочится, как у Вия,
И делает бессмертными предметы
В отдельно взятой комнате сейчас,
Поскольку взгляд и больше человека,
И старше, и когда в ночи не спишь —
Смерть для души в давно забытом прошлом,
И ты лежишь в гробу ли, в колыбели:
Бессонница и есть, что предстоит
Всегда, как будто раскрываешь книгу,
Её листаешь тонкие страницы
И знаешь, что закрыть её не в силах.
* * *
Рай в душе никогда не закончится:
Это тленные органы тела
От рожденья болеют и корчатся
В муках адовых; это пределы
Разобщённых пространства и времени
Жмут и давят, как будто для гроба
В перспективе готовят — так к темени
Потолком подступает утроба,
Так с годами растёт центробежное
Ускорение смерти, и к сроку
Все пять чувств пред шестым — неизбежности —
Отмирают; так долго в дорогу
Собирают и пищу, и снадобья
Самым близким, сдержаться стараясь,
Но для душ возвращённых и надо бы
Одного лишь предчувствия Рая.
* * *
Прижаться поплотнее и заснуть,
И видеть сны, один другого лучше,
И это тот невероятный случай,
Когда двоих благословляет путь.
Когда нет ни претензий, ни обид,
Есть только сон, верней — его идея,
И самый первый, безответный «где я?»,
Среди вопросов даже не стоит.
Есть смысл у жизни и, возможно, в нём,
Как и у сфинкса, неземная тайна,
И одному познать её — летально,
Но редко повезёт познать вдвоём.
Последний час августа
Зелёный цвет. И он же, цвет зелёный,
Всё также шепчет в кронах под луной,
Всё также шелестит в уснувших клёнах,
Как прошлой, по-зелёному, весной.
И осенью он никуда не делся:
В нём сотни всплесков голубой реки,
В нём стаи голубей и чьё-то детство,
В нём облаков парят черновики
И строчки недопетого куплета
Последней ночью августа, в тот час,
Когда в тебя, как в кокон, входит лето,
Со всем зелёным, что прощалось в нас.
* * *
Как снедью хороши столы,
А новый дом — надёжной кровлей:
Деревьев майские стволы
Полны артериальной кровью.
Бьёт под корой весенний сок
Азартно и самовлюблённо,
И в синей вышине висок
Пульсирует венозной кроной.
И всей системою корней,
Весомых, как первоисточник,
Кровь подаётся даже к ней,
К вот этой вот ветвистой строчке.