Опубликовано в журнале Дружба Народов, номер 7, 2014
Наталья Резник
Родилась в
* * *
Приезжай на Московский, я всё ещё там,
Я только что вернулась из Туапсе.
Один кавказец ходит за мной по пятам,
Пойдём, говорит, угощу кофе-гляссе.
Но я не иду: мне всего двадцать лет,
И я вообще боюсь незнакомых людей.
А ты опаздываешь. Опаздываешь на двадцать лет,
Ты двадцать лет шляешься неизвестно где.
Приходи, иначе не будет здесь больше моей ноги,
Мне страшно представить, что я без тебя ушла,
Что я ушла давно и совсем с другим,
И даже не помню точно, кого ждала.
* * *
Когда уже сметёт с лица земли
И нас с тобой и внуков наших внуков,
Забыв тысячелетнюю науку,
Сюда придут иные корабли.
Иные пилигримы принесут
Свои законы, истину спасая,
Неверных псов камнями забросают,
Как постановит их недолгий суд.
Оставшихся оденут,
остригут,
А жёнам чёрным занавесят лица.
Детей научат истово молиться,
И книги наши радостно сожгут.
Ещё тысячелетье проживут
И станут нас во много раз мудрее,
И народятся новые евреи,
И покрывала женщины сорвут.
И к тем благословенным временам,
Возникнет поколение другое,
В котором будут новые изгои.
Но им не будет страшно так, как нам.
* * *
Пьяный бомж храпит на остановке
(Гол татуированный живот).
Леди на его татуировке
Будто жизнью собственной живёт.
То она взметнётся горделиво,
Грудь подставив солнцу и ветрам,
То она поморщится брезгливо,
Прикрывая пальчиками срам.
Было время, вздохами встречали
Взлёты нарисованных сосков,
Только грудь, высокая вначале,
Растеклась кругами вдоль боков.
Но не плачет чёрными слезами,
Избавленья леди не зовёт.
А покуда жив её хозяин,
Леди дышит. Дышит и живёт.
Разные она видала виды,
Испытала всякого житья.
Вдох и выдох, леди, вдох и выдох.
Так и я, родная, так и я…
* * *
Марине Гарбер
Не Мандельштамы мы, ни
ты ни я,
Не сыплет Мандельштамами природа.
Она жалеет в когти бытия
Бросать на муки гения-урода.
Их — единицы. Наc — и тьмы и тьмы.
Мы снова строим на обломках Рима.
Да, повторяем, повторяем мы.
Но повторяем мы неповторимо.
Поверь, пока мы не судимы там
И здесь судом посмертным не судимы,
Не нужен миру новый Мандельштам,
А мы с тобой ему необходимы.