Опубликовано в журнале Дружба Народов, номер 7, 2014
* Журнальный вариант.
Окончание. Начало см.: «ДН» № 6 за
Геннадий Кацов
Родился в
Возвращая
воспоминание
Нарисуешь на гальке Судак или Планер-
ское, бухту подковой и море июня,
Одинокую пару на заднем плане
Безоглядно бредущих, влюблённых, юных,
Так картинно открытой холмистой местно-
сти, похожей на чей-то пейзаж (Каналетто?),
Симметричную вязь, но без центра – вместо
Перспективы и ракурсов всюду лето.
И шипение пены, её белила-
ми прописанных хлопьев, и безусловно,
Словно в комиксах, всё, что тогда говорила,
Только вспомнить бы всё, до последнего слова.
А иначе нельзя: слова невосстановлен—
ного, даже потерянной паузы хватит,
Чтоб распалось, как пазл, наше прошлое, снова
Погрузившись в безмолвье надмирной ваты.
Ecce Homo
Человек есть владение смерти,
Территория «что? где? когда?»
С лаконичным ответом в конверте
В виде двух, в чём-то родственных, дат.
Между ними, под знаком дефиса,
В хищно сплющенном мире часов,
Подчиняясь чьему-то капризу,
Человек пёет то виски, то сок,
То в грязи, то в князьях, то на троне
В окруженье друзей и врагов,
То закажет себе с пипперони
Пищу римских всеядных богов.
И прозрение сразу наступит:
Как ристалище чисел и слов,
Он явился геройским поступком
Безымянных, по сути, основ,
А затем, как рассказчик про Бога,
Алкогоре его, алгоритм, —
В меру сил, осторожно, убого
И бездарно о Нём говорит.
Ибо лучше рассказчика нет.
Alter Ego
Он собрал массу разных вещей и фактов:
Мишку с ухом оборванным, Буратино
Без обеих ног, как пример — как фатум
Для судьбы есть и следствие, и причина.
Из того же времени тусклый мячик,
Размалёванных им же с десяток книжек —
Всё, что позже уже ничего не значит,
Как и всё то, что значиться будет ниже:
Новогоднего шара забытый сполох,
«Филиппок» из учебника, парта, клякса
Из чернильницы, туго набитый порох
В револьверный патрон, фотография класса.
Поцелуй в коридоре, а дальше поле,
Дальше длинное поле с густой травою,
Где не ветер, не волк, а бедой поболе
Что-то невыносимо протяжно воет.
Что-то переставляет года и даты,
Что-то движет, как в шторм катера и яхты,
И стоит капитан, как к рулю придаток,
Выражаясь, для русского уха, ямбом.
Сплошь по небу круги, как на свежем срезе
Одинокого дерева, что всей кроной
Упирается в землю и долго грезит,
Будто будет когда-то ещё зелёным.
И «не-я», как под вечер овечек пастырь,
Соберёт наше прошлое, что так схоже
С возвращением в тюбик засохшей пасты,
Что никто никогда повторить не сможет.