Опубликовано в журнале Дружба Народов, номер 6, 2011
Алексей Анастасьев.
Истории с географией. — М.: GELEOS, 2010.
Анна Папченко
Дорогами фантазий
Сегодня никого не удивить путешествиями даже в самые экзотические и труднодоступные места. В век, когда устраиваются экскурсии к кратерам действующих вулканов, турпоездки в Антарктиду, и словосочетание “космический турист” уже вызывает не только усмешку, никто не ахает от названий “Тасмания” или “Аляска”. И уж тем более “Испания” или “Израиль”. Поэтому, возможно, кто-то, повертев в руках книгу Алексея Анастасьева “Истории с географией” и прочитав в аннотации, что речь пойдет о журналистских экспедициях в Ла-Манчу, Палестину, Шри-Ланку, только пожмет плечами и скажет: “Подумаешь невидаль! Мы прошлым летом на Галапагосах были…”
И ладно. Эта книга не для него. Это чтение для тех, кто в путешествие берет с собой не только карту и путеводитель. Для тех, кто перед поездкой в Португалию читает “Ночь в Лиссабоне”, хотя там ни слова нет почти о достопримечательностях города, а прежде чем отправиться в Швецию, перечитывает “Малыша и Карлсона”, хотя там не сказано, где лучше пообедать в Стокгольме.
И еще для тех, кому интересно читать Петра Вайля и Александра Гениса, даже если он не собирается объехать полсвета и осесть в Нью-Йорке. Кто не относится к “Русской кухне в изгнании” как к поваренной книге. Кто покупает своим детям Бианки и смотрит передачи про животных, и читает научно-популярную литературу, которая, впрочем, становится в нашей стране (и в мире, правда, тоже) все менее популярной. Не так давно было подсчитано, что в СССР примерно каждый 20-й человек ежемесячно был потребителем научно-популярной периодики, то есть покупал, например, журналы “Вокруг света” и “Знание — сила”. А в 2000-е в России лишь каждый 140-й ее житель более или менее регулярно интересуется научно-популярными изданиями такого рода.
Кстати, одно из них, вышеупомянутый журнал “Вокруг света” и стал той трибуной, с которой тесно связана журналистско-писательская и экспедиционная судьба Анастасьева. Будучи в 2004—
2009 годах редактором географического блока этого старейшего в России познавательного издания, он, во-первых, поднял его на высокий художественный уровень, требуя от себя и от авторов не только “познавательности”, но и “слога”. А во-вторых, придумал и совершил, в частности, описываемые в “Историях с географией” путешествия.
Они условно объединены в три блока, составляя три главы книги: первая посвящена поискам исчезнувших животных — тасманийского волка соответственно в Тасмании и быка купрея в Камбодже, вторая — земной географии трех персонажей (“трех Евангелий” в терминологии автора — христианского, светского и азиатского) — Иисуса Христа (современные Израиль и Палестина), Дон Кихота (испанская провинция Ла-Манча) и Будды (Шри-Ланка) и третья — своеобразному обходу самых дальних (если иметь в виду центром столицу) границ России по обе стороны: Аляска и Приморский край.
Я говорю условно объединены, потому что, если поводом отправиться в камбоджийскую саванну стал таинственный южноазиатский бык-купрей, последнее открытое на планете крупное млекопитающее, это не значит, что речь идет только о быках и саваннах. Умеющий путешествовать и рассказывать Анастасьев как бы мимоходом сообщит про Камбоджу море любопытного: как переводится название столицы Пномпень и почем там сдают квартиры, как живут современные кхмеры, зачем высушивают внутренности белок-летяг и разводят крокодилов в плавучих деревнях. И наоборот, если автор задался целью пройти земными путями Христа, то это не помешает ему сообщить, где в Иерусалиме подают “рыбу Святого Петра”, как устроена израильская система водоснабжения и что простые люди думают по поводу арабо-израильского конфликта.
Предвидя постную мину на лицах романтиков и любителей приключений, которых познавательная сторона путешествий интересует в меньшей степени, отмечу, что в термине “научно-популярная литература” для автора “Историй с географией” ключевым является все же слово “литература”. “В детстве автор этой книжки больше всего на свете любил два занятия: рассматривать карты и сочинять истории” — так начинается повествование.
Достоинство рассказчика собранных в книге историй не столько даже в удивительной и редкой в наше время широте взгляда и эрудиции (хотя и это совсем немаловажно), сколько в умении поделиться ими без педантства и без “зауми” и сделать из рассказа о личных впечатлениях приключенческую повесть, что под силу только настоящему писателю. Потому и читать его интересно вовсе даже не в связи с путешествиями. Это путеводитель “LonelyPlanet” по Тасмании глупо читать, если ты не сидишь в самолете, направляющемся в эту самую Тасманию, или впечатления только что побывавших там любителей экстремального дайвинга. А про то, как пара русских журналистов переживала тропический ураган, поставив парусиновую палатку в тасманийских джунглях, можно и в электричке по дороге на подмосковную дачу.
Приключения сами находят автора “Историй”, что, в общем, неудивительно, потому что он по природе своей их искатель. Плюс по призванию — беллетрист. Потому он сначала, несмотря на все предостережения, отправился один, без
рейнджера в дебри камбоджийского природного заповедника, где едва не сгинул, а потом описал это так, что и смешно, и дух захватывает, и не оторваться…
И все же не это, наверное, делает книгу “Истории с географией” литературой. Вообще говоря, всякое передвижение для Алексея Анастасьева — лишь повод для размышления о вещах, напрямую не связанных ни с историей, ни с географией. И поэтому в книге предстает актуальной и обновленной столь популярная еще совсем недавно, в советские времена, и совсем увядшая ныне очерковая литературная традиция. Писательская практика хождения “в народ” или “по местам”, отчасти дискредитированная сегодня, когда все пути открыты и доступны и свои путевые заметки не публикует в каком-нибудь блоге или ЖЖ только ленивый, оказывается не просто плодотворной, но и спасительной для этого жанра. Алексей Анастасьев тонко напоминает читателям, что это только кажется, что путешествие со всеми его случайностями предопределяет содержание очерка. На самом деле это писатель выбирает те дороги, на которых он рассчитывает найти ответы на волнующие его вопросы, и ведет по ним читателя.
Не случайно автор, который пошел на испанское отделение филфака МГУ лишь затем, чтобы прочитать в оригинале великий сервантесовский роман, отправляется по деревням и селам ла-манчской глубинки по следам великого положительного героя Дон Кихота. Он делает это, чтобы поделиться своими соображениями о том, что “во всей светской литературе вряд ли найдется роман более значимый для цивилизации, для народной мифологии, чем “Дон Кихот”, — пусть даже цивилизация не всегда это осознает”.
Потому же Анастасьев выбирает для экспедиции Приморский край, а не, например, Галапагосы. Для него это повод поговорить о том, благо это или бремя — широта родных просторов — и что такое российское имперское сознание и как так получилось, что большинство россиян скорее десять раз побывает в Турции и Египте, чем на Дальнем Востоке. И всякий, кто хоть раз тоже задумывался об этом, с улыбкой согласится с автором, завершающим эту главу и всю книгу в дальневосточном продуктовом магазине, где продаются готовые салаты — такого же ассортимента, запаха и консистенции, что в районе московской Таганки: “пока на всем пространстве от Калининграда до Приморья продаются у нас такие салаты, единообразные, как форма пограничников, наша страна не распадется, как многие того боятся. Не нужно спорить о том, что делать, дабы предотвратить распад. Достаточно следить за наличием салатов”.