Стихи
Опубликовано в журнале Дружба Народов, номер 10, 2011
В день шестой, когда солнце ласкает землю,
Ветер волны колеблет, природа внемлет,
И Господь говорит человечьему роду “да”,
Новый мир на миг становится слухом,
Прошивает четыре стихии Духом….
Так начинается игра в города.
Москва
Я живу здесь последнюю тысячу лет,
Провожаю гостей и встречаю рассвет,
Просыпаюсь от стука дождя по стеклу,
Выхожу в безвременье, в осеннюю мглу:
То ли сон, то ли явь, то ли ночь, то ли день.
Я сквозь стены и дни прохожу, словно тень.
С неба сыплется пепел и льется вода,
Все отпущено и прощено до Суда,
В вечный город сливаются все города,
В третий вечный подряд… Я была здесь всегда.
Петербург
Из безвоздушья, бездушья, беличьего
Бега без роздыха,
В Питер — к величью — столичью без мелочного —
За глотком воздуха.
* * *
Перламутровый свод осыпается белой крошкой.
В черно-белом городе гаснет мерцанье дня.
И по белому снегу, крадучись, черной кошкой
Я спешу навстречу сфинксам, ждущим меня.
В этот час мы выходим в город — странное трио —
И по снегу скользят три пары лап без следа.
Кто-то хочет увидеть Париж, кто-то рвется в Рио,
А мы отданы этому городу навсегда.
Вьюга нас, змеясь, заключает в тяжкие кольца,
Но, в глаза взглянув, в смятенье стремится прочь.
Только мы втроем в этом городе помним солнце,
И поэтому для прогулок выбрали ночь.
* * *
Здесь в ветре вместо воздуха вода,
Ласкают капли сомкнутые веки…
Здесь в реках не вода, а невода,
Дотронешься — останешься навеки.
Здесь в камне воплощается душа,
И только души признает уловом,
Водой и вдохновением дыша,
Венец творенья — детище Петрово.
* * *
Поезд уносит остов. Легкая грусть.
Пусть уезжает тело. Я остаюсь!
Город мой, Петербург мой, я не уйду!
Статуей черной встану в Летнем саду
Черному лебедю в пару. Словно в бреду,
Между бредущих сфинксов тенью пройду,
До смерти зацелую каменных львов
И на рассвете к дому, где Гумилев
Жил, прокрадусь на коврик лечь у дверей…
Питер, одной улыбкой сердце согрей!
Коленопреклоненно — глаза в глаза —
Мне без тебя ни жить, ни дышать нельзя,
Так затопи дороги, скрести пути,
Мертвою ли, живой ли — не дай уйти!
Ереван
Розовый, словно в сошедшей навек заре,
Рыжий медовой, полуденной рыжиной
Город, застывший в солнце, как в янтаре,
Точно таким, каким его видел Ной.
Ластящийся, как теплый огромный кот,
Льнущий, зовущий — довольно, вернись домой, —
Город, который так многих обратно ждет.
Мой.
Жмурки
Нынче тебе водить, а мне быть водицей,
И ускользать из пальцев, и задыхаться,
Смехом по правую руку твою струиться,
Страхом по левую руку беззвучно стлаться.
Нынче тебе водить, а мне поддаваться,
И замирать, и жмуриться, и ловиться,
И прогибаться, и тетивой взвиваться,
И приникать к тебе, и лозою виться.
Нынче тебе водить, а мне быть ведомой,
Там, где ты зряч, за тобою идти слепою,
И за тобою вслед уходить из дома,
И уходить из жизни вслед за тобою.
* * *
И на просторах всех мировых империй,
И там, где все не ладится до поры,
Помнит земная тварь, что живет под небом,
Жаждет знамений, ищет следы мистерий…
Мы же живем под сенью Святой Горы
И втихомолку делаем камень хлебом.
Константинополь
Во дворце басилевса стоят на часах пауки,
И военную песню заводит сова под сводами.
Все сбылось, здесь отныне гуляют одни сквозняки,
Эту трижды священную землю подмыло водами.
Так когда же обрушатся с неба огонь и вода —
Или кончились милость и пламя для здешних мест?
Только с башни Галаты бок о бок видны иногда
Молодая луна и над Айя-Софией крест…