Стихи
Опубликовано в журнале Дружба Народов, номер 9, 2010
“Кольцо А”. Секретарь Союза писателей Москвы. Лауреат премии “Венец” (2000). Живет в Москве.
* * *
Такие разные певцы,
Чьих строк серебряное эхо
Сквозь пограничные столбцы
Летело, по сердцам рассеясь.
И так захватывало дух,
И восклицалось:: “Ходасевич!”,
“Иванов!” — выдыхалось вслух.
На что и как вы жили-были,
Какие боли, беды, были
Вмещались в ваши зеркала?
И родина или чужбина —
Кто метче бил из-за угла?
Вы все по тропке леденелой
Теперь ушли за горизонт —
Бесстрастный Блок,
Безумный Белый
И шляпой машущий Бальмонт.
И я черчу, сосредоточась,
Над Временем незримый мост
Среди великих одиночеств
К ночному блеску ваших звезд.
* * *
Горит обманная звезда —
Насмешливая и пустая.
Шаг в сторону — не есть расстрел.
Оставь в своей судьбе пробел,
Цепь до конца не замыкая.
И странствуя между людьми,
Оставь пространство для любви
И для души оставь немного,
Пока не явлено тебе
Последнее звено в судьбе —
Знак, что окончена дорога.
Ветер над Гудзоном
Навстречу рванулась, строка?
Здесь ветер гудит над Гудзоном,
Гоня по воде облака.
Вот так и тебя он погонит,
Срываясь внезапно на свист,
Подхватит, закружит, обронит,
Забудет, как высохший лист.
Вернись! Твой роман с ним не вечен,
Вам вместе не быть никогда.
Он лишь со скитаньем повенчан
И рвется незнамо куда.
К бумаге его не приколешь,
У ветра — особый резон.
Ты хрупкою рифмой всего лишь
Заденешь свинцовый Гудзон.
* * *
Счет встреч сравняв и счет потерь,
Любовь, как странница, уходит,
Оставив приоткрытой дверь.
Бесшумна и полуодета,
Скользит в предутренней тиши,
И нет свидетелей, и нету
Вокруг и рядом ни души.
Пробрызнет дождь легко и дробно,
Случайным облаком влеком,
Потянет из дверей ознобно
Влетевшим с воли ветерком.
И ты неспешно и спокойно
Отметишь, сон согнав с лица,
Осыпавшийся подоконник
Снаружи, справа от крыльца.
И краску старую фасада,
И пробормочешь: “Боже мой,
Давно чинить всё это надо…”.
И дверь закроешь за собой.
* * *
Меня окружают в молчании справа и слева
Сатир, проступивший в проломе дубовой коры,
И вросшая в ивовый ствол непорочная Дева.
Таинственно всё, что почти не реально на вид.
И жизнь многомерна, нам тьму превращений пророча.
Недаром под утро, потупившись, Дева молчит
И темный Сатир замирает лукаво до ночи.
Недаром так непредсказуемо сходятся в нас
И стыд, и порок, и гульба, и приверженность долгу.
Иначе зачем бы, зажегшись в душе, не погас —
Огонь, без которого жить и темно, и без толку.
Иначе зачем бы жила в моем сердце вина
За всё, что случайно, к чему не подобрано слова,
За то, что до вдоха последнего обречена
Душа отзываться ночному запретному зову.
Гроза в Братиславе
Свет лампы ходил ходуном,
И ливень выплясывал смачно,
По жести стуча каблуком.
В каком-то безумном экстазе
Рвал ветер полночную мглу,
И души князей Эстерхази
Роптали, столпившись в углу.
Я спутала век. Одиноко
Мне было в храмине чужой,
И сломанный зонт однобоко
Топорщился рядом со мной.
Не мог он сдержать эту силу,
Угрюмо ущербность тая, —
Такой же, как я — однокрылый,
И лишний такой же, как я.
* * *
Всё лучшее случается нежданно.
Ах, Сонечка, как быстро тают дни,
Ложась под ноги листьями каштана.
Ах, Сонечка, с годами всё тесней
Душа к душе — с тревогами и снами.
И всё неотвратимей и ясней
То, что пребудет, то, что будет с нами.
Ах, Сонечка, к нам жизнь всегда щедра,
Так сопрягая наших судеб звенья,
Что никакая разума игра
Код не раскроет перевоплощенья.
Но этот поздний, беспечальный свет —
Еще не раз он плечи нам обнимет,
И мы пойдем за облаками вслед,
Пока однажды ни сольемся с ними.
Блуждая там, где счет времен лукав,
Почти не веря в новое начало,
Мы все-таки вернемся, услыхав:
“Смотри, опять с небес звезда упала!”.
Ах, Сонечка…