Стихи
Опубликовано в журнале Дружба Народов, номер 8, 2010
Власов Герман Евгеньевич — поэт, переводчик. Родился в 1966 г. в Москве. Окончил филфак МГУ. Участник студии “Луч” Игоря Волгина. Как поэт публикуется с 1992 г. Автор 4 книг стихов: “1 1/2” (М., 1998), “Второе утро” (М., 2003), “Просто лирика” (М., 2006) и “Музыка по проводам” (М., 2009). Работает переводчиком. Дипломант (2007) и лауреат (2009) Международного литературного Волошинского конкурса. В журнале “Дружба народов” печатается впервые. Живет в Москве.
* * *
нарисуй мне свинцом
октябрем обязательно серым
с человечьим лицом
и рогами пугливую серну
набросай тополя
на верже травянистой бумаге
две вороны парят
и змея черной речкой в овраге
а еще начерти
белый ангельский след самолета
чьи воздушны пути
чья землистая гулка работа
он летит на грозу
он в ненастье находит прореху
нарисуй мне козу
или лучше бельчонка с орехом
* * *
когда молчать в деревне нежилой
пестрящие отдернув занавески
речь кажется озябшею травой
охряный лист слетает эсэмэской
дома что лодки врытые в песок
октябрьской глухоте внаем сдаются
но пролетая двор наискосок
здесь свиристели надо мной смеются
когда б кружить на творческой волне
пить воздух на закате купоросен
и слышать как в морозной тишине
скрипят верхушки корабельных сосен
а я иду за зрячею бедой
остатки прежней роскоши считая
и светит над туманною водой
луна как золотая запятая
* * *
(природа)
ее как таковой не существует
точнее нет означенной черты
она взыскует или испытует
возможности раздеть до наготы
а дальше лезть как вор ночной укропом
целуя воздух утренний взасос
явиться скопом пронестись галопом
по расстоянью мокрому от слез
суглинок ходит и песчаный влажен
размытый берег но напрасный труд
ровнять лопатой пляж (обезображен
скупой цивилизации редут)
не проще ли усесться после ливня
под деревом у мокрого ствола
вот точно под таким однажды Плиний
на мягком воске выводил слова
* * *
такое значит разнотравье
не занеси господь серпа
и каждый стебель равноправный
сердец и глаз полутолпа
опушка запахов стечений
июльским солнцем горяча
уже оплел побег растений
лоб и окрестности плеча
а снизу в зоркости совиной
течет бесцветная вода
народец местный муравьиный
вовсю молотит города
охотой мелкою влекомо
хитиновых ворчанье крыл
язык чужой и насекомый
про здесь был я и ты здесь был
кузнечик кокон зноя пилит
до траурницы наготы
до ты есть то и то есть ты
травы лицо пройдя навылет
* * *
смолкни дудочка и бубен
лютня не играй
уцепиться за не будет
за страницы край
где не то чтобы размыто
или хода нет
слова всякого орбита
не бросает след
там сплошным протуберанцем
тридевятым дном
на поверке новобранцем
во земле зерном
ждать любовником несмелым
на воде гадать
самый белый самый белый
только очень ждать
и выпрастывая руки
нет его ни зги
только сердца слышать стуки
за стеной шаги
* * *
о время сорочьей трещотки
над веткою ягодных тем
и дерево парусной лодкой
и желтый песок-чистотел
глухие скворешен каюты
у кромки америк парят
там бабочки-обэриуты
свободно всю жизнь говорят
и лета подсохшая горка
когда на ладони весь год
и нужно проснуться и только
с заката увидеть восход
а дальше весь список не меньше
одних корабельных огней
уплывших за лучшей из женщин
и так и плывущих за ней
* * *
(август)
Н.Б.
гляди на яблоню гляди
там на последней ветке
на менелаевой груди
краса елены едкой
упало яблоко к ногам
древесной кровью красной
и сорочье летит к богам
мстить трескотней опасной
и тучи громоздится куст
и грозы предваряя
как бы слова из божьих уст
к земле стрижи ныряют
а сад листвой сплошной обшит
желтеет безутешен
и как воздушный антрацит
зрачки пустых скворешен
* * *
Я унесу из осени занозу —
она меня зимою станет греть.
Уже октябрь переходил на прозу,
канадский клен осыпался на треть.
На остановке люди-изваянья,
по мокрому асфальту шелест шин.
Куда теперь? О ком твои желанья?
На западе закатный апельсин.
Но я еще вернусь, как по паркету,
обрывом речи к дальнему родству,
где собирают в черные пакеты
озябшую опавшую листву.
И яблоню трясут, и поздних яблок
привыкли урожаи воровать,
и пахнет осень сладковатым ядом,
и дым глаза съедает, и порвать
захочется с больным рукопожатье
а он глядит, вымаливая да,
и дарит людям пуговицы, платья
и грусть свою, и книги — навсегда.