Стихи
Опубликовано в журнале Дружба Народов, номер 6, 2010
Хлебников Олег Николаевич
— поэт, кандидат физико-математических наук. Родился в г. Ижевске в 1956 г. Окончил Ижевский механический институт ( 1978) и Высшие литературные курсы (1985). Печатается с 1973-го. Автор 10 книг стихов, в т.ч. последние — “Инстинкт сохранения” (М., 2008) и “Люди Страстной субботы” (М., 2010). Работает заместителем главного редактора “Новой газеты”. Живет в Переделкине.
Откуда равнодушье это
к своей невосполнимой жизни
у мужичков в Российских гетто —
смурных окраинах Отчизны:
в слободках, пригородах, спальных
районах (все — в гусиной коже
бетона)? Не берет тоска их,
хоть их Ты и оставил, Боже!..
Да ладно, я и сам такой же.
* * *
Он велел быть горячим или холодным,
но давал свои заповеди в теплых странах.
Значит, надо быть дерзким, не соприродным,
если Царствие Небесное держишь в планах?
А иначе, как всякий верблюд покорный,
ты в ушко игольное не пролезешь,
как колючки, будешь жевать поп-корны
да тюки таскать, а потом облезешь.
И сольешься шкурой своей — отныне
жесткой, сморщенной, в крапе пигментных пятен —
и с песком, и с цементом твоей пустыни,
где и глас вопиющего столь невнятен.
* * *
Вымахала крапива выше меня,
ладно, пускай — длинней.
Такие вот теперь времена
на родине бедной моей.
А я человек — уж какой ни есть,
она ж — колючая тварь,
но Бог меня не рассмотрит здесь,
во поле русском — жаль!
Жалко, не слышит и в городе Он
нытье мое в реве машин.
И незамеченным я обречен
влиться в толпу мужчин —
с лицами, красными от вина,
с проплешинами лет
(кой у кого еще седина,
но в ней благородства нет).
Ну а сейчас от Господних глаз
крапива хранит меня.
…Обжечь бы, что ли, глаголом вас! —
но речь моя столь темна…
Беженки
Для чего они живут
под ногами чуждой жизни?
Мать и дочь. В чужой отчизне
корку черствую жуют —
то есть масляный беляш
или чебурек остывший…
Но сейчас давайте тише
разговор продолжим наш.
Потому что спят они,
укрывая сном друг друга, —
у метро, где только вьюга
да прохожие одни.
Но не мерзнут, молодцы —
есть пальто, порты, картонка,
шапки, шузы — но и только:
ни Аллаха, ни овцы.
Потому и в летний зной
шапки те ж, пальто, ботинки —
с жизнью в смертном поединке
щит не худший, хоть худой.
А кто лучше защищен,
пусть помучится еще!
* * *
Вот перед смертью решил надышаться:
не упустить предпоследнего шанса,
если последний давно —
эх!.. И чего-то еще начирикать,
может быть, даже бурю накликать,
чтобы гроза и темно.
Чтоб испугался и чтоб освежился
мир — тот, который до смрада дожился
города, мысли, любви…
Мир — тот, который казался прекрасным:
во поле ясным, на море страстным…
Где он? Лови не лови.
* * *
Сколь просторной казалась мне та хрущоба,
обретенная батькой моим, — еще бы! —
две светелки-комнаты и сортир,
что удобствами удобряет мир.
И сортир-то не на дворе — под носом,
возле кухоньки с газом и водовозом
в виде крана медного — обалдеть,
как сияла утром на солнце медь!
Раньше жили в домике деревянном,
места не было там унитазам-ваннам —
дай-то бог у стенки приткнуть кровать,
чтобы спать вдвоем и детей стругать.
А потом, страна, ты даешь нам угол.
Слава богу, шахтеры добыли уголь,
а нефтяники — нефть. Вот спасибо им —
мы теперь не посменно на койках спим.
Не за то краснею, страна Россия,
что мандат на нищенство испросила,
а за то, что молчанью своих ягнят
не нарадуешься — как волки велят.
Малый народ
Отношения типа шашлык-машлык,
неприятный для слуха язык…
Все же славят по-своему Господа
и апостол здесь был хоть куда.
Он учил отводить любую беду
только верой, крестом и свечой.
А у них автоматы в каждом саду
под инжиром или алычой.
Так себя охраняет малый народ,
раствориться не хочет в большом.
И понтится, и женщин своих бережет,
и размахивает “калашом”.
Все равно на сто лет не хватит его —
эти годы пошли уже.
От себя не оставит почти ничего —
лишь тоску у врага в душе.
* * *
Снижается качество жизни,
количество — сокращается.
Ты ей, если можешь, свистни —
что ж она так прощается:
быстро, легко, без грусти, —
я-то, сентиментальный,
типа, как прежде, в чувстве,
типа, любви к ней тайной.
Зачем же она так скоро
меня от себя отлучает?
…Возобновляется флора
и фауна не подкачает.
И только отдельные люди,
на фауну не похожие,
не будут, не будут… и вуду
не воскресит их тоже.
Как Ты — обещавший много,
ни разу не исполнявший,
Сам попросивший Бога
сей не пригубить чаши.
Прощание с морем
И если, допустим, последний день —
не только, не только здесь! —
проводишь ты, — ну давай задень
хоть взглядом простор этот весь.
Ты веришь еще, что вернешься сюда —
бросаешь монетку в волну,
как будто, запомнив тебя, вода
ждет не дождется — как те города,
составившие страну.
Но нет, не вернешься. И ни один
город в туманной мгле
тебя не ждет — ведь последний день,
последний день на земле.