Рассказ
Опубликовано в журнале Дружба Народов, номер 4, 2010
Антипов Павел
родился в 1981 г. в Минске, учился в экономическом университете, затем в Белорусском коллегиуме и на ВЛК Литературного института. Работал аранжировщиком, главным бухгалтером, упаковщиком, курьером, журналистом. Рассказы напечатаны в журналах: “Дзеясло╒”, “Пам╗ж”, “Студия”, “День и ночь”, “Монолог”, “Илья”; сборниках: “Групавы партрэт з бабай Броняй”, “Новые писатели”, “Сьвятая пра╒да ды ╗ншыя казк╗”. Финалист белорусских и российских конкурсов, участник Форума молодых писателей в Липках. Живет в Минске. В “ДН” печатается впервые.
Денису Дробышеву
1
— Девушка, где у вас кровати?
— В середине зала, — продавщица смотрела сквозь Мишку и сквозь витрину на улицу.
Мишку это совершенно не коробило. Во-первых, он знал, что продавщица не девушка, а сорокалетняя бабища, крашенная хной, во-вторых, он не встречал еще продавщиц, которые бы вели себя по-другому.
Мишка пошел в центр магазина, покрутился между кроватями и вернулся к продавщице. Хлопнула дверь: вошел еще один посетитель.
— Девушка, а детских нет? — спросил Мишка у продавщицы.
— Чего детских?
— Кроватей.
— Вы что, сами не видите?
— Сам не вижу.
Продавщица перевела взгляд на Мишку и повысила голос:
— Раз не видите, значит, нет!
Тут неожиданно в разговор вступил недавно вошедший парень, на вид Мишкин ровесник.
— А если кровати все-таки есть, но Михаил не видит?
Мишка обернулся на знакомый голос:
— Леха!
— Мишка!
— Не ожидал, не ожидал! — приговаривал Мишка, тряся Лехину руку.
2
От Лехи много чего не ожидали. Первый сюрприз в жизни Леха преподнес своей маме, когда вместо девочки родился он. А мама уже и имя придумала… Во время прививок и уколов, на которые обречены все мы в начале своей жизни, Леха не плакал, как это делаем мы, а смеялся. Ну не хохотал, конечно, он ведь не сумасшедший, но уж, как минимум, улыбался, что очень пугало врачей, и те советовали Лехиной маме свозить ребенка на обследование в психоневрологический диспансер.
Школу Леха не любил. Не раз бывало, что вместо занятий он шел в гости к Мишке, родители которого рано уходили работать на радиаторный завод. Когда Мишки дома не оказывалось, Лехе приходилось слоняться по улице и ждать, пока его мама не уходила в фотостудию. Мать Лехи была фотографом, хотя он предпочел бы, чтоб она работала на заводе, где не такой гибкий график.
Про успеваемость Лехи можно было бы сказать, что она “оставляет желать лучшего”. Лучшего, правда, никто не ждал, поэтому, когда он вдруг ни с того, ни с сего поступил в лучший вуз страны, его одноклассники долго возмущались: это же ни в какие ворота, чтоб троечник выкидывал такие штуки. Действительно, как-то не слишком вежливо со стороны Лехи, и он, видимо, это понял, потому что университета так и не закончил, вылетев на третьем курсе.
Потом в жизни Лехи возникали и исчезали разные работы, куда он легко нанимался и которые еще легче бросал. На момент встречи с Мишкой Леха был телефонным монтером: прокладывал кабели, прибивал телефонные провода, ходил по вызовам граждан, которые жаловались на аппараты или отсутствие гудков.
После этого отступления попробуем вернуться в комиссионный магазин. Только не так-то это просто теперь сделать. Ретруха есть ретруха. Словом, тот день начинался для Лехи довольно-таки необычно, как и все в его жизни. Леха встал необычно рано и, как следствие, раньше чем надо вышел из дому. Нет, если бы он хотел прийти в телефонный узел к началу рабочего дня, то именно тогда и надо было выходить. В том-то и дело, что Леха не любил приходить вовремя.
Чистым и немного прохладным летним утром Леха вышел на бульвар имени украинского поэта. Шел не спеша, тихонько покачивая рабочим чемоданчиком, внутри которого было все, что может понадобиться телефонному монтеру: кусачки, с легкостью перекусывающие толстые телефонные кабели, не говоря уже о тоненьких двужильных проводках квартирных телефонов; небольшой молоток; спичечный коробок, где вместо спичек куча маленьких гвоздиков и отвертка с оплавленной пластиковой рукояткой, — память о том, как Леха перепутал телефонный щиток с электрическим. И вот все это тихо покачивается в Лехином чемодане, а перед Лехой прямой линией лежит бульвар.
Слева машины, справа машины, а в центре пешеходная зона со скамейками, дубами, кленами и изредка елками. На скамейки уже начинают выползать первые красные рожи бульварных завсегдатаев. Точно в центре бульвара — перекресток. Там же — по углам перекрестка — находятся четыре магазина: овощной, хлебный и два гастронома. Так что это не просто центр бульвара, но также культурный и экономический центр Лехиного района. Здесь собираются, чтоб постоять в очереди, пообщаться и, если повезет, купить того-сего — вспомним те времена.
Конец бульвара упирается в кинотеатр имени украинской столицы, куда культурный центр района перемещается по вечерам. В одноименном сквере вокруг кинотеатра гуляет молодежь, слышны гитары, а иногда случаются драки. Но это по вечерам: утром тут можно встретить только старых бабок, которые бессмысленно сидят на скамейках вдоль дорожек, осматривают прохожих, не решаясь последовать за своими дедками.
Сколько Леха себя помнит, его район никогда не менялся. И долго еще не изменится — все те же тихие утра, те же красные лица вечных пьяниц, те же скамейки на асфальте, через который пробиваются травка и молодые деревца. По этой причине многие будут приходить в этот “заповедник” поностальгировать о прошлой
жизни — такой невыносимой, когда ты ей живешь, и такой прекрасной, когда она минула.
Кстати, напротив сквера, чуть в стороне от бульвара, находится комиссионный магазин, где всегда можно купить уцененную кровать, или стол, или пианино, или комод, или табуретки, или кресло-качалку, или там есть подержанные радиоприемники и телевизоры. Леха никогда ничего не покупал, но частенько заходил в комиссионку, вроде как в музей. Вот и сейчас желание оттянуть начало рабочего дня завело его сюда. А тут — Мишка, который трясет его руку и приговаривает:
— Не ожидал, не ожидал!
3
— Это я не ожидал, что ты детскую кровать искать будешь. Ты что, в детском саду завхозом работаешь? — спросил Леха.
— Не, я, как родители, — на заводе. На радиаторном, — широко улыбался Мишка.
— А зачем на завод детские кровати?
— Не на завод. Нам с женой. Ребенок у нас скоро будет.
— Жена? Ребенок? Как же тебя угораздило?
— Ничего меня не угораздило, — Мишка продолжал улыбаться. — А ты как? Что с институтом? Закончил? Где работаешь?
— Не напоминай мне, пожалуйста, про институт. Я теперь телефонный
монтер — и баста, — Леха два раза хлопнул в ладоши, зачем-то присел, а когда поднялся, достал из кармана рабочее удостоверение, которым он повертел перед носом у Мишки.
Тут в разговор вмешалась продавщица, которую начало раздражать это дружеское общение.
— Телефонный монтер, вы покупать что-нибудь будете? Если нет, то разговаривать — на улицу. Здесь покупают, а не болтают. Устроили тут встречу выпускников.
— Как же у вас покупать, если тут даже детских кроватей нет? — поинтересовался Леха.
— Да, — поддакнул Мишка.
— Будете хамить, молодые люди, вызову милицию, — пообещала продавщица.
— Извините, пожалуйста, мы на самом деле вежливые, просто вы нас не так поняли.
— Вы покупать будете?!
— Нет, — сказал Мишка.
— Да, — сказал Леха. — Покажите, пожалуйста, вон тот приемник.
Продавщица недоверчиво уставилась на Леху.
— Тот, что за вами на второй полке стоит. Будьте любезны, дайте взглянуть.
Продавщица медленно двинулась за приемником.
— Леха, зачем тебе приемник? — Мишка наконец перестал улыбаться.
— Это не мне. Тебе.
— Мне?
— Ну, не тебе, а твоему ребенку.
— А ему зачем приемник?
— Мишка, что ты глупые вопросы задаешь? Вот родится у тебя ребенок, чем ты его развлекать будешь? Сказки ему читать, что ли? Думаешь, я не помню, что у тебя на книги аллергия еще со школы? А так поставишь радио рядом с кроваткой, а там — радиоспектакли или известные актеры сказки читают.
— Во-первых, у меня еще нет кровати, а во-вторых, у меня есть телевизор. С телевизором и мне не скучно, не то что ребенку.
— От телевизора слабоумие начинается, а радио фантазию развивает…
— Берете?! — зло спросила продавщица, которая стояла с приемником у прилавка.
— Берем, берем. Заплати, Мишка. Потом еще мне спасибо скажешь.
— Чего заплати? У меня денег с собой нет. Жена мне деньги не доверяет.
— Как же ты за кроватью пришел?
— Я выбирать пришел, а не покупать.
Тут продавщицу прорвало.
— Что вы мне тут голову морочите? Нарочно пришли мне работу срывать! Чтоб вам пусто было. Все настроение с утра испортили…
Друзья пошли к выходу, а продавщица еще долго ругалась. И должно было пройти некоторое время, чтобы она смогла настроиться на рабочий лад и вновь смотреть сквозь витрину на улицу.
4
На улице выяснилось, что Мишке на завод во вторую смену, а Леха все еще опасался прийти в телефонный узел вовремя и пригласил друга на пиво.
Друзья сходили в культурно-экономический центр бульвара и вернулись в сквер. Выбрали скамейку напротив одной из бабок и открыли бутылки.
Бабка была не очень рада появлению молодых людей с пивом. До их прихода она сосредоточенно пересчитывала наличность, которую выручила от сдачи стеклотары, то есть пустых банок и бутылок. Рядом с бабкой лежал расстегнутый кошелек, а в подоле юбки — несколько кучек мелочи, которую она систематизировала до прихода Лехи с Мишкой. Теперь она прикрыла кучки денег руками и настороженно смотрела на противоположную скамейку, где друзья вспоминали молодость, шумные компании, поездки на дачу.
Мишка припомнил Лехе, как тот однажды разбил витрину в магазине. Был такой случай. Как-то после хорошего времяпрепровождения Леха возвращался домой в приподнятом настроении. Ощущая в себе невыносимую легкость и необъяснимую свободу, он, проходя мимо магазина, в экстатическом порыве бросил в витрину камень. Сторож спустил собаку. Леха побежал. Собака за ним. Ну, все как в анекдоте. Леха, поняв, что собака бегает быстрее, остановился. Собака тоже остановилась. С минуту они смотрели друг на друга. Затем Леха пошел к себе домой, а собака — к себе.
Вспомнили еще, что раньше Леха как напивался, то заявлял, что идет на танцы. Один раз он заявил это на даче, где в радиусе километров двадцати вряд ли можно было найти что-то похожее на танцы. Как Леху ни удерживали, а все-таки он пошел на поиски. Вернулся под утро и ничего не помнил. Мишка с друзьями тогда подложили спящему Лехе в карман пробку от шампанского. Мишка еще походил по грядкам в отцовских сапогах. А размер ноги у Мишкиного отца, надо сказать, был не самым маленьким. Когда Леха проснулся, сказали, будто он привел с танцев гигантскую пьяную женщину, пил с ней шампанское, целовался, а потом она пошла искать туалет и истоптала весь огород. Пришлось ее прогнать.
Про Мишку не вспоминалось ничего интересного. Как утверждал сам Мишка, по-настоящему интересные вещи с ним начинаются только теперь — после свадьбы.
— Страх как интересно: жена, ребенок, работа на заводе, — сказал подвыпивший Леха.
Мишка немного обиделся.
— Мне — очень интересно, — ответил он. — А вот тебе, Леха, я не завидую.
— Действительно, что мне завидовать? У меня жена деньги не отбирает, чтоб я приемник сыну не мог купить.
— Леха, у меня телевизор есть. И жена есть, и ребенок есть. Почти есть. А у тебя этого всего нет. И вообще, — Мишка немного подумал, что “вообще”, и продолжил: — Пользы от тебя нет.
— Это от меня нет пользы? Да если я захочу, я вот сейчас этими кусачками, — Леха порылся в чемодане, — пойду и тебе телефон перережу, хочешь? Тогда и посмотрим, от кого какая польза.
Мишка притих и посмотрел на кусачки. Леха тоже стал смотреть на орудие своего труда. Уж до чего хорошие кусачки! Сразу за кусачками открывался вид на скамейку. Этим видом Леха заинтересовался после того, как налюбовался на инструмент.
5
— Мишка, тебе не кажется, что здесь бабка с деньгами сидела?
— Ну, сидела и ушла.
— Ушла, а деньги остались.
На скамейке действительно лежал кошелек. Леха взял его и вернулся к Мишке. Было жарко. Сквер опустел. Леха раскрыл тугой кошелек. Тот был полностью набит денежной массой. Мятые рубли лежали в одном отделении, копейки — в специальном кармашке.
Леха посмотрел по сторонам и, обнаружив, что бабки нигде нет, торжественно произнес:
— Ну, Мишка, это судьба!
— Ох и напьемся! — обрадовался Мишка.
— Сразу понятно, кто из нас чаще телевизор смотрит. Нет, Мишка, мы идем покупать тебе приемник.
— Приемник, — грустно повторил Мишка.
6
— Девушка, здравствуйте еще раз, можно вас отвлечь?
Продавщица комиссионки настороженно посмотрела на Леху.
— Что вам еще надо?
— Заверните, пожалуйста, этот приемник.
— А кто платить будет?
— А платить будет, опля, — Леха два раза хлопнул, присел и выпрямился с удостоверением в одной руке и кошельком в другой, — телефонный монтер Алексей!
Продавщица поставила приемник на прилавок, нажала на кассе несколько кнопок и назвала цену.
Леха расстегнул кошелек и вывалил его содержимое на прилавок.
— Это что? — спросила продавщица.
— Это деньги, возьмите.
— Это деньги? Это не деньги! Что ты мне мелочь суешь? Ты где-нибудь видел, чтоб таким расплачивались? Шли бы вы отсюда, выпускники, пока я милицию не позвала! Чтоб я вас здесь больше не видела!
— Так, давайте жалобную книгу, — завелся Леха. — Сейчас я вам напишу все, что я о вас думаю.
— Вы только посмотрите на него! Жалобную книгу ему подавай. Только утро началось, а он уже нажрался и работать мешает. Жалобную книгу! В милицию тебя, а не жалобную книгу! — продавщица направилась к телефону и сняла трубку.
Жест продавщицы немного утихомирил Леху. Он задумался, что придется показывать милиционеру удостоверение монтера и как-то объяснять, почему он еще не на работе. Мишка в это время распихивал мелочь по карманам.
— Девушка, все в порядке, мы уже уходим. Уходим, — а Лехе Мишка приговаривал: — Это судьба, ну точно, судьба, против судьбы не попрешь.
— Жалобную книгу! — Орала продавщица. — Нету у меня для тебя жалобной книги.
7
На улице Мишка утешал раскрасневшегося Леху.
— Успокойся. Ничего страшного. Судьба. Пойдем выпьем.
И они снова сходили в культурно-экономический центр бульвара, а затем вернулись на свою скамейку.
Теперь разговор шел в основном о Мишке.
— Ну, с утра мы просыпаемся, смотрим телевизор, пьем чай, — объяснял Мишка.
— А вечером что? — интересовался Леха.
— Вечером мы едим, смотрим телевизор, ложимся спать.
— А в выходные?
— В выходные мы просыпаемся попозже, пьем чай и смотрим телевизор. Выходные я очень люблю.
— Кто их не любит. Это ж и на работу ходить не надо.
— Такое ощущение, что тебе никогда работать не надо.
— В том-то и дело, что надо. Посиди-ка, я пока позвоню, скажу, что задерживаюсь, — Леха оставил Мишку и пошел искать телефон.
8
Ближайший телефон-автомат находился около комиссионки. Но не к нему направился Леха. Он начал колошматить по витрине магазина, закрытого на обед, пока на стук не вышла старая знакомая продавщица.
— Девушка, а ну откройте. Я по работе!
— По какой еще работе?
Леха два раза хлопнул в ладоши, зачем-то присел, а когда поднялся, достал из кармана рабочее удостоверение, которым он повертел у витрины.
— Видали? Мне нужно срочно позвонить.
— Ну все, ты у меня доприседался, — продавщица резко развернулась и унесла свое большое тело в глубь магазина.
9
Сначала Леха думал запустить в витрину камнем. Однако, вспомнив похожий эпизод из своей жизни, он решил действовать как профессионал. Благо и профессия у Лехи теперь была не какая-нибудь.
“Доприседался!” — думал Леха, огибая магазин. — “Это я-то доприседался! Это ты у меня доприседалась”. К задней двери комиссионки тянулись провода. Много проводов. Толстые, тонкие, черные и светлые, замотанные изолентой и совсем новые. Лехе не составило труда вычислить среди них телефонный.
Леха поставил на землю чемоданчик, посмотрел по сторонам — никого. Достал кусачки, которыми недавно хвастался перед Мишкой, и щелк-щелк.
— Позвони мне, позвони, — напевал Леха по пути в сквер, — позвони мне, ради бога.
10
Мишка сидел скрючившись и какой-то красный. Леха плюхнулся рядом. Мишка всхлипнул. Леха посмотрел на друга и увидел, что это вовсе не Мишка, а какой-то мужик. Причем мужик уже немолодой и небритый: седая щетина торчала из щек на сантиметр.
— Мужик, а где тут только что Мишка был?
Мужик посмотрел на Леху и промолчал. Из правого глаза у него выкатилась слеза.
Леха забеспокоился.
— Мужик, ты чего плачешь? Из-за Мишки, что ли? Да не беспокойся ты за него. У него все в порядке. Жена есть, ребенок скоро будет. Приемника, конечно, нет, зато есть телевизор.
Леха подумал и продолжил:
— Ты бы лучше, мужик, из-за меня плакал. Это у меня ни жены, ни ребенка, ни телевизора. И пользы от меня нету.
— Есть польза. Есть, — сказал лжемишка. — Дай мне рубль, вот и будет польза.
Леха выгреб из карманов оставшуюся мелочь, отдал краснолицему мужику с седой щетиной. Тот ушел, а Леха стал перебирать в уме события дня.
11
Со стороны бульвара в сквер вошел милиционер. Около Лехиной скамейки он остановился. С минуту они смотрели друг на друга. “Сейчас я пойду к себе на работу, а он к себе”, — подумал Леха. Но милиционер никуда не пошел.
— Гражданин, ваши документы, — обратился он к Лехе.
Делать нечего, Леха поднялся, два раза хлопнул в ладоши, затем, само собой, присел, а когда выпрямился, то достал из кармана что-то, оказавшееся рабочим удостоверением телефонного монтера.
— Так, так, так. Понятненько, — сказал милиционер, даже не посмотрев на корочку. — Пройдемте в отделение.
— Вообще-то я на работу опаздываю, — попробовал сопротивляться Леха.
Представитель власти взял Леху под руку и повел составлять протокол.
Проходя мимо комиссионки, Леха посмотрел на витрину и увидел чудо: счастливое лицо продавщицы.
12
На работу Леха вышел только через две недели и один день. И все это время по скверу ходила бабка, ища то ли свой кошелек, то ли пустые бутылки. Ходила она по скверу и после того, как Леху выпустили. И сейчас, говорят, на скамейке, где она оставила кошелек, можно встретить ее призрак. Призрак пересчитывает деньги, позвякивая монетами, похрустывая купюрами. Правда, теперь уже не рублями, а долларами или евро. Издали не разглядишь, а близко подходить страшно.
13
Хотя насчет призрака, конечно, в точности не известно. Так, слухи.
То же и про Леху. Кто-то говорит, что он потом занялся бизнесом и прогорел. Кто-то — что не прогорел, потому что бизнесом не занимался. Кто-то говорит, что он уехал в другой город, а может, и в другую страну. А кто-то просто молчит. То ли оттого, что не знает, то ли оттого, что Леха ему незнаком. Такие тоже встречаются.
Ну, а про Мишку известно еще меньше. То есть практически ничего.