Стихи
Опубликовано в журнале Дружба Народов, номер 4, 2010
вызревает во тьме декабря
и в свеченьи видна до утра до нутра
жизни жуть кое-как говоря
жизни суть что вечерние люди несут
и растраченной нежности шум
то что держит тебя на плаву на весу
и приходит собакам на ум
ты идешь как взрезаешь неплотный пирог
а в начинке декабрь и апрель
ты читаешь его меж домов между строк
и проводишь свою параллель
ты идешь и летишь ты дрожишь на лету
и проводишь двойную черту
все что видишь мгновенье на нежном свету
виноградиной держишь во рту
* * * Комната, плавающая, как кит,
в сумерках. В ней твой Иона спит.
Твой телесный двойник к стенке чрева приник,
Ты же держишься за плавник.
Ты снаружи, ты в сумеречной волне,
ты с распахнутым сердцем в раскрытом окне.
Небывалое море стремит и влечет.
Все, что знаешь, — наперечет.
Неужели, душа, ты не птица и речь,
но амфибия, нимфа? Лететь или течь —
все едино: вода и воздушный поток,
чешуя и волос завиток?
Ты нагая, душа. Без пера и руна
от начала времен ты стоишь у окна.
Плавниками, руками этот мир впереди
Обними, а Иону буди.
* * * запутанность веток
растущих из струнных концертов
стремительность скрипок
листы разлетелись без скрепок
скребущие буквы сбежали
о Бах мой ты крепок
разматывай свиток
в последнем вагоне из центра
осколки стекла
высыпаются из клавесинов
органное небо темнеет
о Бах мой как сильно
ты веришь а город крошится
и хором окраин
как можешь ты быть так заранее ранен?
идти с плеером “эмпэтри”
и не чувствовать шумной
толкучки по музыке умной
бесценной безумной
ступать по-индейски неслышно
не чувствуя лишней
себя
пробужденье
дворничих метел тщательный шорох
высох и бьется запутавшись в шторах
бабочкой-книжкой пугающе тонкой
веки стянуты пленкой
сбивчивой музыке водоразбора
робкая мебель плохая опора
сердце в корзину баскетболиста
вброшено падает в листья
смена теней и бликов
детских и птичьих криков
веток промокших всплески
туман или занавески
слуховые фрески
веки срастаются утро незрело
медленно катятся яблоки зренья
под сновиденья прохладной кожей
будто мячи в прихожей
парки померкли разъехались цирки
время растительной чистки и стирки
графики галок письма и помарок
медом пахнущих марок
смена заботы ноты
главной о как давно ты
не заглядывала
в запасные свои блокноты
не просвечивала темноты
день прибывает
день прибывает как поезд день прибивает
к острову тела бутылкой стеклянной с посланьем
день открывается в чаще внезапной поляной
день до поры в скорлупе темноты пребывает
и вылупляется день как вода прибывает
день ото дня наводнение дня так бывает
день расцветает как белая лилия лета
день от бутона рассвета живет до заката
вечером свернутый день прошивает цикада
катышек дня зацепился за краешек платья
как он не хочет теряться упасть откатиться
взмахами крыльев сбивают вечерние птицы
дня лепестки лоскутки отголоски остатки
день погибает погиб значит только в зачатке
в черной своей скорлупе а проснешься увидишь
день вылупляется издалека прибывает
* * * птицы с шумом падающей штукатурки
сыплются с неба их зябкие фигурки
крошки хлеба высматривающие в сугробах
мешают дворникам в рыжих робах
на короткий скребок жестяной лопаты
наваливается звук резкий и виноватый
перед выстуженной тишиной дворовой
правильной и суровой
вот и январь без оттепелей послаблений
поскользнуться но распрямив колени
свет вдохнуть и нежный огонь затеплить
в плавком теле
этот снег останется на перчатке
этот свет останется на сетчатке
эта музыка в подъязычье
набело запишется следами птичьими