Опубликовано в журнале Дружба Народов, номер 3, 2010
Между сердцем и временем: Воспоминания об Александре Дейче. – Киев: Изд-во “Феникс”, 2009.
В последнее время обострился интерес к историческим событиям, давним и недавним, к воспоминаниям современников о личностях неординарных, людях, сыгравших определенную роль в жизни страны и общества благодаря таланту, незаурядности их личности. К такого рода мемуаристике относится и книга “Между сердцем и временем” об Александре Иосифовиче Дейче, ученом-филологе, писателе, переводчике, историке театра, человеке поистине энциклопедических знаний — и просто удивительном, прекрасном человеке. Подобные сборники часто ограничиваются накоплением “портретных” деталей. В книге воспоминаний об А.И. Дейче читатель также найдет много деталей живых и ярких, создающих зримый образ героя, но есть в ней и еще одно очень важное качество — на ее страницах прорисовывается образ эпохи. Александр Дейч прожил долгую жизнь, и книга воспоминаний о нем охватывает огромный временной пласт — практически весь ХХ век, да еще с отсылом в век ХIХ, когда в киевском доме отца юного Дейча, известного в городе профессора медицины, собирался весь цвет украинской интеллигенции, где бывала сама Леся Украинка. Четырнадцатилетним мальчиком Саша Дейч беседовал с Зигмундом Фрейдом, и отец психоанализа справлялся потом у отца Александра Иосифовича об “умном юноше”.
Вот, к примеру, история, рассказанная Якоом Хелемским, — о том, как Николай Гумилев положительно откликнулся в “Аполлоне” на публикацию поэмы Оскара Уайльда “Сфинкс” в переводе Дейча. Сам Гумилев тоже перевел эту поэму, но, как он признается, — в отличие от молодого автора, с помощью подстрочника. Маститый поэт хвалит юного “соперника” как раз за верность оригиналу. И еще маленькая говорящая о профессиональных нравах того времени деталь: в тексте Гумилева имя Дейча написано правильно, а в подзаголовок вкралась опечатка, и Гумилев посылает в Киев извинительное письмо. Было это в 1912 году.
А вот история уже другого, советского периода, но тоже показательная для своего времени. Это 30-е годы. Украинского режиссера-новатора Леся Курбаса преследуют власти, ему грозит арест, он вынужден покинуть Украину, и его прячет у себя в театре в Москве Соломон Михоэлс. Об этом он расскажет Дейчу, который хорошо знал Курбаса по Киеву, расскажет и грустно пошутит, что он, Михоэлс, единственный еврей, которому выпало приютить и укрыть гонимого украинца. Спасти Курбаса Михоэлсу не удалось, но ГОСЕТ стал последним тайным пристанищем великого украинского режиссера.
Еще один штрих к портрету эпохи — в рассказе Александра Мацкина о работе Александра Дейча с Михаилом Кольцовым в “Огоньке”, о том, как создавалась “Библиотека “Огонька”, об издательстве Жургаз, руководимом тем же Кольцовым, о возникновении на его базе журналов “За рубежом”, “За рулем” и других существующих до сих пор изданий, о том, как там же начала выходить серия ЖЗЛ и как, с благословения Горького, первой книгой, появившейся в этой серии, стала биография Генриха Гейне, написанная Дейчем. Это история российской журналистики советского периода.
Приметы времени проявляются не только в тексте как таковом, но и в тех фигурах умолчания, к которым вынуждены иногда прибегать авторы. Так, украинский филолог и переводчик Григорий Кочур рассказывает, как много значили для него статьи и книги Дейча. “Дейч-литератор, в особенности Дейч поэт-переводчик и историк литературы был моим спутником на протяжении не одного десятка лет, — пишет он. — Даже когда настало такое время, что за литературой я мог следить только урывками и книги доставать стало гораздо труднее, чем в годы моего сельского детства, — и тогда кое-что случайно доходило до меня”. Таким образом автор воспоминаний дает понять посвященным, что был репрессирован и провел долгие годы в ГУЛАГе. Воспоминания свои Кочур писал в 1979-80 гг. — и еще тогда писатель был вынужден прибегать к такой “конспирации”.
В трудное время выпало жить Александру Дейчу. Те, кто в такие времена сумели сохранить высокие человеческие качества, кто стремился приносить пользу и делать добро, достойны восхищения и благодарности потомков. Александр Дейч был мудрым человеком, не рвался к высоким должностям, но его мнение всегда было авторитетным — благодаря высочайшей культуре, всеобъемлющим знаниям и фантастической работоспособности. Лесь Танюк, известный украинский режиссер, замечает: “Просматривая сегодня библиографию его работ, ловишь себя на мысли, что написать все это на протяжении одной человеческой жизни одному человеку не по силам, что под псевдонимом “Дейч” должен был скрываться целый коллектив авторов, среди которых имелись бы специалисты по немецкому, английскому и французскому искусству, поэты и эссеисты, драматурги и прозаики, переводчики и текстологи, издатели и редакторы, газетные репортеры и театральные критики, знатоки литератур народов мира…”
О вкладе Дейча в мировое литературоведение говорят многие авторы книги — и отечественные, и зарубежные. О глубине и одновременно увлекательности книг Дейча, посвященных Генриху Гейне, и о высоком качестве его переводов из немецкого поэта пишет, в частности, германист, писатель и переводчик Лев Гинзбург. Английский филолог Арчибальд Тейт рассказывает о том, как в театре Завадского в 30-х годах ставился “Ученик дьявола” Бернарда Шоу в переводе Дейча, заведовавшего литчастью театра. Французская журналистка Мари Белен, работавшая в те же годы с Дейчем в Москве во французской газете “Журналь де Моску”, говорит о его интересе к Франции, глубоком знании ее культуры, истории, литературы. Он много писал о Франции, и последней книгой, вышедшей уже после его смерти, стала биография замечательного французского актера времен Великой французской революции Франсуа-Жозефа Тальма. (В этом жанре он работал много и плодотворно, написав биографии Свифта, Шевченко, Леси Украинки…)
Сфера интересов Александра Дейча была чрезвычайно широка, но преобладали в ней две страсти: театр и литература. Им он посвятил две книги воспоминаний: “Голос памяти” — о людях театра, с которыми довелось встречаться, и “День нынешний и день минувший” — о литературной среде, о тех, с кем свела его судьба на ниве служения литературе. Но если в мемуарах самого А. Дейча, рассказывающих о его встречах и общении с людьми, игравшими значительную, а иногда и главенствующую роль в развитии культуры, автор отводит себе место наблюдателя и остается в тени, то книга воспоминаний о нем показывает читателю его место среди этих людей, и он предстает одним из значительных действующих лиц своей эпохи, оставившим глубокий след и в литературе, и в культуре, и в жизни.
И еще об одной стороне деятельности Александра Дейча, важнейшей и определяющей в его жизни — и общественной, и творческой, и личной — пишут все авторы книги “Между сердцем и временем”: он был настоящим полпредом дружбы народов в области культуры. В этих словах нет ни пафоса, ни преувеличения. Редактор отдела национальных литератур в издательстве “Художественная литература” (до того — ГИХЛ, Гослитиздат), постоянный, на протяжении многих лет автор журнала “Дружба народов”, переводчик украинской литературы, автор многочисленных статей и книг о культурах бывших республик и просто большой друг деятелей этих культур — от Максима Рыльского и Айбека до молодых писателей из разных концов большой многонациональной страны.
Особой любовью Дейча была Украина — его родина. Ее культура пришла к нему с детства, с ней он провел юность, она сопровождала его на протяжении всей его жизни. Свидетельство тому — многочисленные книги и статьи об украинской литературе и театре, переводы из украинской поэзии и прозы, тесное общение с представителями украинской культуры. Он был добрым гением для молодых украинских писателей. Помогал им с публикациями в столице на русском языке, и это давало “пропуск” для публикаций у себя дома, где в те времена настороженно относились к молодым талантам, часто обвиняя их в формализме и прочих “измах”. “С легкой руки Дейча” начинали свой путь в литературе, в частности, Иван Драч и Павло Мовчан — тоже авторы этой книги.
Александр Иосифович вообще был добрым гением. О его доброте и доброжелательности, о том, как легко и радостно он делал добро, пишут все без исключения мемуаристы. Кто-то из молодых приходил к нему со своими стихами, переводами или статьями — и навсегда становился его учеником, кому-то он помогал с публикациями, кому-то в доме Дейчей просто давали кров. Дейч пытался помогать и тем, кто пострадал от репрессий. Об этом пишут в своих мемуарах и Екатерина Лифшиц, вдова поэта Бенедикта Лифшица, и Григорий Кочур, и Светлана Князева, редактировавшая книгу репрессированного украинского поэта Миколы Зерова. Такие попытки были достаточно смелым шагом и не всегда увенчивались успехом (сборник стихотворений Зерова, полностью подготовленный к изданию, “пробить” так и не удалось), но иногда кое-чего все же удавалось добиться. И уж тогда радовались все, кого Дейч подключал к этому непростому делу. А поднимать людей на добрые дела он умел. Об этом свидетельствует и поэт Лев Озеров, называя Дейча “министерством использования энергии людей, заложенных в людях способностей”. Александр Иосифович не только помогал талантам, но и стимулировал их, и потому все воспоминания, собранные в книге, исполнены любви и благодарности. Книга “Между сердцем и временем” составлена его вдовой — Евгенией Кузьминичной Дейч, благодаря огромной работе и сердечной помощи которой Александр Иосифович так много смог сделать (об этом тоже пишут все мемуаристы). Но опубликовать книгу удалось лишь двадцать лет спустя после того, как она была подготовлена. За эти два десятка лет очень многое в нашей стране и в нашей жизни изменилось, но книга нисколько не устарела. И не могла устареть, потому что книга эта — о вечных ценностях: о добре, любви, дружбе и творчестве.