Опубликовано в журнале Дружба Народов, номер 7, 2009
Не предполагал, что мои заметки об украинцах — “Те, что у края” (“Дружба народов”, 2008, №7) — вызовут столько всего: обид, негодований, благодарностей, признаний… Казалось бы, частное мнение — прочитай и забудь. Но раз уж сказанное так задевает, давайте разбираться. А вдруг то, что нас разъединяет, может объединить. Истина, например.
Нет, не зря говорил классик, повторяя народную мудрость: “На зеркало неча пенять…” Да только не забудет ли народ свою мудрость, когда сам окажется пред своим отражением? А ведь именно такой нешуточный аттракцион объявила редакция журнала “Дружба народов”. На языке цирковых афиш это звучало бы примерно так:
НАРОДЫ ПЕРЕД ЗЕРКАЛОМ!
Вход свободный, но небезопасный.
При себе иметь здравый смысл и чувство юмора.
За потерю самообладания редакция ответственности не несет.
Хорошо, если ты “гражданин мира”, не озабоченный категориями национальных различий, а если патриот? Тут уж не до шуток.
Поэтому, решившись принять участие в этой затее, я старался быть максимально объективным. Никаких личных суждений. Никаких политических, этнических, региональных и прочих пристрастий. Ничего, кроме зеркала, составленного из анекдотов, артефактов, музейных экспонатов, денежных купюр, песен… — из всего, что может отражать жизнь нации. Мне самому было интересно увидеть, что в нем отразится.
А когда увидел — смутился. Да, это он, трудно не узнать. Но какой-то стереотипный, карикатурный, пародийный… Стереотип — это же маска, она хоть и повторяет черты, но скрывает лицо. Карикатура — да, акцентирует главное, но ведь искажает целое. Пародия — смешна и узнаваема, но кое-кто может и обидеться…
Надо бы, подумал я, что-нибудь добавить к этим “вечерам на хуторе”, для большей серьезности и объективности. Например, мнение чье-то авторитетное, какой-нибудь ракурс (альтернативный) или экскурс (историко-этнографический)… Но так и не добавил.
И тогда, как это обыкновенно бывает, жизнь сама дополнила недостающее. Обо всех не скажу, но о четырех наиболее характерных откликах, составивших как бы еще одно зеркало, этакое рефлектирующее трюмо, мне кажется, стоит рассказать.
1. Людожер
Это про меня, вегетарианца. Мол, в отличие от украинцев, древней и сакральной нации, русские — это потомки людоедов, обитавших в прамосковских лесах и болотах, и я — один из них. И теперь я своими ядовитыми зубами вгрызаюсь в самое святое — в памятник Тарасу Шевченко, а также в другие святыни. (Это не метафора, это цитата.)
Прям не знаю, как теперь жить. Как общаться с коллегами, студентами, родными. Ведь сказано это не где-нибудь в трактире, в пылу и спьяну, а на всю страну, в газете “Л╗тературна Україна”, в обширнейшей статье с пугающим заголовком: “Постр╗л ╗з-за рогу” (“Выстрел из-за угла”). Подписано: “Юрий Мушкетик”.
Я думал, так уже не пишут. Стиль — это же язык эпохи. Так изображали врагов народа в сталинские времена, но уже в хрущевские и брежневские — не столь зловеще, а нынче и вовсе врагов не сыщешь — теперь они оппоненты, конкуренты, соперники, противники. И вдруг — словно выстрел из прошлого.
Статья написана по всем правилам расстрельного искусства. Попавший в прицел вначале живописно изображается злобным, темным и опасным, а в конце внимание общественности и соответствующих органов обращается к тем, кто допустил такой мрак. Так что если бы автор статьи не ошибся временем, то пришлось бы мне крепить дружбу народов уже не словом, а делом, и совсем в другом месте.
А может, те времена возвращаются? Этот вопрос куда более важен, чем кровожадные мысли какого-то донецкого профессора-людоеда. Ну, а если донецкого — то непременно с двумя “ф”: “проФФесора”. Здесь же все такие — не знают даже содержания школьных учебников, на которые так любит ссылаться Ю.Мушкетик. Что тут скажешь… Видели мы эти учебники. А не читаем их потому, что знаем, как они пишутся.
Скажу больше, хоть в этом и стыдно сознаться: масштабы моего невежества гораздо прискорбнее, чем способен себе представить наш читатель учебников. Можете мне не верить, но я не знаю, кто такой Юрий Мушкетик. Никаких других его сочинений, кроме статьи о моей персоне, я не читал. Наверное, он все-таки писатель. Но я не знаю такого писателя.
Пишут многие, да ведь не всех читают. И вот, несколько лет назад, желая узнать, кто есть кто в современной нашей литературе Украины, я обратился с этим
вопросом — нет, не к учебникам (куда наверняка включен для обязательного изучения и этот депутат, голова правления и кто там он еще), а к известным литераторам, критикам, филологам. Опрос получился не такой уж репрезентативный, всего около 70 реципиентов, зато это не случайные и не зависимые граждане, а специалисты и ценители. Было названо 638 современных авторов — поэтов, писателей, критиков, публицистов, филологов; среди них — 66 украинских прозаиков. Так вот, литератора “Юрий Мушкетик” в этих списках нет. Нет такого писателя. Может, и был когда-то, но теперь нет. Не в этом ли кроется главная причина агрессивного патриотизма таких же, как и он, бывших “письменник╗в”?
Правда, должен признать, здесь я выразился, может быть, излишне резко и категорично. Есть такой писатель. Совсем недавно, в марте сего года, это доказал сам президент, присвоив Ю.М.Мушкетику по случаю его 80-летия звание Героя Украины. Возможно, вскоре появятся и другие доказательства — в виде научных конференций, посвященных творчеству юбиляру, фестивалей, вечеров, утренников, народных гуляний и т.д. Буду рад ошибиться. А то, виноват, мне подумалось, что причина столь бурного писательского негодования — глубоко личная, психологическая. Мне показалось, что он один из тех (не буду называть фамилии, чтобы не вызвать новых обид), кто переходит из литературы в политику и в публицистику только потому, что не в силах перенести вдруг наступившего забвения1.
Из статьи видно, что Ю.Мушкетику неплохо жилось при советской власти. Он сам рассказывает, что власть отпускала его в Китай, Японию, Францию, допускала к застолью Шолохова. Может, даже награждала за преданность, не знаю. В отличие от “тунеядца” Бродского, которого Ю.Мушкетик, как и подобает советскому писателю, обзывает “недолюдком”, “недоумком”, “поетохамом”, “п╗гмеєм”. Все это вроде бы предсказуемо и понятно. Непонятно другое: почему тогда он не себя, а меня, процитировавшего несоветского поэта, именует “совком”? Может, по своему невежеству, я все напутал? Может, Ю.Мушкетик никогда не состоял в ненавистной ему КПСС и всегда боролся с советской идеологией так же непримиримо, как он борется с ней сейчас?
Впрочем, что же это я позволяю себе такое — переходить на личность, да еще на основании одной-единственной публикации? Стыдно. А вдруг на самом деле Юрий Мушкетик — добродушнейший и милейший человек, втайне любит русскую литературу и прекрасно понимает разницу между собой и Бродским. Такое бывает, и нередко: встретится вам случайный собеседник, с виду вроде нормальный, компанейский, даже умный, а как начнет отстаивать какую-нибудь идею — сразу же преображается: становится нетерпимым, одномерным, одержимым. Вот и здесь речь не конкретно о Ю.Мушкетике — просто так вышло, что именно он оказался живой иллюстрацией к моим заметкам. Если кто-то, не знающий наших реалий, мог еще усомниться, не сгустил ли я краски, не сместил ли фокус, рассуждая об особенностях украинского менталитета, то после “Выстрела из-за угла”, наверное, подумает: а не сгладил ли я остроту конфликта, не затушевал ли реальные противоречия?
2. Прафффесор Рабинович
Это тоже про меня. Письмо пришло из Киева, из самого что ни на есть центра — Крещатика. Центрее быть не может. Подпись: “Серг╗й Коваль”.
Назвав меня “прафффесором”, автор письма тем самым тонко намекнул, что я еще неграмотнее, чем даже кандидат в президенты Украины, сделавший в этом слове только две ошибки.
Затем проницательно изобличил мою фамилию:
“Что касается вашего романтического псевдо, то, как известно, большинство Володарских, Свердловых, Мартовых, Лебедевых-Кумачей, Лужковых, Задорновых, Пугачевых, Зализняков, Кораблевых и т.п. на поверку оказываются Рабиновичами, Коганами, Кацами и т.д. Именно поэтому безумно разжигают «дружбу народов»…”
И надписал две свои вложенные в конверт книжечки:
“Тов. Корабльову (Раб╗новичу) — «дружбонародному». Читайте та менше бреш╗ть!”
А что, почитаем. Вдруг там свежий взгляд, неизвестные факты, оригинальная концепция?
Читаю. Завидую. Нет, так мне никогда не написать. Вроде бы о том же, что и я, но как! Мой оппонент не интеллигентствует, не подбирает слова поделикатнее, чтобы никого не уязвить, наоборот! Знать, силен этот С.Коваль, если нападает на целый народ.
Ему не нравится:
— русский фольклор (сплошной инцест; а те детские сказки, которые можно читать детям, на самом деле украинские: “Колобок” (“коло” — по-украински “круг”), “Курочка Ряба”, “Репка”…);
— русская история (куцая, расширенная за счет других народов, в основном украинского);
— русский герб (заимствованный у Византийской империи);
— русский флаг (заимствованный у Нидерландов);
— русские святыни (“Богоматерь Владимирская” на самом деле “Богоматерь Вышгородская”) и т.д.
Но более всего ему не нравится русский язык — “кривобокий” и “кривоустый”, “вторичный” и “пародийный”. Это о языке Пушкина, Достоевского, Чехова… (да всех разве перечислишь?) И в самом деле, куда им до языка С.Коваля! Возьмем для примера такой пассаж (не решусь искажать и осквернять его своим переводом):
“Старш╗ люди, певно ще не забули слова в╗домої совєтської патр╗отичної п╗сн╗:
“Я б в бєрйозови-є с╗т-ци наряд╗л вєсь бєлий свєт…”
Уявляєте картину? Скр╗зь, на вс╗х континентах, “берьозк╗”, а п╗д ними на пеньках людство п’яне, в кирзаках, “ватн╗ках”, косоворотках матюкається та на балалайках награє… “╡дил╗я””.
Не пытаясь ни в коей мере повторить и, тем более, превзойти эти стилистические изыски, попробую обратиться к сути, к самой, так сказать, концепции. Она столь же красноречива, как и форма изложения, — в том смысле, что говорит намного больше, чем предполагал сказать автор.
Сложнейшие исторические и языковые вопросы, над которыми не одно столетие ученые мужи ломают копья и головы, С.Коваль с легкостью необыкновенной разрешает на тридцати страничках. Оказывается, все просто. Русский язык — это искусственный язык, изобретенный киевскими волхвами. А знаете зачем? Чтобы отделить племя кривичей, состоящее из лентяев, пьяниц и срамословов, т.е., по всем приметам, будущих русских, от остальных, добропорядочных племен.
Придя в себя после некоторого замешательства, вы, может быть, скажете или подумаете: а как же великая русская литература, признанная во всем мире? Значит, не такой уж и бессильный этот язык и не такой беспутный этот народ? На это у С.Коваля имеется обескураживающий аргумент: если бы сейчас удалось привить какому-нибудь племени язык эсперанто, то к концу третьего тысячелетия на этом языке появилась бы не менее великая литература. Возразить нечего. Как говорится, поживем — увидим.
Каким образом научалось опальное племя варварскому языку, С.Коваль не поясняет, это не так уж важно, зато подробно, словно сам при этом присутствовал, рассказывает, как действовали волхвы, искажая, ради великой цели, великий украинский язык.
Первое: волхв брал хорошее украинское слово, например, “дубра”, прибавлял к нему окончание, и получалось уродливое русское слово: “добра-я” и т.п. (С.Коваль так и пишет эти слова — через дефис, восстанавливая историко-грамматическую справедливость).
Второе: тот же волхв берет другие части речи и добавляет к ним различные суффиксы, непомерно осложняя ясную и сильную украинскую речь: так вместо “дуказ” — получилось “доказ-ательство” (аж 9 лишних букв! — посчитал С.Коваль). Для наглядности этот пример вынесен на обложку: рыжебородый русский мужик, весь в сером, в лаптях, озадаченно чешет макушку, глядя на свое “-ательство”, а стройный украинский козак, весь в цветном, в сапогах, твердо и уверенно стоит на кратком и оттого убедительном “дуказе”.
Разнообразие украинских суффиксов было заменено монотонными шипящими: “аша”, “уша”, “ушка” — звучащими, если вслушаться, совсем некомплиментарно: “дев-чушечка”… Тут многим, кто читал роман “Поднятая целина”, наверное, вспомнится другой известный лингвист, Макар Нагульнов, постигший разницу между русским и английским языками: “…сам собою язык даже несколько похожий на наш. Много у них слов, взятых от нас, но только они концы свои к ним поприделывали. По-нашему, к примеру, “пролетариат” — и по-ихнему так же, окромя конца, и то же самое слово “революция” и “коммунизм”. Они в концах какое-то шипенье произносют, вроде злобствуют на эти слова…”
Наконец, третье: волхвы проникли и в середину слов, вставив в них труднопроизносимые согласные, которых нет в украинском языке: “соЛнце”, “серДце” и т.д. Догадайтесь, зачем? Держу пари, что не догадаетесь. Для этого нужно обладать знаниями, интеллектом и интуицией никак не меньшими, чем у С.Коваля. А теперь, внимание, ответ: “для облегчения запрограммированного прозрения ослепленных потомков”.
Почтенные филологи, полагаю, должны прийти в ужас от таких доказов. Но, как говорит мой коллега Верховский (тоже, кстати, людожер): весь ужас в том, что он еще не весь.
Ах, если бы С.Коваль один был такой! Но он же ссылается на ученые монографии, а его доходчивые книжки многократно переиздаются (мне досталось 6-е издание, “доработанное и дополненное”) и расходятся по всей Киевской Руси. Выходит, все это означает “думать по-украински”?!
В общем, прочитал я рекомендованные мне книжечки. Полемизировать с ними, по понятным причинам, не стану. Пожалуй, кое в чем и соглашусь. В том, что русский язык, как, впрочем, и украинский, действительно, отчасти искусственного происхождения. Да, были некогда двое, только не волхвов, а христианских праведников, сотворивших нам славянскую азбуку. Но не для того, чтобы мы поносили друг друга, а чтобы вместе славили Бога единого и сами были едины вовек.
3. Террорист
Третье письмо пришло от уже упомянутого Вячеслава Верховского, который, как и подобает хорошему журналисту, всегда в курсе последних событий:
“Глубокопочтенный людожер Рабинович!
У Вас в руках бомба. Исследование об украинском характере. Замечу: это не дешевая агитка. А скрупулезное исследование. К тому же предназначенное, как я понимаю, для внутреннего пользования и от этого в весе только набирающее.
Обнаружив эту книгу в частном собрании, я взмолился сделать ксерокопию.
И вот она у меня.
И вот она у Вас.
Читайте, удивляйтесь!
Там столько неожиданного! А о Мазепе я уже молчу…
Если решите печатать, на меня не ссылайтесь. Мол, эту бомбу Вам Верховский подложил. Хочу пожить еще. Ну и по-прежнему вредить, где только можно.
Всего хорошего.
К сему,
всегда В. В.”
К письму прилагались ксерокопии, которые я не берусь комментировать. Замечу лишь, что неведомые чиновники, составившие этот отчет, если в чем-то и ошибались, то ошибались добросовестно. Важнее другое: империя хотела знать, кто составляет ее народонаселение, и думала не о его унификации, а о его особенностях, которые пыталась учитывать. О чем, наверное, стоит задумываться и современным правителям.
ВОЕННО-СТАТИСТИЧЕСКОЕ
ОБОЗРЕН╡Е
РОСС╡ЙСКОЙ ИМПЕР╡И
Издаваемое по ВЫСОЧАЙШЕМУ повhлен╗ю
при 4-м Отд·лен╗и
Департамента Генеральнаго Штаба
ТОМ XII
Часть 1
ХАРЬКОВСКАЯ ГУБЕРН╡Я
1850 ГОДА
Из главы “Нравственность жителей”:
Малоросс╗янинъ нрава вообще тихаго, скрытенъ, хитръ и грубъ въ обращен╗и. Отъ врожденной л·ни, характеръ его никогда вполн· не выказывается, разв· его выведутъ изъ терп·нiя. Вообще постоянно молчаливъ. На крикъ и ссоры способенъ лишь въ пьяномъ вид·, но драки случаются между ними р·дко; буйства же и смертоубийства и еще р·же. Себялюб╗е есть преобладающее качество мaлopocciянинa, cpeбpoлюб╗е также. Трудно р·шить: любитъ ли малороссъ кого-нибудь, кром· себя и собственныхъ выгодъ. На жену и д·тей своихъ онъ смотритъ, какъ на необходимый домашн╗й скарбъ, но любви и привязанности къ своему семейству не у многихъ можно найти. Женщины въ Малоросс╗и любятъ на противъ безпрерывную ссору, брань и крикъ; если малоросс╗янк· не съ к·мъ браниться, она р·шительно считаетъ себя несчастною. Качество это замечается у женщинъ тотчасъ по выход· ихъ замужъ. Д·вки любятъ страстно наряды, п·сни и пляски.
Малоросс╗янинъ не почитаетъ, но боится своихъ родителей. То же самое можно сказать и объ отношен╗и его къ старшинамъ и начальникамъ.
Украинецъ съ женою своею обращается лучше, ч·мъ pyccк╗й; драки и ссоры очень р·дки. Сидя или, лучше сказать, лежа дома, съ свойственною аз╗атскимъ народамъ безпечност╗ю, мужъ предоставляетъ все домашнее хозяйство въ распоряжен╗е жены и ни во что не вм·шивается. Сколько украинецъ не поворотливъ и ленивъ, столько жена его жива и сварлива. Она гонитъ мужа на работу, она его кормитъ, од·ваетъ, прислуживаеть, везетъ его изъ кабака, если, напившись, онъ оттуда въ свое время не возвратился; передаетъ новости мужу, направляетъ его образъ мыслей; словомъ, женщины зд·сь им·ютъ самое большое вл╗ян╗е на все. Жена, зная упрямство характера мужа и пользуясь превосходствомъ ума, почти всегда достигаетъ того, чего желаетъ. Украинецъ характерно переноситъ все, даже наказан╗я и вообще съ терп·н╗емъ соединяетъ и какое-то стоическое упрямство. Н·тъ ничего справедливее пословицы: “он упрямъ, какъ хохолъ”. Голодъ и жажду онъ переноситъ терп·ливо. Малороссъ мстителенъ и сд·лавшему ему обиду онъ отомститъ чрезъ десятки л·тъ, лишь бы представился удобный случай.
Къ чести малоросс╗янъ простолюдиновъ должно сказать, что р·дко услышишь между ними непристойную брань, особенно на старика. Самое обидчивое для мaлopocciянина, если назвать его Мазепою. Это слово можетъ побудить его къ самой б·шеной драк· и ссор·; трудно разъяснить, что они подъ именемъ Мазепы разум·ютъ, ибо большая часть не им·етъ никакой идеи о бывшемъ гетман· и его преступлен╗и.
Малоросс╗янинъ вообще не им·еть ни къ чему особенной привязанности. Онъ обходится дурно съ волами, хотя они главные сотрудники во вс·хъ его работахъ; онъ нe любитъ ни собакъ, ни голубей, ни п·вчихъ птицъ, никакой охоты, ни съ ружьемъ, ни съ т·нетами. Ко всему этому онъ совершенно равнодушенъ и ежели изредка и занимается ловлею птицъ или вообще охотою, такъ только собственно для прибыли, а не для удовольств╗я.
Малоросс╗ян╗нъ вообще ко всему вн·шнему равнодушенъ и не любопытенъ, ему все равно, что бы вокругъ него ни совершалось, онъ съ места не тронется, если д·ло не до него касается. Въ гoстепр╗имств· украинецъ далеко уступаетъ русскому, если же и угощаетъ у себя кого, то все-таки онъ самъ занимаетъ зд·сь первое м·сто и есть какъ бы самый почетный гость своей семьи. Малоросс╗янинъ им·етъ мало склонности и къ внезапнымъ порывамъ страстей; поэтому самому всякое нововведен╗е и всякое приказан╗е м·стнаго начальства безпрекословно и безъ всякаго затруднен╗я выполняется въ малоросс╗йскихъ селен╗яхъ, несмотря даже и на то, что украинецъ не любитъ м·нять д·довск╗е свои обычаи. Если малоросс╗янину или, какъ зд·сь ихъ называютъ, хохлу сказано разъ, что просьбу его исполнить невозможно, онъ бол·е и просить не станетъ. Онъ вообще довольно разсудителенъ и терп·ливо выслушиваетъ мн·н╗е и сов·ты другихъ. Объ личныхъ выгодахъ украинецъ печется всего бол·е, но и тутъ л·нь нер·дко беретъ верхъ надъ страст╗ю и онъ остается въ безд·йств╗и.
Малоросс╗янинъ сражается упорно, если им·етъ д·льнаго предводителя, что многократно доказываетъ истор╗я зд·шняго края; но война скоро ему надо·даетъ. <…>
Maлopocciйское покол·н╗е вообще отличается своею страстью къ тяжбамъ и спорамъ. По сему н·тъ нигд· столько запутанныхъ д·лъ, какъ въ Малоросс╗и. Д·ла нер·дко тянутся сто, дв·сти и даже бол·е л·тъ. Такъ, наприм·ръ, въ украинскомъ военномъ пoceлен╗и есть еще до сего времени неоконченный пограничный споръ, котораго доказательные документы восходятъ до временъ Петра Великаго въ 1714 году.
Объективности ради заметим: можно, конечно, и на зеркало попенять, ежели оно кривое. Но сейчас речь о другом. Настоящее зеркало — не то, куда смотрят, а те, кто смотрит. Не важно, что о тебе сказали, правду или ложь, хвалу или хулу. Важно — как ты ответишь.
Мои оппоненты, сами того не желая, в точности подтвердили основные тезисы моих заметок, да еще и себя показали как типичных представителей. Смешно, правда? В том-то и печаль, что это смешно. Над чем смеемся?
О чем мы спорим, дети Адама и Евы? Что пытаемся выяснить, выявить? Даже если бы мы доподлинно знали, какими тайными путями прорастает родовое семя в поколениях, — есть ли в том наша личная заслуга или вина? Родовая, природная предопределенность не абсолютна. Она образует телесную жизнь, но душа человеческая зависит от иной воли, сверхприродной.
А если мы думаем, что произошли от Большой Обезьяны, тогда спросим иначе: об чем речь, товарищи? О том, с какой ветки слез чей предок?
Ну, а если мы верим, что живем не один раз, тогда и подавно незачем так переживать: сейчас, допустим, ты украинец, а в следующей жизни, глядишь, будешь русский, а потом — еврей, а после — араб…
Для человека, живущего в духе, “нет ни эллина, ни иудея”. Такой человек радуется богатству и многообразию мира, в котором есть береза и калина, пальма и кедр, в котором так много различных пород — минералов, растений, животных, людей…
Когда ребенок говорит: “Моя мама лучше всех!” — мы снисходительно и понимающе улыбаемся, хотя могли бы и сказать ему, что в мире живут миллионы других детей и у них тоже есть мамы, которые тоже “лучше всех”. Мы также не спорим, если не хотим потасовки, когда слышим: “Спартак” (варианты: “Динамо”, “Зенит” и т.д.) — чемпион!” И когда, не выходя из детства и подростковости, взрослый человек провозглашает: “Украина (варианты: Россия, Германия и т.д.) — превыше всего!” — это тоже надо воспринимать с пониманием и улыбкой. Пока не прольется кровь.
Тот, кто с трибун и телеэкранов говорит о превосходстве своего народа, может, и не настолько наивен, чтобы в это верить. Но он хорошо знает, что есть только две идеи, которые могут завести, сплотить и вознести толпу: национальная и социальная. Адольф Гитлер попробовал эти идеи соединить…
Мы смотримся друг в друга, как в зеркала. Люди и народы. Видим различия. Замечаем сходства. Но иногда, в моменты великой любви и творческого озарения, делающие человека больше, чем он есть, мы видим иное. Мы видим то, что изменяет нас и открывает нам какую-то совершенно иную (совершенную?) форму существования. Мы видим: “я — это ты”.
Или тем, кто у зеркала, никогда не заглянуть в зазеркалье?
4. Бешеный пес-артиллерист
Тут бы поставить точку, и я ее уже было поставил, но здесь в чьей-то руководящей голове, по-видимому, возник резонный вопрос: а почему молчит местная интеллигенция?
Не молчит. На украинских кафедрах университета прошли заседания, где осудили позицию коллеги. Кое-кто из наиболее принципиальных прекратил с ним общение. Но этого, конечно, мало. Нужна была громкая, на всю Украину, отповедь отщепенцу.
И она прозвучала. Все та же неутомимая киевская “Литературка” опубликовала коллективное письмо украинских донецких писателей (С.Жуковский, В.Олифиренко, В.Павловский, П.Кущ), которые не только единодушно одобрили статью Ю.Мушкетика, но и пошли дальше, позволив себе даже слегка поспорить с классиком: нет, возражают они, это не “выстрел из-за угла”, это стрельба “прямой наводкой”!
Тем самым они значительно укрупнили образ врага, что тоже не совсем правильно, и тогда писатели к зловещим краскам добавили злобные черты: мол, это когда-то кораблевы рычали, как собаки в подворотне, а теперь они “напоминают стаю бешеных псов, из-за которых страшно выйти на улицу…” (“Л╗тературна газета”, 5.III.2009).
Погодите смеяться. Кажется, эти люди действительно обижены. Богом, судьбой, страной — не знаю. Да и сами они, наверное, этого не знают, поэтому обижаются на всякого, кто им об этом, пусть даже невольно, напоминает.
Я не психиатр, я не знаю, как лечить людей от комплексов. Я не знаю, можно ли от этого вылечить. Но догадываюсь, что, когда отовсюду слышится: надо, надо, надо избавляться от комплекса “меншовартост╗” (неполноценности), это только усугубляет состояние.
Лучше всего было бы выбросить из голов эту архаичную шкалу, по которой измеряется национальное величие, и признать все нации равными и равнодостойными. Но это непросто. Попробуйте убедить англичанина, француза или немца, что историческая роль его соотечественников ничуть не больше, чем роль, допустим, народов Коста-Рики или Сомали.
Состязательность — в природе народов. Войны, спорт, политика, даже искусство — это все способы выяснения, кто есть кто в мировой истории. И для духовного здоровья нации, для состояния социальной адекватности победы так же небезопасны, как и поражения.
Украинская история — драматична, как и всякая другая национальная история, но ее драматизм искусственно обостряется болезненным патриотизмом. Вспоминаю свое удивление, когда я услышал в Румынии от своих коллег спокойное осознание, что их страна — “второго ряда”. Как это было странно видеть: политики не пытаются противостоять ни России, ни Штатам, писатели не утверждают, что их Эминеску круче Шекспира и Гете, филологи занимаются переводами, открывая шлюзы для мировой культуры… Нет, Украина другая. Перестав быть частью империи, она унаследовала и сохранила российское, имперское мышление. Значит ли это, что в духовном плане она не перестала быть частью империи? Значит ли это, что для действительного, полного, духовного отделения от России ей придется учиться скромности и самостоятельности?
Думаю, первым признаком национального оздоровления будет спокойное, разностороннее и здравое обсуждение болезненных ныне тем — особенностей национальной истории и национального характера. Когда можно будет открыто сказать, что, допустим, вы не любите (нет, нет, мы только допустим, что не любите — ну, не знаете наизусть, не перечитываете перед сном, не руководствуетесь в жизни…) Тараса Шевченко или Васыля Стуса — и при этом не стать врагом нации. Что? Хотите сказать, что такого не будет никогда? Значит, вы не верите в свой народ.
Перечитайте мои заметки внимательнее, и вы увидите, что никаких ответов ни на какие вопросы я не давал. Я всего лишь заметил, что те ответы, которые излагаются в школьных учебниках и произносятся с государственных трибун, на самом деле являются вопросами. Только и всего.
Я не сказал ровно ничего, что не было сказано до меня. Ничего личного. Но если бы и сказал — что с того? Я же никого не заставляю думать, как я. Думайте как хотите. Считайте, что Украина находится в центре Европы, что Киев — столица мира, что украинские хлопцы — самые уникальные (цитата) на свете, а украинские девчата — самые красивые (не спорю). Только позвольте мне и каждому, кому это зачем-то нужно, думать по-своему. И, пожалуйста, не обижайтесь, если мои мысли в чем-то не совпадут с вашими. Так бывает.
Пожалуй, если бы я высказался прямо, шум был бы поменьше. Тогда со мной можно было бы спорить. А так ведь о чем спорить с человеком, который просто предлагает каждому, кто любит свою страну, еще и немного подумать. Почему об этом не хотят или не способны думать политики — понятно. Непонятно другое: почему это так уязвляет деятелей науки и искусства — тех, чья профессия обязывает думать самостоятельно и учить этому других?
Но финал Письма донецких литераторов, как мне показалось, все-таки оптимистический. На первый взгляд — ничего особенного, уже привычная, можно сказать, ритуальная ламентация на тему: как мог журнал с таким названием разжигать межнациональную вражду и т.п. В чем же здесь, спросите, оптимизм? А в том, господа, что дружба русского и украинского народов, по крайней мере, в Донецке, признается в числе национальных приоритетов! Ради этого признания можно выслушать и не такое.
Теперь бы перейти от слов к делам. К поступкам, удостоверяющим сказанное.
О “бешеных псах”, стреляющих по украинцам “прямой наводкой”, что сказать? Живя в русскоязычном Донбассе, они зачем-то пытаются находить время, средства и силы для публикации украинских книг, статей, стихов, переводов, рецензий, для проведения вечеров украинской поэзии и т.д. Все это, конечно, мелочи.
А вот у писательских организаций — совершенно иные возможности. И если украинские патриоты действительно за дружбу народов, тогда их усилия должны быть направлены, соответственно, на поддержку русской культуры Украины и быть намного значительнее и показательнее, чем усилия национальных меньшинств. Полагаю, что такие дела есть, и весьма серьезные, а иначе как получить право писать о дружбе народов и требовать ее от других? Просто я об этом не слышал. Может, они отстаивают равенство языков. Может, материально поддерживают русскоязычные издательства и журналы. Может, устраивают фестивали, конференции, вечера, посвященные дружественной русской культуре. Все может быть. И, наверное, не может этого не быть. Потому что без таких реальных дел любые, даже самые государственные речи о “дружбе народов” ровно ничего не стоят.
Говорят, нельзя жить без надежды. Есть надежда и у меня. Если не включать телевизор, не читать газет или хотя бы не пускать в душу эти “средства массовой информации”, формирующие из народа “электорат”, тогда надежда появляется. Когда я слышу, что говорят простые и непростые люди в Донецке и Киеве, в Полтаве и Симферополе, в Харькове и Черновцах, когда я слушаю украинские песни, которые поют русские, или анекдоты, которые рассказывают о себе украинцы.
А совсем недавно зародилась и вера. Крохотный такой огонечек, который надо бережно укрывать от политических ветров. Зажегся он, не поверите, в Москве, в Театре имени Вл.Маяковского, на премьере спектакля “Как поссорились Иван Иванович с Иваном Никифоровичем”, как раз в день 200-летия Н.В.Гоголя. Режиссер (С.Арцибашев), видимо, хорошо понимал, что в такой день и в таком месте, в самом центре России, должно прозвучать что-то исключительно важное, и оно прозвучало. На сцене, как в зеркале, на которое “неча пенять”, отобразились и наши бессмысленные распри, и наше бессилие стать выше этой бессмыслицы. Но самое поразительное — чудо примирения все-таки произошло. Пусть ненадолго, пусть на короткий театральный миг, но какой-то эстетический разряд вдруг пронзил зал, когда московские актеры — “москали”! — запели по-украински. И как! Это была не стилизация, не декорация, не музыкальная вставка, не фольклорная массовка — это была прямая речь, разбивающая зеркала условностей, обращенная ко всем, кто способен услышать. И зал услышал. Это чувствовалось, этого нельзя было не почувствовать.
Теперь остается ждать, как ответят украинские мастера культуры. Может, и мы дождемся, что в центре Киева так же сильно, искренне и примиряюще прозвучат русские народные песни. В исполнении, к примеру, сводного хора украинских писателей. И уж тогда никто не посмеет усомниться, что разум вернулся в наши головы, а мир — в наши хаты и, значит, все в этой стране будет хорошо.
Усе буде гаразд.
1 Предоставив свои страницы Н.Кораблеву для полемики, редакция “Дружбы народов” считает необходимым отметить, что Юрий Мушкетик — один из известных украинских писателей, широко печатавшийся в 60-е—80-е годы как в украинских изданиях, так и в “Дружбе народов”. Его роман был отмечен авторитетной премией строителей Нурекской ГЭС. В пылу полемики обеим сторонам местами изменили объективность и такт, однако надеемся, что свобода высказывания позволила четче обозначить позиции для пользы дела. (Прим. ред.)