Стихи
Опубликовано в журнале Дружба Народов, номер 5, 2009
книг стихов: “Вымани ангела” (совм. с О.Ивановой), “В невесомой воде” (2006). Работает
в ж. “Октябрь”. Живет в Москве.
* * *
Скучная женщина молится по утрам,
а вечерами смотрит, как на скаку
лунная лошадь берет барьеры оконных рам.
Ляжет в постель — проснется с утра в снегу.
Губы срослись и слова превратили в стон,
сделалась так неясна ее мольба.
Скучная женщина видит все тот же сон —
черную птицу в палевом небе лба:
перед рассветом привидится ей подчас
в зыбком лице крылатый излом бровей.
Скучная женщина улыбается каждый раз,
лежа в снегу, а думая, что в траве.
Монастырский дворик
1
Стреляет день из солнечных баллист
над тишью монастырского придела.
Улитка мерит виноградный лист
прикосновеньем маленького тела.
В янтарной капле на ее спине
таится свет для долгих летних странствий.
И, кажется, что раковины нет —
сплошное неевклидово пространство.
2
Медленные шаги, дальние голоса, —
через калитку в рай за городской собор
в душную гущу трав, заполонивших сад:
в готику ломких мальв, донник и водосбор.
Каменная скамья — пристань незримых игр,
где озирает твердь новый ее Колумб,
думая, будто шмель — сытый бенгальский тигр,
скрывшийся от жары в джунглях цветущих клумб.
Сумеречный мирок — дворик монастыря,
где предзакатный зной плавит на камне медь.
Из лепестков тугих парусник мастеря,
можно бы ничего более не иметь.
И, провожая день, медлить до полутьмы,
слыша, как вдалеке лодочник бьет веслом.
Или в вечерний час, перелистав Псалмы,
думать, как был красив мальчик Авессалом.
Музыка
Стихнет, и зал прильнет
к логову ста зверей.
Как ожиданье нот —
мысленная свирель.
Музыки возле век
мукою поражен,
крестно подбросит звук
маленький дирижер.
Света сойдутся льды
глыбою голубой.
С силой плеснут альты,
и прогудит гобой.
В быстром движеньи рук
брызнет цветком кулак,
пальцев взметнется вдруг
белый архипелаг.
Словно лизнет лады
ласковый зверь ничей —
вноется до беды
в душу виолончель.
И разбудив гортань,
прянув, стихи замрут —
будто бы изо рта
просится изумруд.
Просто — закрыв глаза,
логике вопреки —
вымани зверя в зал,
чтоб показал клыки.
* * *
Стареть, и в зеркало смотреть,
и удивляться, что — живая.
Но с головой — седой на треть —
себя в себе не узнавая.
И больше делаться на мать
похожей взглядом и движеньем.
И не желая принимать
себя за этим отраженьем.
Глядеть из темноты в проем,
притерпеваясь понемножку.
И в этом теле — не своем —
жить, как в избе на курьих ножках.
* * *
Еще не пепел — пух летает в кущах,
пока раздвинув облачный альков,
Невидимый глядит на мотыльков
и меж цветущих вересков снующих
голубоглазых лис и корольков.
Благословенна твердь стоит земная.
И в чаще — пробудившись ото сна, —
идет Адам, дающий имена —
и ничего о будущем не зная.
И спит вода во облацех, темна.
Еще не знают ветхости живые.
Но незаметно тля сосет лозу
и тлеют листья в мыслящем лесу.
И скоро незатейливо — впервые —
солжет лиса “на голубом глазу”.
Причастие
Отцу Димитрию Шумову
Незрячая, безгласная, глухая,
израненная до смерти в миру…
Но ангелов невидимых вдыхая,
я чувствую, что больше не умру.
И значит, бег извечной круговерти
замедлится, и тем, кто слеп и глух —
таким, как я, — уже не будет смерти,
но возвратятся зрение и слух.
Над пеленою блудного былого
все ново: удивляйся и внемли!
И мир — одно Сияющее Слово,
как в первый день творения земли.