Стихи
Опубликовано в журнале Дружба Народов, номер 4, 2009
Ирод
Платье на стуле свернулось кошечкой.
Шепчет на ухо: “Вставай, хороший мой!”
Скоро обед и сосет под ложечкой.
Смыт макияж, в беспорядке волосы,
Тайна с бельем под кровать закинута.
Тайны здесь нет: ни в глазах, ни в голосе.
С царского трона жена низринута.
Что с нее взять?! Ни ума особого,
И ни стремленья познать Вселенную.
Не для меня, для высоколобого,
Женщина эта. Налью-ка пенную!..
Выпью, вздохну, прокляну поэзию
(Этою стервой жена мне выбрана),
Вспомню вчерашнюю всю процессию.
Партия есть. Состоялась. Сыграна.
Как бы стереть эту подпись в книжице?!
Ирод я, Ирод. Глотну прозрачную…
Платье гостей намывает, лижется.
Ради друзей сдержим клятву брачную.
Ароматное
Девушки пахнут мятой.
Ах, аромат девичий,
Как он манит, проклятый!..
В пазухах носа сладко,
Томно и чуть щекотно.
Это прошла кокетка,
Ночью она свободна.
Пышут матроны зноем,
Пахнут имперским ложем.
Новорожденных дочек
Запах объемлет тоже.
Жены вдыхают подлость,
А выдыхают миро.
Дамы Шанелью бредят.
Не сотвори кумира…
Пять деревенских девок
Пахнут, как сто столичных,
Как двадцать пять соседских,
Как пятьдесят публичных.
Бойких старушек стая
В мир источает прелость,
Ландыш, ваниль, болезни
И перед смертью смелость.
Девочки пахнут детством,
Бабушки — сном красивым,
Бабы — добрососедством,
Женщины пахнут пивом.
Подражание
Присела у ног лучезарного мужа. Сказала:
“Сосед наш, скрипач, доказал, что жену свою любит:
Продал, что имел, и купил ей гранатовый обруч”.
Сказала и смолкла, с надеждой слова утешенья,
А может быть, и обещанья от мужа услышать.
Но вот что ответил супруг, глядя в хмурое небо:
“Когда бы ты раньше соседке своей подражала,
Когда она с плачем остригла тяжелые косы
И их продала, чтобы мужа спасти от работы
И руки его сохранить для чарующей скрипки,
Тогда бы и я был поэтом, и пел бы о море,
И продал бы все, что имел, и купил тебе обруч.
Теперь же, любимая, руки в железных мозолях.
Не держат пера, ибо к молоту слишком привыкли…”
Нас в ЗАГСе встретили…
Что ж, платье белое не так уже сидит,
И ты без палочки шагаешь медленно.
Сорочка мятая: возьму себе на вид.
“Меняйтесь кольцами”, — усмешкой давится
Работник ЗАГСа. Ей, конечно, не понять,
Что мы — осознанно, что нам так нравится.
Как жаль, тебе меня на руки не поднять…
Мосты проехали. Цветы возложены.
Вот только памятник слегка моложе нас.
Не забывай, родной, очешник кожаный.
Давай домой с тобой отправимся сейчас
И там запретное глотнем шампанское,
Отринем временно и внуков, и детей.
Давай забудемся, любви подвластные,
В медовом месячнике пожилых людей.
Милые бранятся
У дерева целуются заманчиво
Она и он — с прикрытыми глазами.
Ее рука капризна и обманчива:
То ветрено играет с волосами,
То на спину ложится белой лилией,
Щекочет шею пальцами-ножами…
Бесстыже наблюдаем за идиллией
Лишь я и кот с красивыми ушами.
И юноша, почувствовав вторжение
В свои мечты настойчивого взгляда,
Открыл глаза. Кошачее слежение
Его смешит, но спутница — не рада.
Он смотрит, впечатления суммируя,
На наглого кота, как на кумира,
А больше нецелуемая милая
Ругает про себя всех кошек мира!
Ушла. Я наблюдаю, с удивлением,
Как ласточка летит над гаражами,
Как он кота — с каким-то наваждением —
Все гладит за красивыми ушами.