Имант Аузинь — поэт, литературный критик, переводчик. Родился в 1937 г. в Латвии. Первая публикация в 1956-м. Окончил историко-филологический ф-т Латвийского ун-та. Работал в редакциях газет и журналов, в издательстве, был председателем Союза писателей Латвии (1989—1992). В Латвии издано около 30 книг стихов и поэм, в т.ч. последние — “Новые маленькие баллады” (2005), “Ars poetiсa” (2007), “Сполохи” (2008), а также книга “Грани” — латышская поэзия ХХ века: эссе и дневники поэта (2001) и др. На русском языке издано пять книг, в том числе избранное Стихи (М., 1987). Перевел лирику М.Лермонтова, А.Блока, М.Цветаевой, А.Кушнера, В.Незвала, О.Сулейменова. Лауреат Гос. премии Латвийской ССР (1977), премии Ояра Вациетиса (2007) и др.
Ирина Цыгальская (Аузиня) — прозаик, переводчик. Родилась в 1939 году в Москве. Издала три книги рассказов, в т.ч. “Рижский бродвей” (2003), несколько книг переводов латышской прозы, трилогию Визмы Белшевицы “Билле” ( 2002).
Виктор Андреев (1927—1986) — писатель, переводчик. Окончил Латвийский ун-т (1951). Переводил поэзию А.Чака, Э.Адамсона и др., прозу М.Кемпе, И.Зиедониса и др.

 
 
Я постирал и заштопал

В детстве,
после войны великой,
бедность торчала
из всех углов.

И над нуждой
никто не смеялся.

Про нашу одежду
учителя говорили часто:
— Главное
постирать и заштопать.

Так почему ты сегодня
смеешься над душою моей? —
я ее постирал и заштопал.

Опять возвратилась нужда.
Глянь, как рыщет
и под столом, и по полкам,
все пожирает,
все подбирает:
у нужды — острый зуб,
цепкий глаз у бедности,
а живот не наполнить — как бездонную бочку…

Даже в лихое время
иди ко мне смело! —

Потому что душу свою
я постирал и заштопал.

1992
Перевод Ирины Цыгальской
 

Баллада о Крише, Микелисе и Анне

Давно все это началось,
Жилось в то время дрянно,
Но все же, все же родились
Криш, Микелис и Анна.

В Маньчжурии обрел покой
Отец трех этих крошек.
За Русь, за веру, за царя
Лупил он там япошек.

Проходят годы. Ну и что ж?
Криш — ростом с великана.
И Микелис уже подрос,
И подрастает Анна.

Но вновь грохочет барабан,
Царь призывает Криша.
И расстается с жизнью Криш
У города Калиша.

Под Перекопом Микелис,
Стрелок лихой и дюжий,
Винтовку уронив, лежит
В кровавой теплой луже.

Проходят годы. Ну и что ж?
У Анны, как ни странно,
Дочь и два сына родились:
Криш, Микелис и Анна.

Но снова марши воздух рвут
В честь белокурых бестий,
Но, грудью защитив Москву,
Криш умирает с честью.

А фюрер бешено орет:
— Где Микелис? Где гнида?
— Под Волховом, под Волховом,
Навылет грудь пробита.

Проходят годы. Ну и что ж?
Но, как это ни странно,
У Анны, у сестры их, вновь:
Криш, Микелис и Анна.

Снега идут. Цветы цветут.
Звучит в оркестре скерцо…
Ну что об Анне вам сказать?
Болит у Анны сердце.

Перевод Виктора Андреева

 

Баллада про нашу встречу

Когда воробьи опять
прилетят из теплых краев, —
тогда;
когда ольха превратится в пальму на берегу Даугавы
и поблизости дома Ояра1
в пруду Мары бревном уляжется какой-нибудь крокодил, —
тогда;
тогда опять мы пойдем
туда, где последние сугробы сирени
тают на солнцепеке.

Опять будет вещим язык мой:
наболтает тебе чудесных историй,
и в твоих глазах я прочту,
что ты веришь.
И стишок, совсем, как дитя,
вдруг возьмет, невидимый, за руки нас.

Будет закат.
На пальме — ольхе воробьи запоют соловьями,
а крокодил, как корабль, медленно
поплывет к тому берегу. —

Я воскликну с живостью:
— Видишь, всего-то и не хватало нам:
пальмы одной, крокодила
и воробьев, поющих, как соловьи!
Всего-то!
Ах, да! еще пары десятков годочков.

Ты улыбнешься, утешая смиренно:
— На пару часов опоздать,
ей-богу, не лучше,
чем на пару десятков лет…

Как глубина твоих глаз сияет!
— Ну, вернулись же с Нила домой воробьи,
и — смотри: возле сугроба сирени
не Ояр ли,
белокурый такой, как Есенин?

Кто-то подходит
и надевает парик мне на голову:
опять развеваются
пышные волосы, будто вернулась молодость.

И, как монах, сбежавший из кельи времени,
я тебе говорю:
— Выпьем токай этим утром
и на спине крокодила
поедем на остров Доле!

Смотрю — тебя уже нет.

1998
Перевод Ирины Цыгальской