Стихи. Переводы Ирины Цыгальской, Виктора Андреева
Опубликовано в журнале Дружба Народов, номер 3, 2009
Ирина Цыгальская (Аузиня) — прозаик, переводчик. Родилась в 1939 году в Москве. Издала три книги рассказов, в т.ч. “Рижский бродвей” (2003), несколько книг переводов латышской прозы, трилогию Визмы Белшевицы “Билле” ( 2002).
Виктор Андреев (1927—1986) — писатель, переводчик. Окончил Латвийский ун-т (1951). Переводил поэзию А.Чака, Э.Адамсона и др., прозу М.Кемпе, И.Зиедониса и др.
Я постирал и заштопал
В детстве,
после войны великой,
бедность торчала
из всех углов.
И над нуждой
никто не смеялся.
Про нашу одежду
учителя говорили часто:
— Главное
постирать и заштопать.
Так почему ты сегодня
смеешься над душою моей? —
я ее постирал и заштопал.
Опять возвратилась нужда.
Глянь, как рыщет
и под столом, и по полкам,
все пожирает,
все подбирает:
у нужды — острый зуб,
цепкий глаз у бедности,
а живот не наполнить — как бездонную бочку…
Даже в лихое время
иди ко мне смело! —
Потому что душу свою
я постирал и заштопал.
1992
Перевод Ирины Цыгальской
Баллада о Крише, Микелисе и Анне
Давно все это началось,
Жилось в то время дрянно,
Но все же, все же родились
Криш, Микелис и Анна.
В Маньчжурии обрел покой
Отец трех этих крошек.
За Русь, за веру, за царя
Лупил он там япошек.
Проходят годы. Ну и что ж?
Криш — ростом с великана.
И Микелис уже подрос,
И подрастает Анна.
Но вновь грохочет барабан,
Царь призывает Криша.
И расстается с жизнью Криш
У города Калиша.
Под Перекопом Микелис,
Стрелок лихой и дюжий,
Винтовку уронив, лежит
В кровавой теплой луже.
Проходят годы. Ну и что ж?
У Анны, как ни странно,
Дочь и два сына родились:
Криш, Микелис и Анна.
Но снова марши воздух рвут
В честь белокурых бестий,
Но, грудью защитив Москву,
Криш умирает с честью.
А фюрер бешено орет:
— Где Микелис? Где гнида?
— Под Волховом, под Волховом,
Навылет грудь пробита.
Проходят годы. Ну и что ж?
Но, как это ни странно,
У Анны, у сестры их, вновь:
Криш, Микелис и Анна.
Снега идут. Цветы цветут.
Звучит в оркестре скерцо…
Ну что об Анне вам сказать?
Болит у Анны сердце.
Перевод Виктора Андреева
Баллада про нашу встречу
Когда воробьи опять
прилетят из теплых краев, —
тогда;
когда ольха превратится в пальму на берегу Даугавы
и поблизости дома Ояра1
в пруду Мары бревном уляжется какой-нибудь крокодил, —
тогда;
тогда опять мы пойдем
туда, где последние сугробы сирени
тают на солнцепеке.
Опять будет вещим язык мой:
наболтает тебе чудесных историй,
и в твоих глазах я прочту,
что ты веришь.
И стишок, совсем, как дитя,
вдруг возьмет, невидимый, за руки нас.
Будет закат.
На пальме — ольхе воробьи запоют соловьями,
а крокодил, как корабль, медленно
поплывет к тому берегу. —
Я воскликну с живостью:
— Видишь, всего-то и не хватало нам:
пальмы одной, крокодила
и воробьев, поющих, как соловьи!
Всего-то!
Ах, да! еще пары десятков годочков.
Ты улыбнешься, утешая смиренно:
— На пару часов опоздать,
ей-богу, не лучше,
чем на пару десятков лет…
Как глубина твоих глаз сияет!
— Ну, вернулись же с Нила домой воробьи,
и — смотри: возле сугроба сирени
не Ояр ли,
белокурый такой, как Есенин?
Кто-то подходит
и надевает парик мне на голову:
опять развеваются
пышные волосы, будто вернулась молодость.
И, как монах, сбежавший из кельи времени,
я тебе говорю:
— Выпьем токай этим утром
и на спине крокодила
поедем на остров Доле!
Смотрю — тебя уже нет.
1998
Перевод Ирины Цыгальской