Стихи
Опубликовано в журнале Дружба Народов, номер 2, 2009
Арутюнов Сергей Сергеевич — поэт. Родился в 1972 году в Красноярске. В 1999-м окончил Литинститут им. А.М.Горького (семинар С.Чупринина и Т.Бек). Публикуется с 1994-го. С 2005 года ведет творческий семинар в Литинституте.
Автор 5 книг стихов, последние — “Саланг” (М., 2006) и “Версия для печати” (М., 2007). Пишет прозу (“Винтаж”. СПб., 2005), переводит с английского. Живет в Москве. В журнале “Дружба народов” печатается впервые.
* * *
Мой ли там кораблик тонет,Или твой уже поплыл,
Отчего-то в этом доме
По ночам скрипят полы,
Отчего-то в доме этом,
Лунной властью облечен,
Луч бежит по стенам бледным
И не хочет быть лучом —
От своей же пьяной скуки,
От усталого ума,
И повсюду слышит стуки,
Треск сырого полотна.
Господи! Я сыр твой козий,
Прелых пастбищ гастролер.
Слышишь, Боже? Это осень,
Это осень настает.
Где мне спать и что набросить,
Лишних слов не говоря,
На подоблачную проседь
Нитяного ковыля?
* * *
Лег подкидышем первый снегНа обугленный мой порог,
И багров ледяной рассвет
Оттого, что в крови промок.
Им судьба моя казнена,
С ним я лучших друзей терял,
И вопила его зима
Над останками сентября,
Заносила меня пургой,
Заметала на тонком льду,
Потому что зимы другой
Все равно теперь не найду.
Просыпаться весной седым
Ты мне засветло не мешай,
Потому что среди зимы
Никому никого не жаль.
* * *
лучше, наверное, быть слепым,ощупью трогать иконостас.
перевирая всех тех, с кем был,
мучишься, что никого не спас.
наперво — похоть, а после — стыд,
ворох сомнений из-за угла.
я это знаю, я этим сыт.
совесть дежурная изнемогла.
так, забывая себя в себе,
можно пробиться хоть в мертвецы.
изобретаешь — велосипед,
а получается — мотоцикл.
* * *
наплачешься еще о сгинувшем совке,когда во всей РФ по-зимнему мертво,
я буду говорить на скотском языке
палаток и ларьков, скулящих у метро.
им холодно в ночи, им страшно за товар,
купился — отходи, приход запротоколь.
очередной проект успешно стартовал,
но что тебе до них, — ты сам-то кто такой?
я в общем-то никто, мишень для вышибал,
промышленная кость, рабочая смола.
я странствую во мгле, я света возжелал
такого, чтобы ночь вернуться не смогла.
* * *
Пусть новые травы опять взойдут —Я помню лишь пепел зим.
Светильник рассвета во мне задут,
И нечем поджечь бензин.
Когда бы во вверенных секторах
Не перло из всех щелей,
Огню бы я предал весь этот мрак
И холод грядущих дней.
Оплавленным рухнет Иерихон —
Явись мне среди олив,
Казни меня правдой моих грехов
И ложью моих молитв.
Чтоб ужас, волосы шевеля,
Повеял над пустотой.
Но хочет ли Света душа моя,
Неведомо ей самой.
Ей только чудится иногда,
Что некуда деть себя.
Куда б ни ступала моя нога,
Раскалывается земля.
Поэтому я бы не продолжал,
А двигался поживей.
Ведь то, чего хочет моя душа,
Неведомо даже ей.
* * *
Я трамвайная вишенка….
О.Э.М.
Я нарек твоим именем черный проспект,
Хохоча целовался с колонной.
Был мне братом транзит, был мне сватом трансверт, —
Назови ж меня арой, коньяк Араспел,
Этим веком, как ночью холодной.
Я давно уже сам на себя не похож —
То я в рыбном ряду, то в колбасном,
И стучат мои зубы о нищенский ковш,
Если в сердце мне входит заржавленный нож,
Как обрубок в прованское масло.
Вот я весь пред тобою, разут и раздет,
Перевязан чужими бинтами.
Совлеки же с меня сукровичный браслет.
Я нарек твоим именем черный проспект,
Перекопанный мглой под фундамент.
Я фабричная слякоть рифленых подошв,
Заводской кислосажистый иней.
Так стряхни же меня, насовсем уничтожь —
Это в сердце мне входит заржавленный нож,
На котором начертано Имя.
* * *
До киснущей оскомины,Как Божий Свет, единственной,
Изжеваны, усвоены
Евангельские истины:
Мы — почки двоемыслия,
Познать себя не властные,
И кто бы нас ни высмеял,
Сучим и машем ластами.
Привет, привет, животные!
Шлифуете ли пляжи вы?
Резина прошипована
И елочка наряжена,
И запахом селедошным,
Шампанско-мандариновым
Идет-гудет Зеленый Шум
Тоской неповторимою.
Заплачем по-тюленьему,
Взрыдаем по-моржовому —
О, это потепление!
Наверно, хорошо ему!
А нам — судов истерики,
Кадастровые записи,
Как были мы бездельники,
Так ими и останемся.
Так нам судьбой завещано,
И тут мы не отступимся.
Падем, как рыбоженщины,
На карстовые супеси.
Обласканы муссонами
И, может быть, пассатами,
Отделами особыми,
Вождилами усатыми,
И, даром, что не местные,
Со шрамами и язвами, —
Россиею небесною,
Народом быть обязаны.