Стихи
Опубликовано в журнале Дружба Народов, номер 11, 2009
Тарасова Марина Борисовна — поэт, прозаик. Родилась в Москве. Окончила Московский полиграфический институт. Автор книг стихов и прозы, в т.ч. “Певчий город” (1978), “Старая музыка” (1987), “Воздушный мост” (1993) и др. Живет в Переделкине.
Весна в Переделкине
Запел соловей, забитый дождем, как плетьями,
Это май вылезает из мокрых щелей и берлог.
На сверкающий миг мы становимся снова детьми,
черным золотом шмель осеняет корявый пенек.
Это я становлюсь новорожденным клейким листком
и не знаю, что делать с нагрянувшей вдруг бирюзой,
совершенно не знаю, что будет со мною потом,
с опоздавшей, случившейся в мае весной.
А стихи, а стихи… их ведь много и быть не должно,
а иначе дорога покажется скучным путем,
представляешь: одето в казенную сталь полотно,
глухо клацают шпалы под мутным дождем.
* * *
О.Хлебникову
Мы долго набирали спелость
и перезрели в пойме лет,
а ценят не любовь и смелость,
а безлимитный Интернет.
Теперь не жду, что по старинке
друзья заявятся гурьбой,
теперь все чаще на поминках
душа встречается с душой.
Еще немного и о лете
напомнит дождик проливной,
нелепа, как суфлер в балете,
смотрю на шарик надувной.
Нельзя уже мечтать о многом,
о том, чего не напишу,
и попрошайкой быть у Бога,
но что-нибудь да попрошу.
Бабочка
1
Летунья, бабочка, Психея,
вершишь полет свой одноразовый,
ты этот хрупкий вальс затеяв,
нам что-то главное подсказываешь,
нам, долгоносикам регресса,
кого ждет саван, кокон, гроб,
приотрывается завеса,
чреда ошибок, взлетов, проб.
Твою личинку клюнет птица,
не повернешь природу вспять,
ведь бабочкой нельзя родиться,
но бабочкою можно стать.
2
Но если тронуть твою гусеницу,
она исторгнет сладкий хмель;
вся муравьиная артель,
забыв казенную безвкусицу,
алкает пьяную капель,
и под наркозом озарения
им кажется, что весь их вид —
не гастарбайтеры, а гении,
творцы дворцов и пирамид.
И думаешь — мешочек слизи,
сам превращающийся в прах,
как из него однажды брызнет
слепящий луч о двух крылах?
3
Пронзивший памяти коросту,
крылами смывший копоть дней,
оживший в топке Холокоста
в рисунках смертников-детей.
Фигурки бабочек на стенах
рисует детская рука,
душа торопится из плена,
пред ней дорога, как река.
Лети, крылатая зарница,
чтоб необъятное объять.
Ведь бабочкой нельзя родиться,
Но бабочкою можно стать.