«Круглый стол» «Дружбы народов». Материалы подготовил Владимир Медведев
Опубликовано в журнале Дружба Народов, номер 9, 2008
Публикуется при поддержке фонда “Русский мир”.
Это была третья по счету встреча литераторов и интеллектуалов Северного Кавказа, которую наш журнал провел за последние несколько лет1 . Само название форума “Северный Кавказ: литература и действительность” уже как бы предопределяло место его проведения. Вряд ли найдется на Северном Кавказе регион, в котором действительность проявляла бы себя столь жестко и ярко, а литература развивалась бы столь бурно. Как прекрасно сказал один из участников “круглого стола” Хачим Кауфов: “Сам факт выбора города Грозного для писательской встречи говорит о многом. Прежде всего о том, что общая обстановка на Северном Кавказе изменилась настолько, что стал возможным проезд по дорогам и территориям, которые не так давно были закрыты. Мы все в эти годы с болью, а порой и с негодованием, с недоумением воспринимали события, происходящие в доме нашего соседа и
брата — чеченского народа. Зловещие знаки братоубийственной войны еще видны на прекрасной земле республики. Страшный след они оставили и в душах людей. Не только в этом крае — по всей России. И, наверное, трудно будет говорить нам сегодня о литературе без ее проекции на трагический пейзаж, на фоне которого и происходит встреча”.
В форуме приняли участие:
Ахмадов Муса Магомедович, прозаик, драматург (Чеченская Республика); Бексултанов Муса Эльмурзаевич, прозаик (Чеченская Республика); Гуртуев Салих Султанбекович, поэт, драматург (Кабардино-Балкарская Республика); Даганов Абдулла Газимагомедович, поэт (Республика Дагестан); Лула Куни (Жумалаева Лула Изнауровна), поэт (Чеченская Республика); Кауфов Хачим Хабасович, литературовед, критик (Кабардино-Балкарская Республика); Мамаева Ирина Леонидовна, прозаик
(Республика Карелия); Мамакаев Эдуард Арбиевич, поэт, председатель Союза писателей Чеченской Республики; Минкаилов Эльбрус Салаудыевич, прозаик (Чеченская Республика); Мунаев Исмаил Булачевич, фольклорист (Чеченская Республика); Немченко Гарий Леонтьевич, прозаик, переводчик (Республика Адыгея); Новразбеков Эсадуллах Сафиюллаевич, драматург, художественный руководитель Лезгинского театра им. С.Стальского (Республика Дагестан); Скакунов Алексей Андреевич, поэт (Республика Калмыкия); Созаев Ахмад Султанович, поэт, председатель Союза писателей Кабардино-Балкарии; Туркаев Хасан Вахитович, писатель, доктор филологических наук; Тхагапсов Увжук Аскербиевич, поэт (Карачаево-Черкесская Республика); Хагуров Айтеч Аюбович, прозаик, культуролог (Республика Адыгея); Хамхоев Ваха Висангиреевич, прозаик, председатель Союза писателей Ингушетии; Цуров Рамазан Магомедович, поэт (Республика Ингушетия); Цуруев Шарип Мовладович, поэт (Чеченская Республика); Чонгонов Василий Баирович, поэт (Республика Калмыкия); Чуяко Юнус Гарунович, прозаик (Республика Адыгея).
К сожалению, из-за недостатка журнальной площади мы смогли опубликовать доклады участников “круглого стола” лишь в сокращенном виде, выделив в них главное и не смягчая, разумеется, резких высказываний, а также решили опустить выступления на форуме сотрудников редакции — главного редактора “Дружбы народов” Александра Эбаноидзе, заведующего отделом прозы Леонида Бахнова, заведующего отделом публицистики Владимира Медведева. Выступление заместителя главного редактора журнала Леонида Теракопяна составило часть его статьи “Уроки чеченского”, напечатанной в этом номере.
Дукваха Абдурахманов, председатель Народного собрания Чечни
Десанты дружбы — не танковые десанты
Те, кто сидят за этим “круглым столом”, — это люди, которые формируют общественное мнение, которые могут вести на бой, на труд, могут заставить людей любить и ненавидеть, и поэтому ваш приезд в Чеченскую Республику — для нас отрада.
От имени руководства республики я приветствую всех вас и желаю вам плодотворной работы. Десанты любви, десанты дружбы, десанты уважения — не танковые десанты.
Нам нужно понимать одно — ни одна республика, ни один российский народ не отсидится на своих задворках. Если мы хотим, чтобы наши потомки жили в мире и согласии, ни у одного народа с другим быть не должно никаких религиозных или национальных распрей. Ваши предшественники, великие корифеи литературы — кого бы я сейчас ни назвал: Расула Гамзатова, Давида Кугультинова, Абузара Айдамирова, Алима Кешокова — никогда не писали о Кавказе в отрыве от России — вот мой народ, вот моя республика… Они писали о Кавказе в целом, в целом о России.
Приветствуя вас и зная, насколько велика власть вашего слова, я хочу пожелать, чтобы писательское слово довлело над действиями политиков и генералов, решающих судьбы людей.
Эдуард Мамакаев
Самое ценное — дружба
Правительство уделяет в последнее время очень большое внимание творческим союзам. Нам выделили прекрасное помещение, финансировали, оказали помощь… За последние четыре года нас признали одними из ведущих участников идеологической работы. И мы вполне удовлетворены условиями, в которых теперь работаем.
Еще год назад вся месячная печатная продукция нашей республики — книги, газеты, журналы — превышала количество экземпляров, выпускаемых в республике в советское время за целый год.
Единственная наша беда — та же, что и других писательских союзов: состояние переводческого дела, оплата труда писателей. Это общие проблемы. Думаю, со временем и они будут решены.
Я всегда сожалел о том, что наша прежняя дружба с писателями из других республик вот уж двадцать лет как ослабла. И все же в последнее время нам удалось с помощью присутствующих на этой встрече наладить контакты со всеми писательскими союзами Северного Кавказа, Центральной России, Татарстана, Калмыкии. Я считаю, что это самое ценное.
Муса Ахмадов
Мы — первые жертвы терроризма
Мое представление о будущем нашей литературы, несмотря ни на что, оптимистическое. У нас в Чечне появилось много пишущих, рисующих, танцующих и поющих… Связано это с посттравматическими стрессами, с войной. Люди стремятся как-то высвободиться от груза тяжелых переживаний, и хорошо, что они делают это через искусство, через литературу. Однако хотя пишущих много, но эстетически высоких произведений появляется очень мало, хотя есть и авторы, подающие надежды. Журнал “Вайнах” в каждом номере под рубрикой “Дебют” печатает двух-трех новичков. Чаще всего их произведения написаны на русском языке. То, что пишущих на чеченском мало по сравнению с русскоязычными авторами, вызывает у нас некоторую озабоченность, хотя мы и считаем, что чеченец по крови, пишущий на русском, остается чеченским писателем.
И все же чеченский писатель должен писать на чеченском языке. Такая точка зрения связана с опасностью, что в будущем может наступить нежелательное время, когда вообще не останется тех, кто пишет на чеченском. Однако этого, по-моему, все же не случится, потому что с каждым годом ситуация меняется в пользу родного языка. Может быть, происходит это благодаря нашей пропаганде. В нашем журнале печатаются произведения и на чеченском, и на русском языках, но с авторами, которые приходят в редакцию, я провожу воспитательную работу: пишите на родном языке. Если вы хорошо напишете, вас и найдут, и заметят. И привожу в пример себя, разумеется, не похвальбы или саморекламы ради — вот меня, мол, “Дружба народов” нашла, печатают, хотя пишу я на чеченском.
Очень остро у нас стоит проблема перевода. Мы стараемся отказаться от подстрочников, чтобы над русскими переводами работали люди, владеющие чеченским языком. С прозой у нас кое-что получается, а с поэзией очень сложно. Так что пока такие поэтические переводы остаются лишь в области идеала.
Чрезвычайно важен для нас также вопрос о гармонизации на Северном Кавказе межнациональных отношений. Может быть, эта тема не имеет прямой связи с литературой, но как граждане, как жители Кавказа мы об этом должны думать и пытаться восстановить те добрые традиции, которые были у наших предков в прошлом, восстановить наши творческие связи.
Необходимо разрушить стереотипы, которые сложились относительно чеченцев в сознании многих россиян, ибо первые жертвы терроризма — это мы. Как вы знаете, мы стали жертвами и разрушения Советского Союза, и международных деструктивных сил, которые разделили между собой все имущество Советского Союза и, чтобы отвлечь общество от этого раздела, спровоцировали войну в Чечне.
Айтеч Хагуров
Излечение возможно только через культуру
Коротко сформулирую три тезиса.
Первый. Исторические данные о специфике культурной жизни северокавказских народов говорят об очень интересном обстоятельстве. Например, наш адыгский народ — абориген, который так же, как и другие северокавказские народы, существовал на этой земле тысячелетиями, не создал в прошлом государства. Традиционная историческая наука объясняет это тем, что адыгское общество просто не развилось до нужного уровня. Я думаю, что в этом утверждении проявляется не более чем европеоцентризм. Почему надо считать, что государство — обязательный институт в жизни общества? Почему не предположить, что могут быть сообщества, которые в нем не нуждались?
Многие народы прекрасно жили столетиями, выработав свои формы народо-властия. У нас, адыгов, это — Хаса и формы регуляции социальной жизни, аналоги которой встречаются также и у всех северокавказских народов. Государство не случайно еще Томасом Гоббсом названо “Левиафаном”, чудовищем. Оно не является благом. Конечно, с государством связан технический прогресс, но также и насилие, зло, угнетение, завоевания и так далее, и тому подобное. И если бы, положим, наши народы не оказались в окружении тех наций, что уже создали государство, то я уверен, они и далее веками обходились бы без этого органа, который, как прогнозируют многие обществоведы, должен вообще отмереть в нормальном обществе. Беда государственного устройства в том, что прогресс в нем — технический, прогресс быта и т.п не сопровождается нравственным прогрессом, как мы с вами это хорошо знаем.
Второй тезис. О культурном шоке. Американский социолог Френсис Фукуяма в 90-х годах написал статью “Культурный шок как явление российской действительности”. В связи с распадом СССР русский народ и народы СССР испытали культурный шок. Его болезненные последствия не проходят так просто и излечиваются только культурными средствами. Народы Северного Кавказа испытали подобный шок в период Кавказской войны; чеченский и прочие депортированные народы — во время депортации, а чеченский народ дополнительно испытал его во время войны 90-х годов. Это явление, которое будет существовать еще долго, и нам, писателям, необходимо это понимать. Выход из состояния шока возможен с помощью мер медицинских, психологических и тому подобных, но самое главное, последнее окончательное излечение от него может осуществиться только через культуру.
Третий тезис — о литературоцентризме всей российской культуры. Литературоцентризм сложился в известное вам время — в первой половине XIX века, когда после эпохи Просвещения XVIII века сформировалась “пушкинская” модель самостоятельной, национальной российской культуры. И Пушкин не случайно стал ее осью. Мы все с вами — дети этого явления, мы все литературоцентричны, дети всех народов России и бывшего СССР, и от этого никуда не уйдешь.
Заключая, хочу сказать, что проблемы, изложенные в первых двух тезисах, могут быть решены через литературу. Вопрос о том, быть или не быть литературе, мне кажется, аналогичен вопросу, быть или не быть России как стране. Все неудачи 90-х годов, всех реформ объясняются тем, что они были глухи и ущербны, — ни в одной программе не было культурной подпрограммы. И наоборот, все успехи большевиков объясняются тем, что те сразу пришли со своей культурой, которую стали бурно развивать. В этом весь секрет.
Я думаю, что будущее наше станет прекрасным, если мы сумеем творить добрые дела через нашу литературу.
Увжук Тхагапсов
Надежда умирает последней
У российской литературы немало проблем. Старшее поколение, да и мы помним, как к литературе относилась критикуемая сейчас нами советская власть. Были перегибы, может быть, в смысле цензуры, но в общем литератор чувствовал себя нужным обществу, государству.
С развалом огромной страны, с изменением в новой России политического режима стало меняться все и без разбора. Развал системы не только стал причиной упадка экономической и социальной стабильности, но и разорвал связи между народами СССР и России в области культуры и литературы. Теперь можно подумать, что государству не нужен такой идеологический инструмент, как литература, что государству не до литературы. По-моему, это грубейшая ошибка со стороны власти. В такой многонациональной стране, как Россия, литература должна работать в качестве объединяющей народы силы.
Чтобы выправить положение российской литературы, следует выявить стоящие перед ней проблемы. Одна из них — малое число молодежи, идущей в литературу. Качественных произведений стало мало, низкопробные печатаются благодаря спонсорам без ограничений. Но главное, что отпугивает молодежь от литературного
труда, — это его неспособность прокормить писателя, поскольку литература потеряла былое уважение со стороны общества и государства.
Кроме того, российская литература немыслима без национальных литератур народов, населяющих Россию, как была немыслима литература советского периода без Гамзатова, Кулиева, Айтматова и других великих мастеров художественного слова. Но как быть, если переводческая школа развалилась и многие яркие, талантливые поэты и писатели остаются не переведенными на русский язык?
Итак, во-первых, надо восстановить переводческую школу. Во-вторых, труд литератора должен получить материальную поддержку. Литературой нельзя заниматься просто для развлечения, зарабатывая на пропитание в другой сфере деятельности. Перо должно быть в состоянии прокормить литератора, независимо от языка, на котором он пишет. Тогда и молодежь подтянется, и усидчивость у молодых появится. Нищих никто не полюбит. Их могут только пожалеть.
И еще. Россия — ни на кого не похожая, уникальная страна. Поэтому мы не должны себя сравнивать с другими и искать примеры в других странах. Лучше во временном пространстве вернуться чуть-чуть назад и взять для современности все приемлемое из советского периода самой России.
И последнее. Как говорится, надежда умирает последней. Я надеюсь, что с экономическим возрождением России, с обузданием дикой демократии, с наглядными позитивными переменами последних лет малочисленные народы получат больше возможности для сохранения и развития своей культуры — части общей многогранной российской культуры!
Лула Куни
Обрести “свободу дыхания”
Прежде чем говорить о роли и месте литературы в современном российском обществе, мы должны провести некий “водораздел” между понятиями “отечество” и “государство”, кои на всем протяжении истории России редко когда совпадали в общественном понимании.
Сегодня литература перестала быть привычным идеологическим придатком к “генеральной линии” правящей партии, которым она была во времена почившей в бозе Совдепии. Аксиома: в период своего становления государство нуждается в институтах подавления инакомыслия, в идеологическом обосновании и оправдании процессов, навязываемых им обществу. Когда же основные экономические цели достигнуты, когда определены истинные “хозяева жизни” и истинные приоритеты данного государственного образования, необходимость в подобных институтах отпадает.
Все мы стали свидетелями своеобразной смены приоритетов по отношению к российским литераторам в эпоху так называемой гласности, когда мы наконец обрели долгожданную свободу слова, оказавшуюся не действенной, ибо власть перестала нас и слышать, и слушать, так как уже не нуждалась в идеологическом зомбировании масс. Следовательно, литература уже тогда перестала быть рычагом управления общественными настроениями. Тем не менее она оставила за собой право культивировать в душах читателей вечные истины, изначальное право быть проецированной в вечность и отделять зерна высоких истин от плевел конъюнктурной “злободневности”.
Однако и в наши дни мы сталкиваемся с рудиментарным, “продержавным” пониманием предназначения литературы, которое проявилось в художественном отображении событий последнего десятилетия — чеченской кампании. (Я имею в виду и произведения известного своими “державолюбивыми” настроениями А.Проханова, и обретающие устойчивый круг поклонников произведения З.Прилепина, и пр., и пр.)
Увы, не приходится говорить о каких-то значительных литературных событиях в этой области. Да, выходят в свет произведения, достойные внимания читателей. В меру возможности и в силу данного литератору таланта отражена в них и некая “правда жизни”. Однако это все-таки — частная правда, правда “по одну сторону баррикады”. Чего стоят высказывания “большевика” Прилепина о том, что, “как только Российское государство ослабевает, Чечня тут же подымает голову”. Выходит, если следовать “историческим откровениям” новоявленного “властителя дум” от литературы, чеченцы во все времена были внутренними врагами России.
Куда же тогда девать многочисленные факты героической защиты чеченцами российского отечества и в годы становления Советской власти, в годы гражданской войны, и в годы Великой Отечественной войны? Именно Отечества, а не государственного образования, ибо чеченцы во все времена четко разграничивали эти два понятия и никогда не были врагами российского общества, единого отечества.
Что касается литературы чеченской, то и тут мы не можем похвастать сколько-нибудь заметными явлениями. Да, написаны и пишутся прекрасные произведения, отражающие тяготы чеченского этноса в этой навязанной ему войне. Делаются попытки осмысления пережитой нами трагедии, анализа ее первопричин… В этом плане весьма симптоматичны произведения и М.Бексултанова, и М.Ахмадова, и К.Ибрагимова, и многих других.
Однако все это — лишь подступы к настоящей военной прозе, подобной “Красному смеху” Л.Андреева или той же эпопее “Война и мир” Л.Толстого…
Требуется некая историческая пауза, могущая дать писателям возможность осознать многоплановость и значимость данного исторического события не только в локальном, но и в планетарном масштабе. А для этого необходимо набрать и уровень “исторической” правды, и достаточную “свободу дыхания” в оперировании доселе сокрытыми от нас реальными предпосылками и подспудными причинами этой войны.
Литература, думается, должна все-таки стоять несколько “в стороне и над” официальной интерпретацией исторических процессов, не потакая сиюминутным умонастроениям в обществе. Именно тогда она может рассчитывать на “истину в первой инстанции” и на жизнеспособность, вне зависимости от калейдоскопически меняющихся державных приоритетов.
Абдулла Даганов
Когда же тронется лед?
Руководство нашей республики дало статус государственных учреждений двенадцати литературным журналам. Из них “Литературный Дагестан” выходит на пяти языках и на семи языках выходит “Соколенок”. Я, как вам, возможно, известно, являюсь редактором этих журналов.
Трудности у нас те же, что, думаю, и во всех прочих республиках Северного Кавказа. Их у нас немало. В первую очередь — это издание книг. Писатель может раз в три-четыре года, а то и в пять лет опубликовать в Дагестанском книжном издательстве лишь одну свою книгу мизерным тиражом в пятьсот экземпляров. За этот тираж автор получает — независимо от того, насколько он талантлив или известен, — около тридцати тысяч рублей. На что хватит этого гонорара?
Сходное положение и в наших журналах. Гонорары очень низки, а материалов не хватает, потому что на все просьбы, обращенные к писателям: “Пишите для нас”, они отвечают:
— А сколько вы заплатите?
Я их понимаю — труд писателя должен достойно оплачиваться. Во времена, ставшие уже давними, министерства образования, министерства культуры закупали книги для бибколлекторов, для библиотек, что в немалой степени поддерживало литераторов. Сейчас уже много лет как об этом забыто. Мы с председателем нашего писательского союза обращались в министерства и культуры, и образования, но везде нам отвечали одно: нет средств. При этом находятся средства на культурные мероприятия, имеющие, разумеется, значение немалое, но не столь важное, как печатное слово. Не знаю, когда лед наконец тронется.
Важно еще и то, что принимаются разные программы по социально-экономическому развитию страны до 2020 года, но нет программ, направленных на духовное развитие нашего общества.
Салих Гуртуев
Кавказ — самый уязвимый регион России
Россия переживает не лучшие времена в своей истории. Все, что происходит на великих просторах большой России, так или иначе отражается на всех народах страны. Разрушительные тенденции после распада СССР не то что остановились, они приняли невиданный оборот. Народы, которые лет двадцать назад искали встречи друг с другом, сегодня уже могут жить, годами совершенно не интересуясь судьбой соседей. Надо согласиться с тем, что в прошлом взаимные поездки литераторов друг к другу укрепляли и расширяли дружбу, взаимопонимание между народами. А перевод на русский язык произведений национальных литератур — это вообще уникальное явление в мировой практике человеческого общения.
В современной России, мне думается, как раз этого и не хватает нам для стабилизации обстановки, для нормализации межнациональных отношений. Обращение к душам людей, интерес к истории народов России, к их культуре, литературе, перевод на языки лучших творений национальных авторов несомненно пошли бы на пользу утверждению, как сейчас любят говорить, толерантности между народами и людьми.
Сегодня исчезли все те лучшие методы взаимного ознакомления с национальными литературами, которые сформировались было в советские годы. Ныне я не могу судить, в каком направлении развивается отечественная литература (если говорить не только о русской, а о российской в целом), потому что все мы узнавали друг о друге только через русский язык. А так как системы художественного перевода, опекаемой государством, уже не существует, нет и знаний о литературах народов России. Все они варятся, как говорится, в собственном соку, поскольку обмелели каналы, по которым прежде шло наше общение и взаимное обогащение. Приходится только ждать, чем все это кончится.
Для литературы противоестественны самотек, отсутствие государственной поддержки. Речь идет о настоящей высокохудожественной литературе. Той, которая бы помогала грядущим поколениям сохранить себя, свое лицо, что очень трудно в условиях рыночной экономики, как с большой болью писал о том несколько лет назад в газете “Известия” Чингиз Айтматов. Полностью с ним согласен: под натиском масс-культуры усложняется дорога для подлинно художественных открытий.
Однако если судить по балкарской литературе, то в ней продолжены лучшие традиции ее основоположников. Конечно же сейчас в наших романах, повестях, поэмах и стихах жизнь бурлит, как и везде, а мысли авторов, вкладываемые в уста их героев, более раскованны, чем прежде. Но все соразмеряется с историческим укладом и традициями, сформировавшимися в течение веков. К сожалению, о наших произведениях соседи не знают. Даже у нас в республике нет уже государственного заказа на перевод художественных произведений даже с балкарского на кабардинский и наоборот. Романы Алима Теппеева, Зейтуна Толгурова, Хасана Шаваева, Жагафара Токумаева, поэтические сборники Ольмезова, Бегиева, Табаксоева, Беппаева, Аскера Додуева и многих других ждут своего переводчика. Если дело и дальше так пойдет, то навряд ли дождутся. Правда, нынешняя наша встреча вселяет уверенность в том, что дело может измениться к лучшему.
Кавказ — самый уязвимый регион России, где живет множество народов. У каждого свой характер. Нрав. Норов. История. Обычаи. Традиции. Самолюбие. Себялюбие, наконец. Но одно непреложно и неизменно — Кавказ с Россией. Однако Кавказ не признает насилия, отчего мы имеем сегодня то, что имеем. Произошло это потому, что разрушители Союза пытаются продолжить свое дело и в России. Нас попросту стравили. Стравив, наблюдают со стороны и “любуются”, как мы уничтожаем генофонд друг друга. Сегодня термин “лица кавказской национальности” стал пугалом для одних, врагом — для других. Кавказцев убивают. Кавказцев не допускают российские общественные мероприятия. Ясно одно: так дальше продолжаться не может. Литературе и литераторам надо сказать свое слово.
Эльбрус Минкаилов
Cказать правду о своем народе
Хочу сказать о болезненной проблеме изображения “лиц кавказской национальности” в современной литературе. В литературе, электронных СМИ, в кино регулярно тиражируется образ “злого чеченца” (помните, как писал М.Лермонтов: “Злой чечен ползет на берег, точит свой кинжал…”). В произведениях современных авторов чеченцы не только точат кинжалы, но и захватывают самолеты, атомные электростанции, плотины, угрожая целым городам, регионам, всей стране. Я как-то начал читать все это — “Чеченец”, “Боевик”, “Две секунды до взрыва”… Серость, украденные у голливудских сценаристов сюжеты… Упомянутый кем-то из выступавших “большой писатель” Пелевин заставил чеченцев в своей повести “Папахи на башнях” захватить даже Кремль! Кто же из обывателей после эдаких-то ужасов сможет видеть в чеченцах нормальных людей, а не террористов, от которых можно ожидать всего?..
Читал А.Проханова, его “Чеченский блюз”… Я не выезжал из Грозного во время всех последних военных действий, жил в 500—600 метрах от штаба Л.Рохлина, командовавшего войсками, штурмовавшими Грозный в новогоднюю ночь 1994 года. Как далек сей современный “классик” от реальности!..
Сейчас все, что связано с прошедшими войнами, еще воспринимается слишком живо, поэтому в произведениях, посвященных их изображению, нет беспристрастности, нет объективности. Как говорил С.Есенин, “большое видится на расстоянии”. Считаю, что только Л.Толстой сумел описать кавказскую войну объективно, не принимая ни одну, ни другую сторону. Во время описываемых им событий он находился на Кавказе, но “Хаджи-Мурат” он написал спустя полвека…
Современная чеченская литература развивается интенсивно, за последние годы издано десятки книг писателей разных поколений. Конечно, не все издаваемое представляет художественную ценность. Но у нас есть немало достойных авторов, много замечательных произведений. Однако в последние годы наша литература остается “вещью в себе” для российского читателя, поскольку почти не переводится. Раньше переводческая практика была четко налажена, сейчас она пущена на самотек. Так, например, произведения народного писателя ЧР Мусы Бексултанова почти неиз-вестны иноязычному читателю, хотя, на наш взгляд, они могут быть восприняты как заметное явление и в российской, и в мировой литературе… То же самое можно сказать и о произведениях других современных чеченских писателей…
Мы, писатели Чечни, хотим сказать правду о своем народе, о своей республике, хотим быть услышанными российским читателем… Чечня — часть России, и мы кровно заинтересованы в том, чтобы наша общая Родина стала сильной и процветающей страной…
Хачим Кауфов
Фактор, дарующий долголетие языку
и бессмертие этносу
У всех у нас свежи в памяти позиции, которые занимала советская многонациональная литература в жизни той страны, и как бы мы ни пытались вывести новую формулу бытования литературы, она, так или иначе, будет вариациями рассуждений на тему образа той литературы. Разве что придется что-то модифицировать, что-то отсечь, что-то прибавить.
Реальное же положение таково, что отрадного здесь очень и очень мало. Мы все, надеюсь, оптимисты, но есть над чем задуматься и в дефинициях пессимистов или чересчур трезво и строго оценивающих ситуацию: времена литературоцентризма кончились, поэзия существует лишь в рамках замкнутой субкультуры и перестала влиять на умы людей, и вообще поэт в России больше не поэт, не учитель, не пророк… Словом, мы в этом уже догоняем Запад, про поэзию которого и ее творцов И.Эренбург еще много лет назад сказал: “Поэт, существо в Европе вымершее”.
В советский период литература была прочно встроена в государственный механизм и выполняла госзаказ под неусыпным присмотром государства. Оно так и было, спору нет. Но согласитесь, уважаемые коллеги, именно “государева ока” нам больше всего и не хватает сейчас. Не в смысле, разумеется, идеологической дубинки, которую мы тоже помним, но подлинной заботы о литературе, ее финансовой и материальной базе. В Советском Союзе была создана мощная система пропаганды литературы народов СССР. Развалена не только эта система. Погибла уникальная школа перевода на русский язык, благодаря которой творчество великих наших земляков — Расула Гамзатова, Кайсына Кулиева, Алима Кешокова, Давида Кугультинова и ряда других поэтов и писателей — могло достигнуть вершин мировой культуры. Нынешний читатель России не знает не только этих славных имен, но и имен их преемников. А российский обыватель судит о кавказцах по террористам и перекупщикам на базарах. Многоцветная культура Кавказа, духовные богатства его народов, своеобразие этических норм, вызывающее восхищение всего мира, отсечены от культурных запросов основного населения огромной страны. Вакуум заполняется мусором, питающим почву всяких ксено- и прочих, прочих фобий. И пока государство не вспомнит о консолидирующей роли культуры и не выработает эффективную, достойную уважения политику в этой сфере и не станет строго проводить ее в жизнь, может быть, даже применяя систему определенных санкций, говорить о гармонизации межнациональных и межконфессиональных отношений можно лишь относительно, в желательном, но ни для кого не обязательном плане.
Не могу не высказать своего отношения к некоторым скептическим суждениям относительно действующих и поныне союзов писателей — мол, это были сталинские выдумки, они морально устарели и их существование сегодня не актуально. Думается, что именно сегодня, когда писатели оказались в столь незавидном положении, более чем когда-либо нужны организации, защищающие интересы творческих работников. Только нужны и специальные законы. По нашему мнению, в стране необходимо иметь единый союз писателей, объединяющий всех литераторов всех национальностей независимо от их политических взглядов и творческих методов, которыми они пользуются.
Говоря же о существующих в республиках союзах, надо иметь в виду, что они всегда выполняли особую миссию по сохранению и развитию родного языка и всегда играли существенную роль в общественной жизни, являясь не только сообществом людей по профессии, но и крупным центром культуры и просвещения. Один из них, Союз писателей Кабардино-Балкарии, объединяет сегодня 113 профессиональных литераторов. Члены нашего Союза создают свои произведения на шести языках — кабардинском, балкарском, русском, английском, арабском, турецком. Все мы живем единой братской семьей. Все чувствуем себя частью большой семьи российских литераторов. Союз пользуется поддержкой руководства республики. В Кабардино-Балкарии сохранилось государственное книжное издательство. За счет республиканского бюджета выходят шесть журналов на кабардинском, балкарском и русском языках.
Если говорить о жанрах, то сегодня приоритет — за прозой. В литературе появились новые акценты. Они обнаруживаются в отражении темы войны и революции. Правда, нас иногда упрекают в увлечении темой прошлого, но это те, кто не читает наших книг. Вместе с тем не создано больших произведений, психологически глубоких, с анализом того, как меняется мироощущение человека, его отношение к жизни вровень с теми “новациями”, что имеют место в нашем бытии. Они ставят под угрозу само существование любой нации. Сейчас из республики уезжают люди — идет утечка мозгов, продолжается отток работоспособной части населения, что настораживает. Идет отток людей из сел, значит, гибнет село. По Гумилеву, гибнет “вмещающий ландшафт”, то есть тело нации. Литература должна задуматься над этим процессом. А как важно, чтобы у национальной литературы был читатель, читающий на родном языке. В свою очередь, чтобы привлечь читателя, надо создавать произведения на уровне лучших российских и мировых образцов. При этом литературу всегда следует рассматривать как фактор, дарующий долголетие языку и бессмертие этносу.
Ирина Мамаева
Почему я должна жить по чужим традициям?
Нас, русских, часто упрекают в негативном отношении к выходцам с Кавказа. Где корни этого отношения? Проще всего мне проанализировать себя.
Я живу в Карелии, на северо-западе России. До развала Союза этнический состав республики был представлен в основном русскими, карелами, финнами, вепсами, украинцами и белорусами. Выходцы с Кавказа — армяне, азербайджанцы, грузины и представители других национальностей — стали приезжать к нам в начале 90-х. Именно в эти годы начало формироваться отношение к этим людям, как к “лицам кавказской национальности”.
Буду говорить за себя. Вот иду я летом по улице, а навстречу мне мужчина с горячей кавказской кровью. И что он делает? Он начинает активно знакомиться, отпускать “сальные” комплименты, пытаться — вплоть до приложения силы — утащить меня с собой. Мне это приятно? Нет. Для меня это оскорбление. А тогда,
в 90-х, когда массово хлынули к нам выходцы с Кавказа, это было обычным
явлением — невозможно было пройти по улице вечером, чтобы не нарваться на подобные оскорбления.
Как-то года два назад мне нужно было добраться домой поздно вечером, и я остановила такси. Водителем был мужчина — выходец с Кавказа. Помня о 90-х, я сначала не хотела садиться в такси, но потом решила, что я не права, что ко всем людям надо относиться одинаково, что национальность не имеет никакого значения. И села в машину. Дело кончилось тем, что водитель завез меня в какие-то кусты и начал требовать, скажем так, определенного рода услуг. Причем он мотивировал это тем, что у него в республике если девушка поздно вечером возвращается домой, то она “такая”, к ней можно обращаться с любыми предложениями. “А если ты “не такая” — сиди дома или ходи с мужем”, — резюмировал он.
Тогда все обошлось, но скажу честно, в такси, где за рулем мужчина с Кавказа, я никогда больше не сяду, хотя ни в коем случае не дам водителю понять, что это из-за его национальности…
Карелия — моя родина, я здесь родилась. Так почему же я не могу ходить в своем родном Петрозаводске куда угодно и во сколько угодно? В наших традициях девушки и женщины могут свободно гулять где угодно хоть всю ночь. Почему я в своем городе должна вдруг начать жить по чьим-то чужим традициям?
Хотелось бы еще подчеркнуть один момент. Среди людей любой национальности есть хорошие люди и есть плохие. Бывает, что и русские парни, выпив, начнут приставать. Но на одного встреченного, скажем так, плохого русского, я потом встречаю десять, двадцать — своих друзей, знакомых, коллег — хороших русских: писателей, журналистов, художников.
К сожалению, к нам не едут представители кавказской интеллигенции. Едут люди с невысоким культурным уровнем, которые занимаются торговлей, держат кафе, водят общественный транспорт. И получается, что именно они формируют наше — коренных жителей Карелии — представление о народах Кавказа. У нас складывается однобокое, поверхностное мнение о нациях, имеющих интереснейшие культурные и бытовые традиции, в том числе и литературные.
Культурные связи и между регионами России, и между Россией и странами СНГ прервались. Мы отлучены от лучших образцов искусства народов Кавказа. А ведь именно литература в первую очередь дает представление о культуре другой народности, о традициях и обычаях. Зная культуру людей другой национальности, мы можем объяснить себе их поступки, лучше их понять.
Приезжая в Карелию, выходцы с Кавказа формируют национальные диаспоры, проводят внутри них встречи, где изучают с детьми свою культуру, язык, традиции. Нет ничего лучше человека, помнящего свои корни. Но ведь жить-то они собираются с нами, с русскими, карелами, вепсами, украинцами и т.д. Мне кажется, правильнее было бы им звать на подобные встречи не людей своей национальности, а, напротив, любой другой. Я не сомневаюсь, что кто-то из коренных жителей Карелии придет. Нам искренне интересно знать, а как живут другие люди? То, что мы все разных национальностей, — не повод для вражды, а повод для взаимного обогащения традициями, обычаями, произведениями литературы и искусства. Ведь это хорошо, что мы разные.
Рамазан Цуров
Просто пережить этот период и надеяться…
Подавляющее большинство присутствующих на этом мероприятии литераторов впервые приехали в послевоенную Чечню. Многие из приглашенных не приехали вообще. Осуждать их мы не собираемся. Сознание основной массы людей таково, что трагические события, происходящие дальше пределов обычной слышимости, их не сильно волнуют. Маленький прыщик на собственном лице тревожит их больше, чем смерть тысяч чужих детей под бомбами. Но писатель, если только он настоящий писатель, является совестью нации, и сердце его должно кровоточить при виде ужасающей несправедливости и тысяч бессмысленных смертей. Я думаю, что именно такие люди и собрались сегодня здесь. Само место нашей встречи обусловило то, что о литературе, как таковой, мы будем говорить меньше всего.
Психиатрические больницы России переполнены демобилизованными военнослужащими, прошедшими службу в Чечне. На психологическую реабилитацию тех, кто не до конца сошел с ума, тратятся огромные средства. Посмотрите же теперь более зоркими глазами на тех чеченских литераторов, что встретили нас и работают с нами! Чтобы понять их, нужно просидеть под непрерывными бомбежками не один месяц, видеть тысячи истерзанных трупов мирных жителей, многие годы подвергаться оскорблениям федеральной военщины, моральное состояние которой нам хорошо известно. Один из наших коллег, пройдясь по коридорам Дома печати, заметил, что почти у всех женщин, работающих здесь, какие-то мертвые глаза. Не все писатели столь внимательны.
Детским лепетом на фоне нашей встречи прозвучало выступление единственной женщины-писательницы на форуме — Ирины Мамаевой. Она рассказала о том, что кавказцы в ее родном Петрозаводске ведут себя нагло и вызывающе. Понятие “кавказцы” довольно расплывчатое, но если Ирина Мамаева имела в виду чеченцев, то следует отметить, что это, в основном, люди, бежавшие от войны. У них сожжены дома, убиты близкие и родные, психологическое состояние — на грани срыва. И разве они не граждане России, которые могут жить, где захотят, на территории огромной страны? Разделение населения на кавказцев и некавказцев, это ли не подталкивание к сепаратизму? За такое разделение нужно строго наказывать, но некому, так как государство само активно способствует этому. Чего стоят одни сериалы и литературные произведения последних лет.
Честно говоря, выступление Ирины совершенно неубедительно и сумбурно. Я жил и работал во многих городах России и знаю, что проблемы возникают, в основном, из-за обильного русского мата в общении, который органически чужд кавказским народам. Намного лучше было бы для русских взять с них пример и отказаться от мата, а вместе с тем и от повального пьянства и зависти к тем, кто работает и зарабатывает деньги даже при самых неблагоприятных условиях.
Что касается ингушской литературы, то она все еще находится в плачевном состоянии. Но, как я понял, то же самое происходит и на всем Северном Кавказе. Пенсионный возраст подавляющего большинства собравшихся на эту встречу говорит о том, что молодых писателей на Северном Кавказе ничтожно мало. Сделать с этим ничего нельзя; нужно просто пережить этот период и надеяться.
Муса Бексултанов
Воспитать человека, а не воина
Во время военной кампании в нашей республике я по ряду причин оказался в Москве. Наш писатель, чеченец, Эльсанов Ислам повез меня в русский “Пен-центр” к А.Ткаченко, который тут же выписал мне членский билет, распорядился, чтобы подали кофе, и все время говорил о нашей беде извиняющимся тоном — как бы не ранить, не обидеть меня, хотя никакой его вины и в помине не было в этой войне. Расставаясь, он предложил свой кабинет в полное мое распоряжение для ночлега и работы. Я вежливо отказался — мне было где жить. Почему я привел этот эпизод? Да только потому, что для писателя любой другой писатель, — к какому народу тот бы ни принадлежал или какой религии бы ни придерживался, — самый родственный человек на этой планете. Это мое стойкое убеждение: писатель для меня — самый нравственный человек.
Не могу скрыть радость от того, что столь высокая писательская встреча проходит на нашей земле, искореженной войной, отчуждением и тупостью военной машины. Народы Северного Кавказа, в особенности мусульмане, малоуважительно, чтоб не сказать равнодушно, относятся к культуре светского письма, то бишь к сочинительству. Надеюсь, что вы, наши гости, своим приездом дадите хоть какой-то толчок общественности (я имею в виду и русских, и чеченцев), откроете ей глаза на ее же собственную культуру, ибо не оружие, не каменные стены и колючая проволока, закрывающая границы, а язык, литературное творчество и общение между людьми разных конфессий являются главными звеньями культуры любого народа. Надо воспитать человека, а не воина с каменным лицом, для которого единственная
доблесть — убивать.
Литература всегда была и остается нравственной основой человека, так же, как и религия. Вне религии не может быть никакой культуры: все главные заповеди заложены в религии разных конфессий одинаковыми формулами, и мы, литераторы, лишь художественно их обрабатываем. Наша задача — писать и творить в своей культуре, основываясь на общечеловеческих ценностях: на любви, сострадании и человеколюбии.
Юнус Чуяко
Великую страну надо возрождать
“Люди делают деньги, деньги делают людей” — это реальность нашего времени. Тем более дороже, значительнее становится для общества незаслуженно отвергнутая истина, что “не хлебом единым жив человек”. Уходит эпоха необузданного аморализма, духовной деградации человеческого сообщества. Человек стал осознавать трагические последствия подмены морально-этических ценностей и необходимость скорейшей переориентации общества в сторону ухода от беспредельной пошлятины, цинизма, безвкусия, всецело поработивших умы и сердца большинства людей в последние десятилетия. И в этих условиях важную миссию исполняет литература.
Перефразируя слова Ф.Энгельса, скажу: литература наша — не схоластическая догма, а по сути — руководство к действию. А творческий потенциал писателя, истинного художника слова, направлен на “изменение старого мира”. Следует оговориться — не всякого писателя, а настоящего творца, “инженера человеческих душ”.
Определение “старый мир” как нельзя лучше подходит к современной России, которая вот уже сколько лет мучается, конвульсирует в бессознательном, бестолковом поиске “своего пути, все более нагнетая смуту и хаос в мире, будто пребывает в глубоком неосознанном, неуправляемом сновидении и не может отряхнуться от этого пагубного наваждения.
Великую страну надо воз-рож-дать! Промедление — и это не преувеличение — смерти подобно!
Общество, безвольно отрешившееся от морали, эстетики, духовности, задыхается от смрадности бытия, в котором философия потребленчества — основной закон. Люди воочию увидели, что духовная нищета, морально-нравственный упадок приводят общество к трагическим, порой необратимым, психо-социальным процессам.
В свете этой ситуации перед писателями стоят неизмеримо сложные задачи. Поиск и утверждение подлинных, а не ложных истин, идеалов и целей… И эти истины и идеалы мы, писатели, и должны воплощать в образы.
Не берусь дать однозначную оценку нашей пестрой, но обезличенной литературе. Но, безусловно, есть чему и порадоваться. Литературный процесс в целом уже не является аморфным. В нем уже проявились позитивные тенденции. И несмотря на разрозненность, расчлененность пишущей братии, ее маломощность (вспомним плачевную ситуацию с Союзом писателей СССР), адыгская литература все же находится в постоянном развитии, творческом поиске. Она интересна и востребована. И у нас в республике с каждым годом увеличивается число пишущих. Это очень отрадно, ибо за последнее десятилетие ушли из жизни такие Мастера, как Хамид Беретарь, Аскер Евтых, Нальбий Куек. Они — наша боль и невосполнимая утрата. Молодые — наше продолжение. Это аксиома. Исполненные энергии современной эпохи, талантливые, жизнеутверждающие, они несомненно наберут со временем достойную высоту. Давайте же, как гласит адыгская поговорка, идущим за нами молодым подножки не подставлять! Теперь от них в немалой мере зависит гармония межнациональных и межконфессиональных отношений и стабильность в обществе.
И последнее. Мы — народы Кавказа, и это прекрасно!
Только непосвященные могут придать слову “кавказец” унизительный оттенок. Наоборот, это безусловное счастье и большая ответственность — быть людьми Кавказа! Надо ценить это счастье и чувствовать ответственность за нашу Родину — Кавказ!
Эсадуллах Новразбеков
Драма рождается по зову времени
Драматургия — самый сложный вид литературы, требущий особого подхода к жизненным явлениям. Во-первых, тематика пьесы должна быть актуальной, а, во-вторых, ее действие должно быть наполнено яркими событиями, конфликтами и неожиданными поворотами. Однако главное требование, которое сцена предъявляет драматургическому произведению, — наполненность действием.
К сожалению, во многих пьесах наших драматургов персонажи не действуют и совершают поступки, а становятся рупорами авторских фантазий. Авторское морализаторство ничего общего не имеет с драматургией. Сюжет, фабула, событийный ряд — вот необходимые слагаемые динамического действия и конфликта драмы.
Драма всегда рождается по зову времени. Так родилась и лезгинская драматургия. Как новая форма сознания, она стала отражать жизненные проблемы по-новому. У истоков этого процесса стоял создатель лезгинского театра Идрис Шамхалов. Его пьесы “Буржали”, “Накануне”, “Кавказская война” (“Шамиль”), “Кероглы”, “Периханум”, “Старая Турция”, “Цветы Дагестана” и другие, написанные в самом начале XX века, оказали большое воздействие на становление лезгинского театра. Опираясь на фольклорный театр, лезгинская драматургия начала развиваться по классическим образцам.
Если говорить о дне сегодняшнем, то нельзя сказать, что наши драматурги пишут мало. Отнюдь. Но пишут наспех. Драматургией серьезно, как поэзией или прозой, наши авторы, к сожалению, не занимаются. Многие не знают специфику театра и сцены, не читают пьес классиков. Но, несмотря на это, мы в театре терпеливо читаем все принесенные нам пьесы и помогаем авторам чем можем. Перед нами стоит задача воспитания современной национальной драматургии, ибо, как утверждает один из корифеев русского театра — В.И.Немирович-Данченко, “если произведение принадлежит перу национального писателя, то материал становится вдвойне близок природе актера”.
Ваха Хамхоев
Сказать благородное Слово правды
Говорить о роли литературы в жизни современной Россиии не приходится, так как все сказанное превратится в азбучные истины. Будучи не вполне знаком с новинками литературы в целом по России, осмелюсь утверждать, что заметного художественного явления в области литературы не наблюдается как на русском, так и на чеченском языках.
Люди пишут, издаются, везде пестрят названия книг и имена авторов, но мало произведений, которые способны были бы научить подрастающее поколение, образно говоря, “с кого делать жизнь”. Может, такое положение объясняется временем, в которое мы живем. Однако смею утверждать, что в век информационных технологий никакой другой источник не заменит, тем более не отодвинет в сторону добротное, увлекательное, написанное хорошим литературным языком произведение. Если обычное “чтиво” бесцельно убивает время, то хорошие книги — как и порядочные люди — влияют положительно на умы и сердца читателей.
Если говорить о важнейших литературных событиях в нашей республике, то здесь наметились ощутимые сдвиги. Издано полное собрание произведений классика ингушской литературы Идриса Базоркина. Переизданы произведения таких авторов, как Хаджибикар Муталиев, Багаудин Зязиков, Ахмед Боков, Саид Чахкиев и др. Изданы книги поэтов Амира Плиева, Гирихана Гагиева и Рамазана Цурова; проза и драматургия вашего покорного слуги и проза Бадрудина Горчханова. Это по линии госиздательства. С помощью спонсоров изданы ряд произведений, в том числе начинающих авторов.
Роль писателя в гармонизации межнациональных отношений безмерно велика, ибо к Слову печатному или же произнесенному на людях у нас особое внимание и отношение. Если прибегнуть к медицинской терминологии, автор должен быть и нейрохирургом, и терапевтом одновременно — сначала в лечении, то бишь освещении больных тем, а затем и в профилактике во избежание рецидивов. К сожалению, сегодняшняя картина далека от идеала. Всем известны натянутые отношения между ингушами и осетинами. Не буду вдаваться в историю, разбирать причины и подробности процесса, строить прогнозы, я — о другом.
У писателя К.Чахкиева есть опубликованный в журнальном варианте (к сожалению, не переведенный) роман “Гранитные горы” о событиях в регионе в предреволюционные годы, в котором выведены три героя: ингуш Заурбек, осетин Бек-Булат и грузин Шакро. Все они дружат между собой, каждый из них знает языки, на которых говорят его друзья. Признаюсь, бывает приятно перечитывать это произведение.
Но я не встречал в произведениях современных осетинских писателей не только положительного образа, но вообще даже упоминаний об ингушах (за иключением стихов Зинаиды Хостиковой, посвященных братьям Аушевым, офицерам). В начале XX века об ингушах писали и Коста Хетагуров, и Георгий Малиев, и Дзахо Гутуев. К слову вспомнить, будучи в США, в библиотеке университета в Беркли, в Калифорнии, я нашел замечательную книгу Хаджи-Мурата Мугуева “Ингушетия” (1931). Я был на седьмом небе от радости. Вот с кого нам надо брать пример!
Я очень далек от мысли, что писатели в силах распутывать узлы геополитики и решать другие сложные вопросы межнационального характера, но сказать весомое и благородное Слово правды они должны, если, конечно, они настоящие писатели.
Гарий Немченко
Я — лицо кавказской национальности
Коли уж речь зашла об осетинах, я ощутил себя немного осетином…
Свое семидесятилетие я праздновал в Адыгее. И когда народный музыкант Ким Тлецерук сыграл на адыгской гармошке, я ему закричал:
— Слушай, Ким, тут говорят, что я русский писатель. Да нет, я черкесс, черкесс! Поверь мне…
Так здорово звучала эта музыка, что во мне какая-то прапамять взыграла.
Но потом спустя полгода я попал на вечер в осетинском землячестве, посвященный столетию группы наездников “Алибек” — моих старых друзей, — и когда осетины пустились в пляс, я закричал:
— Братцы, вот я только что говорил, что я черкесс. Нет, я осетин.
Позволяю себе так говорить, потому что я русский человек, который знает Кавказ и любит его. Я — кубанский казак, который столько воспринял от кавказцев и столько собирается им отдать. Вспоминаю слова моего старого друга еще со студенческой скамьи Абдусалама Гусейнова, доктора философии, директора Института философии РАН, лезгина:
— Знаешь, эта фраза — “лица кавказской национальности” — на самом-то деле объединила Кавказ.
И я подумал: а ведь и впрямь объединила, заставила задуматься и смеяться над теми, кто ее придумал. И я стал тоже говорить про себя:
— Да, я лицо кавказской национальности. А почему нет? Я такой же и оттуда же…
И вот в этом, пожалуй, качестве меня позвали в Высший совет Российского конгресса кавказских народов. Как его представитель, я участвовал в беседе с националистами, экстремистами и прочими маргиналами, организованной редакцией газеты “Московский комсомолец”. Все участники беседы пришли к выводу, что есть какая-то третья сила, заинтересованная в том, чтобы дестабилизировать ситуацию и на Кавказе, и в Центральной России. Неужели это непонятно? Давайте из этого и будем исходить, а не искать черную кошку в темной комнате. Ведь не русские мальчишки виноваты. Виноваты те, кто мутят воду, кто натравливают русских мальчишек на ”инородцев” и сбивают с толку мальчишек кавказских.
Муса Ахмадов очень точно сказал о причинах войны в Чечне — это маневр, отвлекающий от передела собственности в России. Но, может быть, имеется еще один аспект войны, очень серьезный. Когда началась перестройка, я подумал: “Ну, ребята, ладно, русаков вы опять собьете с толку, это уже дело понятное. Кто их только с толку не сбивал. А вот кавказцев вы не возьмете! Там традиции, там тысячелетние обычаи… Кавказ-то устоит”. Так вот, кроме всего прочего, война здешняя была еще и рассчитанным ударом по традиции, по обычаям, по нравственности, которые действительно были очень сильно поколеблены.
В свое время мы с Алибеком Кантемировым задумали такой проект: проехать по Кавказу — он на лошадке, а я, может быть, как Санчо Панса, на осле — и рассказать людям о кавказских обычаях, во многом уже позабытых. Это и тогда было необходимо сделать, и теперь.
Ахмад Созаев
Когда книга займет свое место…
Для того чтобы литература развивалась успешно, надо вернуть уважение к книге. Это аксиома. Но при этом надо иметь в виду то, что читающих сегодня осталось мало. Люди стали слушателями, стали зрителями, хотя Книга — это великий дар, данный человеку его собственной природой и Всевышним, и никакой Интернет, никакой компьютер заменить книгу не может.
В конце прошлого года я встречался со школьниками. Один из мальчиков спросил меня:
— Когда наша жизнь станет лучше?
Я сказал ему:
— Наша жизнь станет лучше, когда книга займет свое место.
— А где ее место?
— Место книги рядом с хлебом.
На мой взгляд, книга постепенно начинает занимать это свое святое место. Наметилось, кажется, какое-то оживление, состоятельные люди стали дарить друг другу книги. Как в хорошие давние времена книга вновь становится подарком.
В этом плане у нас есть для собратьев по перу приятное сообщение. Мы приняли участие в конкурсе, выиграли грант президента России и сейчас издаем две
книги — антологии кабардинской и балкарской поэзии. Два отдельных издания в лучшем оформлении. Это хороший подарок читателям Кабардино-Балкарии, поскольку антологии на наших языках не издавались уже более четверти века.
Хасан Туркаев
Мы соскучились по такому общению
Эта встреча важна не столько с точки зрения сближения литератур северокавказских народов, но еще и тем, что имеет для нас огромное моральное значение. В нашей республике давно не собиралось столько носителей интеллектуальной энергии одновременно. И мы, по правде говоря, соскучились по такому общению, и, естественно, наши сердца и души наполнены радостью и ожиданием.
Муса Ахмадов уже говорил: для того чтобы сблизить литературы, чтобы способствовать развитию литератур народов Северного Кавказа, нам надо было бы возобновить уже испытанные формы взаимодействия, в частности проведение недель литературы соседних народов. В прошлом они проводились регулярно и, естественно, приносили свои плодотворные результаты. Во многом благодаря таким встречам наши литературы стали известны и в бывшем Советском Союзе, и далеко за его пределами.
Здесь уже было много сказано о проблеме перевода, но считаю нужным под-черкнуть, что наши талантливые прозаики, к сожалению, остаются неизвестными российскому читателю в силу того, что нет переводов. Думаю, решить эту проблему одному журналу “Дружба народов” не под силу, поскольку связана она в числе прочего и с финансовыми вопросами. Полагаю, что перед нашим парламентом и правительством надо поставить вопрос о выделении необходимых средств для оплаты работы переводчика. Это была бы своеобразная помощь развитию нашей литературы.
Василий Чонгонов
Чечня приняла удар на себя
Большие писатели наши ушли в мир иной, а молодые себя еще не проявили. От старшего поколения остались нам в наследство не только замечательные стихи и проза, но еще и три Союза писателей, которые мы сейчас пытаемся объединить, преодолев раскол в наших рядах.
Чечня напомнила мне Калмыкию шестидесятых годов: у людей так же горели тогда глаза, на улицах было много улыбок, все строилось…
Россия должна быть благодарна Чечне за то, что та приняла удар на себя и не дала пасть стране. Мы же все должны быть благодарны Чечне за то, что она научила Кремль разговаривать с народами, с национальными республиками.
Шарип Цуруев
Мы обязаны уважать друг друга, даже если и не любим
Хотим мы или не хотим, но у нас не получится говорить лишь о чисто художественной стороне нашего ремесла, потому что в литературе в первую очередь отражается жизнь общества и народа.
Когда говорят о правде, вкладывают в это слово разный смысл. Для политика, для политической организации правда — это средство прихода к власти. Оппозиция критикует власть — и правдиво критикует — лишь для того, чтобы самой прийти к власти. Но правда художника совершенно иного рода. Это правда, ничем не связанная с политикой.
В чем вина или ошибка некоторых авторов, в произведениях которых открыто выражаются античеченские настроения? В том, что их правда — политическая. Автор не исследует, не изучает, не основывается на своем опыте — он заранее знает, какими должен представить своих персонажей. Заказ при этом может быть как прямым, так и непрямым. В России всегда бытовало — и об этом говорили ее величайшие мыслители — гипертрофированное представление о роли государства. Это представление прошло через века, живо сейчас и связано в первую очередь с проблемой свободы. Художники, выполняющие заказ власти, который, повторяюсь, может быть никак прямо не высказанным, скрытым, косвенным, — несвободны. Они вынуждены оглядываться на Кремль, на чье-то мнение… А мы, писатели, должны быть свободны от политики, когда создаем свои произведения. И только тогда, с моей точки зрения, написанное нами достигает высшей художественной точки.
Проблема в том, что мы разные. И это прекрасно. Но оказалось, что у нас не хватает культуры понимания другого. Как со стороны русских, так и со стороны чеченцев. Возможно, эта культура и имелась когда-то, но сейчас она отвергается политической действительностью.
Любимый всеми нами философ и поэт Владимир Соловьев — я часто возвращаюсь к его мысли — говорил, что в древнейшие времена поэты играли роль жрецов, магов, а поэзия имела магический смысл. Поэта окружал ореол святости, он был духовным и идейным лидером своего сообщества. Эта роль, может быть, в европейских странах сегодня не такова, затушеванная модернистскими исканиями и течениями, постмодернистскими представлениями об искусстве. В нашей стране — в особенности среди малых народов — эта роль в какой-то степени осталась прежней. И поэт, писатель должен говорить правду, даже если эта правда может ему повредить. Здесь встает вопрос о нравственной ответственности литератора, особенно острый в период социальных катаклизмов, которые мы пережили в последние десять-пятнадцать лет. Что я имею в виду? Не все, в том числе и чеченские писатели, вели себя достойно с точки зрения моральной. Тем более это относится к писателям Центральной России. Обиды остались, и они должны быть высказаны. Это глобальная тема, это не чеченского масштаба, а российского, вселенского масштаба. Дело в том, что в Чечне в конце двадцатого века государство совершило величайшее преступление против человечества. Иначе эту войну рассматривать нельзя. Властью, официальной властью совершено величайшее преступление. Убито двести тысяч человек. Мы должны это осмыслить, мы должны на это ответить. Это проблема наша общая — не только чеченцев, но и русских, евреев, татар… Такое могло случиться с каждым из народов. Почему это произошло? Как это могло случиться?
Я считаю, что были отдельные мужественные писатели, которые честно высказывались об этой войне, но в целом личности такого масштаба, как Толстой, Анри Барбюс, не нашлось… И обида осталась.
Дело не в том, будем ли мы любить друг друга… Я вообще не очень понимаю, как можно научить людей любить русских или чеченцев. Невозможно полюбить целую нацию. Я могу полюбить Андрея, Ирину, Ахмеда, Махмуда, но нация — понятие абстрактное, тут могут быть лишь симпатии или антипатии. Однако, коли живем мы в одном доме, мы обязаны уважать друг друга, даже если и не любим. Конфликты возникают только тогда, когда люди не понимают друг друга, когда разговаривают на разных языках и не учитывают интересы других. Думаю, что наша встреча — важный шаг к сближению, потому что русская культура является значительной составляющей чеченской культуры. Немыслимо представить и чеченскую, и дагестанскую культуры, как и культуры других российских народов, без русской культуры, оказавшей на нас большое влияние. Точно так же, смею думать, оказали влияние на российскую культуру и наши культуры. И если бы такие встречи, как нынешняя, преобладали над мероприятиями политическими, то и войны бы, наверное, не происходили.
1 См. Панорама литературы на фоне гор (“Дружба народов”, № 8, 2006), Традиционное сознание и вызовы Современности (“Дружба народов”, № 4, 2002).