Опубликовано в журнале Дружба Народов, номер 8, 2008
Публикуется при поддержке фонда “Русский мир”.
Все люди на земле бегут от места, где им грозит смертельная опасность. Ингуши изо всех сил спешат туда, где стреляют или гремят взрывы, а то не дай Аллах они ничего не увидят своими глазами и придется довольствоваться чьими-то рассказами. Большая часть пострадавших в различных ЧП — именно такие зрители. И, как правило, чем опаснее “представление”, тем их больше.
Существуют две разновидности ингушей. Первые считают своих соплеменников худшим народом на земле и приводят в защиту своего мнения веские доводы. Вторые убеждены, что ингушский народ — соль земли и носитель всех достоинств, данных Богом человеку при его сотворении, квинтэссенция всего подлинно человеческого. Нигилисты высказывают свое мнение устно, с большим эмоциональным надрывом и обычно перед большой аудиторией на различных торжествах, но мнение это никогда не озвучивается в средствах массовой информации и различной печатной продукции. Мнением вторых переполнено все, что издается в Ингушетии.
Природа ингушского нигилизма непонятна, но вряд ли найдется на свете народ, который так легко и глупо теряет саму свою сущность. Ингуш предельно легко отказывается от своего прошлого, будь то кухня, архитектура, одежда, а отчасти и язык. Его пренебрежительное отношение к своим уникальным архитектурным памятникам, сохранившимся лишь чудом, может изумить любого европейца. Сотни и тысячи взрослых ингушей никогда не видели своих родовых башенных поселений в горах, ехать до которых всего несколько часов и добраться куда можно практически безо всяких препятствий. Они в этом признаются, ничуть не стесняясь.
В Японии вы не найдете взрослого человека, который хотя бы раз в жизни не поднялся на Фудзияму. В Ингушетии не найдете и трехсот человек, раз в жизни поднявшихся на священную Столовую гору, на самой вершине которой стоит тысячелетний храм, ныне служащий убежищем для скота.
Ингуш убийственно серьезен и не придает никакого значения таким пустым, на его взгляд, вещам, как музыка, поэзия, танцы, познавательные путешествия и пр. Свадьбы и похороны здесь почти ничем не отличаются друг от друга. Музыки и веселья на свадьбах нет уже десятки лет. В быту полностью утеряна культура танца. Танцы — удел одного или двух государственных ансамблей, очень незначительно пополняющихся свежими силами, так как профессия танцора, мягко говоря, не очень уважаема, как и профессия актера. Старейшины и духовенство, борясь с ингушской музыкой и танцами, видно, сами того не зная, выполняют давние советские установки на изжитие национального духа во всех областях жизни малых народов и на удивление быстро преуспели в этом.
Вопреки устоявшимся мифам ингуш мечтает о крепком государстве, но государстве справедливом, которое перестанет, наконец, без причины бить его по голове с ужасающей методичностью — каждые полвека и чаще. Дикая свобода давно перестала быть его средой, и он это понимает всеми фибрами своей души. А если и не понимает, деваться ему некуда.
Ингуш знает, что любые обращения к Разуму и Закону в нынешней ситуации просто бессмысленны. В отношении ингушей и чеченцев у государства с давних пор сложилась формула: “Своими стать мы вам не позволим, а чужими — тем более”.
Материальное благосостояние и религия — вот два кита, на которых строится мир ингуша. Трудно найти на земле более религиозный в массе своей народ, чем ингушский. Стремление к материальному благосостоянию для ингуша, возможно, важно ничуть не меньше религии, но способы достижения его регулируются религиозными запретами. Быть бедным — стыдно. Спорить с этим ни один современный ингуш не станет. Поставленный в самые неблагоприятные условия, он прилагает бешеные усилия, чтобы не быть беднее основной массы окружающих, а если не получается — то хотя бы казаться таковым. Ни один специалист по экономике не сможет понять, на какие средства среднестатический ингуш построил добротный кирпичный дом. Если у ингуша есть какие-то деньги, то самые большие купюры будут всегда лежать наверху. И тратить их он будет не с меньшим достоинством, чем настоящий миллиардер.
Кирпич и цемент — главные составляющие материальной жизни ингуша. Если бы герб Республики Ингушетии составлял я, то на 90 процентов он состоял бы из изображения кирпичной кладки.
Большой кирпичный дом — это мечта, с которой ни один ингуш не расстается никогда. Все другие материалы и архитектурные изыски исключаются. Дом должен быть таким, как у всех, но желательно чуть-чуть больше, чем у остальных. Какие-то новаторские идеи в обустройстве дома тоже не приветствуются. Зачем? Все должно быть одинаково. Это касается также одежды, посуды, мебели и всего прочего.
“А как же стройные ингушские башни?” — спросите вы. Стройность ингушских башен — это прямизна обнаженного и поднятого вверх меча или готовой сорваться с тетивы стрелы. Они величественны и красивы, но абсолютно одинаковы.
В ингушском языке есть слово “яхь”, точные смысловые оттенки которого невозможно перевести на другой язык. Приблизительно его можно перевести как “соперничество, длящееся всю жизнь”. При этом предполагается соперничество, соревнование только с представителями своего народа. Если раньше в понятие “яхь” входило и соперничество в храбрости, знании тонкостей архисложного ингушского этикета и многое другое, то в современной ингушской среде осталось только соревнование в достижении богатства. Для творческого человека, несмотря на насыщенность событиями и переменами, жизнь в этой среде по большому счету невыносима.
Никакого национального сознания и национальной стратегии развития, кроме “яхь”, у ингушского народа нет. Люди творческих профессий, более или менее талантливые, исчисляются единицами и не очень обласканы народной любовью, как и вниманием власти. Посредственность, умеющая зарабатывать деньги на подобии искусства, более приемлема для менталитета ингуша, чем одаренный художник с возвышенным сознанием. Оправдывать существующее положение вещей бесконечными репрессиями, которым подвергался ингушский народ, нет смысла. В таком случае ни евреи, ни курды, ни поляки и другие народы с трагической историей не имели бы ни литературы, ни искусства.
Недавно Фонд социально-экономических и интеллектуальных программ, готовивший семинар молодых писателей, попросил прислать анкеты молодых ингушских писателей и поэтов и их произведения. Представителям фонда никто не ответил. Промолчал единственный в республике литературный журнал, промолчал Союз писателей… В чем же причина? Дело в том, что ингушских поэтов и писателей в возрасте до 35 лет попросту нет в природе.
Ингушские города и села грязны и безлики. Держа в идеальной чистоте свой дом и двор, в соответствии с идеологией “яхь” (единственной ингушской идеологией), ингуш глубоко безразлично относится к чистоте улицы, квартала, города. Экологическое сознание у него отсутствует. Мусорные свалки вырастают в любом месте. В этом смысле ингуш ничем не отличается от всех остальных жителей России.
В этой теме мы не можем не коснуться чиновников, так как состояние населенных пунктов на 90 процентов зависит от них. Ингушский муниципальный чиновник так же уродлив и вороват, как и общероссийский, но отличается от него тем, что не занимается своими прямыми обязанностями вообще, если это не сулит ему какой-нибудь дополнительной выгоды, помимо зарплаты. Подвалы всех немногочисленных многоквартирных домов в республике, исключая новостройки Магаса, многие годы залиты фекальными водами.
На свадьбы и похороны уходит значительная часть бюджета ингуша, и они чуть ли не главная составляющая его жизни. Ездить и ходить на них приходится почти ежедневно, так как все ингуши — родственники, в той или иной мере. Последовательное сужение территории проживания ингушей в большей мере объясняется тем, что они на уровне подсознания стремятся собраться как можно плотнее, чтобы легче было ездить друг к другу на похороны, свадьбы и иные торжества и события. Соседи ингушей знают об этой черте национального характера и на протяжении многих веков пользуются ею, сначала просто занимая с согласия хозяев пустующие земли, а в последние десятилетия прибегая к более коварным методам.
Земельный голод, приводящий к кровавым междоусобицам, и крайне пренебрежительное отношение к границам своих земель — вот одно из необъяснимых противоречий ингушской ментальности.
На протяжении веков у ингушей не было князей и господ, ни в каком смысле. Военный вождь, избранный на время войны по определенным качествам, был вождем только в том случае, если сражался до конца боя впереди всех. Ни на какую особую долю добычи в случае победы он не мог претендовать. Не знал он также и о том, будет ли избран вождем в следующей войне.
Наличие храбрости и мужества не считалось какой-то особой добродетелью. Замечалось только ее отсутствие. Говорить о том, что кто-то храбр и мужественен, считалось неприличным, так как это подразумевало, что он храбрее и мужественнее присутствующих. Рассказчика встречало холодное равнодушие. Кстати, эта черта ингушского характера сохранилась до наших дней без изменений
А.П.Деникин в своей известной книге “Очерки русской смуты” писал о том, что основным занятием ингушей является скотоводство и грабеж. Генерал очень предвзято относился к ингушам, так как они вместе с чеченцами основательно потрепали его отборные дивизии, по сути сломали хребет всему его воинству. В высказывании генерала Деникина все же есть доля правды. Но походы наездников за добычей практиковались у многих народов мира, если не всех.
Монголо-татарское нашествие, а затем и кровавый поход Тимура хромого заставили остатки ингушского народа после тяжелых боев отступить в горы и выживать в тяжелейших условиях. Именно тогда взметнулись к небу величественные ингушские боевые башни, не имеющие аналогов в мире. Ингуши стали презирать все ремесла, кроме строительства. Все остальное можно было отобрать у других и привезти к себе. Потеряв в страшной и неравной войне на равнине все свои великолепные мастерские, дома, ухоженные поля, дающие богатый урожай, ингуши в дальнейшем стали добывать средства на жизнь угоном кабардинских, ногайских и калмыцких табунов и стад, не испытывая никаких угрызений совести. Впрочем, сами они тоже подвергались постоянным набегам представителей вышеназванных этносов.
К тому времени, когда русские пришли на Кавказ, ингуши уже возвратились на свои плоскостные земли, после долгой и трудной борьбы вытеснив оттуда пришельцев-кабардинцев, многократно превосходивших их численностью, и на самом деле стали, как писал генерал Ермолов в своем письме к митрополиту Феофилакту в 1819 году, “кротким и трудолюбивым народом”, мечтающим только о том, чтобы мирно возделывать возвращенную с таким трудом землю. О сопротивлении русским войскам и администрации, в то время еще не показавшей своего истинного лица, не было и речи. Комплекс завоеванного народа у ингушей и ныне отсутствует, но зато есть злость перманентно обманываемого и избиваемого народа.
Во второй половине девятнадцатого века из маленького ингушского народа, насчитывавшего в то время, по самым смелым предположениям, 15—17 тысяч человек, вышло шесть полных генералов царской армии. В Конвое Его Императорского Величества за короткий срок прошли службу около сорока представителей ингушского народа. Это абсолютный рекорд, если учитывать численность ингушей.
Во всех российских войнах, начиная с Отечественной войны 1812 года и кончая вторжением в Афганистан, ингуши показали себя фантастически храбрыми воинами. Одним из ярких примеров их героизма стала Брестская крепость, о чем до конца
80-х годов писать запрещалось.
Ингуш мстителен и никогда не забудет о нанесенной ему обиде или оскорблении, не говоря уже об убийстве. Месть может обрушиться на виновника, как шквал, и через пятьдесят лет. При этом непреднамеренное убийство прощается сразу, в тот же день. Был случай, когда водитель насмерть сбил на дороге двух девочек пяти и шести лет. Когда выяснили, что он не пьян, а девочки резко выбежали из-за угла, отец девочек тут же, на месте, простил его. Совершенно невозможно для любого ингуша то, что совершил владикавказский архитектор Калоев, который после гибели своей семьи в страшной авиакатастрофе убил авиадиспетчера Питера Нильсена. По ингушским нравственным законам, это — убийство совершенно невиновного человека, и ни о каком обычае кавказской мести тут речи быть не может.
Человеку, впервые попавшему в ингушскую среду, может показаться, что все процессы, происходящие в ней, хаотичны и непредсказуемы, и только спустя некоторое время он поразится тому, насколько четко обозначено место каждого индивида по возрасту, полу и т.д. Жизнь ингуша есть постоянное напряжение всех духовных и физических сил, зачастую порожденное страхом перед общественным мнением. Любой пустяк, например, выход на улицу в тапочках может стать для юноши причиной того, что за него уже не отдадут любимую девушку. Пройтись по улице в потрепанной одежде, даже если идешь делать не очень чистую работу, не принято. В далекую пору это объяснялось тем, что весь народ, по существу, был одной организованной и всегда вооруженной армией. Для того чтобы выжить, необходимо было находиться в полной боевой готовности круглые сутки. Отголоски этих времен сохранились до нынешних дней, тоже не совсем мирных. Даже самые близкие ингушам по ментальности чеченцы поражаются тому, что ингуш никогда не расслабляется в обществе и в глубине души всегда ожидает нападения, неважно какого.
Из ингушей очень редко получаются хорошие врачи, учителя и люди творческих профессий. Как уже писалось выше, ремесленников среди них нет совсем. Но из них выходят великолепные спортсмены, военные и дипломаты.
Увидев, в каких залах тренируются в Ингушетии чемпионы и призеры общемировых первенств и чемпионатов, требовательные западные спортсмены будут в шоке. Что касается дипломатии, то ее ингуши изучают с пеленок, и поэтому встреча с человеком самого высокого ранга никогда не приводит их в трепет. Иностранные и российские исследователи в своих трудах всегда отмечали это природное свойство ингушей.
Склонность к военной службе и дипломатическому поприщу ингушу крайне редко давала реализовать Советская власть. Единицы, которые преуспевали в этой области, всегда должны были идти на сделку со своей совестью. Совершенно иное положение дел было и есть там, где живут эмигранты-ингуши трех основных волн эмиграции: конца Кавказской войны, революционных лет и Великой Отечественной войны. В основном это страны Ближнего Востока. Например, в Иордании вся без исключения королевская гвардия состоит из чеченцев, ингушей и других представителей народов Северного Кавказа. Все более или менее известные спортсмены — также из них. Самые лучшие представители дипломатических корпусов этих стран — выходцы из Центрального Кавказа. Возможно, когда-нибудь будут преодолены стереотипы, созданные Сталиным и Берией, которые испытывали к ингушам и чеченцам личную внутреннюю неприязнь, и Россия получит великолепных дипломатов и военных из ингушской среды. Конечно, представители ингушского народа добиваются успехов и в других профессиях, но склонность к вышеназванным профессиям присуща им генетически.
Отношение к гостю и вообще любому человеку, оказавшемуся под его кровом, выделяет ингуша среди всех. Если гостеприимство, включающее в себя только ночлег, теплую беседу и угощение, есть практически у всех народов мира, то, оказавшись в ингушском доме, гость получает не только все это, но и хозяев, готовых в случае опасности биться за него до последнего вздоха. Нередки случаи и в далеком прошлом, и ныне, когда хозяин и его сыновья погибали у порога собственного дома, защищая гостей или любых людей, бежавших от преследования под их крышу.
В 1909 году целый аул Кек был окружен и разрушен царскими войсками за отказ выдать тяжело заболевшего и скрывающегося здесь абрека Зелимхана. Горсточка наездников вывезла Зелимхана в безопасное место, а все жители села с семьями были сосланы в Сибирь.
В 1919 году на ультиматум генерала Деникина выдать представителей советской власти на Кавказе — Кирова, Орджоникидзе и прочих — ингуши ответили яростным сопротивлением и потеряли в боях треть взрослого населения.
Если раньше ингуши легко вступали в межнациональные браки, то сегодня это происходит крайне редко. Тому есть своя причина. После выселения ингушей и чеченцев в Среднюю Азию и Казахстан советская власть поставила цель — любым путем ассимилировать переселенцев. Было принято постановление: любая представительница репрессированных народов, вышедшая замуж за представителя другого народа, автоматически становилась свободной. Несмотря на то что женщин, желающих воспользоваться данным постановлением, практически не было, старейшины двух народов, чтобы сохранить свои этносы, объявили негласный запрет на межнациональные браки. Запрет этот за редкими исключениями действует и по сегодняшний день.
Выражение “нет пророка в своем отечестве”, кажется, выдумано специально для Ингушетии. Выделившийся какими-то особыми качествами человек никогда не найдет себе здесь места. Самые талантливые врачи, изобретатели, художники чаще всего покидают родные края, так как в сером и унифицированном тусклой ингушской идеологией “яхь” обществе, признающем только материальную сторону жизни, одаренным людям нет места. Они мешают и чиновнику-вору, и “фээсбэшному” мулле, и всем родственникам, у которых начинают болеть глаза от излучаемого ими яркого света.
И конца этому не видать.
Село Джайрах, 1—25 марта 2008 года