Стихи
Опубликовано в журнале Дружба Народов, номер 7, 2008
Напомнит нам эпос сухими устами истории,
О долгом и тщетном племен и времен препирательстве,
И все его строки — не строки, но стоны истошные:
Безмерного рабства в глазах отраженья забитые,
Звучат и двоятся, безмолвные годы отматывая…
Кто б знал эти склоны и долы, в веках позабытые,
Когда б не звенели о них озаренья Айтматова!
Кто знал эту землю и чудо сказаний печальное,
На ветреном глобусе прочим народам не нужное,
Зов гор и степей, ледников с небесами венчание,
Кто слышал напев, затаивший молчанье недужное,
Кто ведал меж нами движенье созвездий согласное,
И бег табунов, и отар упоенье весеннее,
Кто чувствовал слово, над душами близких не властвуя,
И в нищем кочевье увидел эпох столкновение?..
Что толку и смысла детишек пугать геростратищем
И мутные мифы плодить — должники, что ли, веку мы?!
О старом народе, в веках свое счастье растратившем,
Расскажет — художник. Ведь больше-то, в сущности, некому.
Пророку в отечестве худо: охрипнув, аукает,
Безвестных выводит на свет молчунов-соплеменников,
А вслед ему юные волки, свистя, улюлюкают
Да смотрят бесслезные очи его современников.
И все они — нытики, критики и паралитики —
Ни знать не желают, ни видеть, ни верить, ни чувствовать.
Устав и изверясь, пророки уходят в политики.
Но все остается по-прежнему — на сердце пусто ведь.
За жиром наград не скрывал он, как сердце надорвано
Навязанной некогда ролью светильника разума.
Кумиру лжет нация! Лжет — пересадкою органа.
Но сердце болит за страну, хоть болеть не обязано.
Железного века ветра пролетают, пронизывая:
Он, сын Ала-Тоо, прошел по планете и вечности,
За космосом чуждым он молча провидел Киргизию,
В реченьях далеких он близкое слышал отечество.
В снегах и бурьянах застыли родимые прерии,
Родимые пятна горят, словно знаки отличия,
Всё ставят в вину ему — смерть большевистской империи,
Крушенье культур и надежд, маскарад безъязычия.
Но всё отойдет — и глумление, и поклонение,
Безвестные села воздвигнутся вновь над столицами,
Устав от безмолвья, неграмотное поколение
Вернется к нему и заплачет над теми ж страницами!
Летит иноходец и длится любви заклинание
Над пустошью лет, над людскою судьбой одичалою! —
На дне этой жизни, невнятной, как воспоминание,
Дрожит тополек, не укрытый косынкою алою.
Охотник о сыне поет, внемлют звезды бесстрастные,
А в небе безмерное время зарею полощется,
И души ушедших познали последнее странствие
На Млечном пути — на печальной Дороге Соломщика.
Родимой чужбины мутны горизонты осенние,
Утратами горькими жизнь безответная полнится,
За всё, что не додал ей, — родина дарит прощение,
За всё, что ей отдал дотла, — что-нибудь да исполнится!
Час пробил.
Бессмертна эпоха Чингиза Айтматова,
Железного века эпоха, масштаба безмерного.
И жил, и творил, и дышал он — для Века Двадцатого.
Но дрогнули руки, открывшие дверь Двадцать Первого…
10 июня 2008 г.
Бишкек