Опубликовано в журнале Дружба Народов, номер 1, 2008
Елена Холмогорова, прозаик (Москва)
Чтение по обязанности и по любви
Мне приходится читать очень много и по должности завотделом прозы журнала “Знамя”, и как эксперту премии “Большая книга”. Я часто вспоминаю слова моей покойной бабушки, которая, однажды увидев, как я сижу на дачной скамейке, обложенная рукописями, покачала головой и сочувственно произнесла: “Что ты все работаешь и работаешь — пошла бы почитала”. Впрочем, по счастью, я так люблю это занятие, что никакие чтения по обязанности мне не в тягость. Но порой количество неумолимо переходит в качество, так что впору бывает перевернуть известную поговорку “За деревьями не видят леса”: разглядеть бы в этом дремучем литературном лесу не тенденции, или, как теперь принято говорить, тренды, а хоть пару-тройку хвойных или лиственных дерев.
Но прежде всего отмечу, что читательским феноменом 2007 года стали книги, вышедшие в 2006-м. Это, конечно, “Даниэль Штайн, переводчик” Людмилы Улицкой. Успех этой книги — предмет моего радостного изумления. За вычетом Б.Акунина и Д.Донцовой, последней на моей памяти книгой, которую “читали все”, был роман Виктора Пелевина 2001 года “Generation П”. И предмет грустного изумления, что “Ампир V”, таковым не стал, хотя и в этом романе дан совершенно точный диагноз атмосферы сегодняшнего дня с царящим в нем “гламуром и дискурсом”.
Хоть и стараюсь не говорить о тенденциях, удержаться трудно. Не секрет, что многих мэтров мы любим, но чтим все больше за прежние заслуги. Впрочем, есть и счастливые исключения. В литературном лесу отчетливо видны мощные кроны последнего “молодого поэта” СССР Андрея Вознесенского, обладающего, на мой взгляд, самым точным поэтическим зрением и слухом из всех ныне живущих поэтов. Сборник его сочинений ХХI века, броско названный “СтиХХI”, с блеском подтверждает это. И еще один пример: не просто творческого долголетия, а неуклонного движения
вверх — Леонид Зорин. Изобретательность форм и безукоризненность стиля отличает прозу Зорина, продолжившего в минувшем году цикл “монологов”, где писатель перевоплощается в авторов эпистол разных эпох русской истории (“Письма из Петербурга”, “Знамя”, № 2), а затем в Зиновия Пешкова — родного брата Я.М.Свердлова, усыновленного Максимом Горьким (“Выкрест”, “Знамя”, № 7).
В своем “Живом журнале” Михаил Бутов процитировал чью-то фразу, где встретился термин “бумажные книги”, который в век электронных носителей уже не воспринимается тавтологией. И я поймала себя на том, какой читательский шок в 2007 году испытала от воспоминаний уцелевших жертв ГУЛАГа, собранных Музеем и общественным центром имени Андрея Сахарова на диске “Память о бесправии”.
Нет, все же “бумажная книга” бессмертна. Я держу в руках “Ламповую копоть” Сергея Бархина — великолепного театрального и книжного художника, держу, как драгоценность: в книге продумана каждая мелочь, ею любуешься, рассматриваешь фотографии и картинки, а текст входит в тебя незаметно, вдруг обнаруживаешь, что прочитала один абзац, другой и — зачиталась.
Вообще книжки с картинками — это целая культура, хочется верить, не уходящая. Я не мыслю себе иного Робинзона Крузо, нежели тот, которого изобразил Жан Гранвиль. Иллюстрации других художников, даже признанных мастеров, оскорбляют глаз. И пророк Иезекииль мне виден исключительно таким, как его нарисовал Гюстав Доре.
И еще о нескольких деревьях, к концу рассуждений проступивших из леса: книга одного из любимых моих современных прозаиков Владислава Отрошенко “Приложение к фотоальбому”; свободная до клоунады книга прозы Ефима Бершина “Маски духа”; воспоминания Эргали Гера и Виктории Волченко о доме Натальи Беккерман, предельно точно воссоздающие атмосферу “кухонной России” 70-х—80-х годов (“Знамя, №11), роман Валерия Исхакова “Призрак автора” (“Дружба народов”, 2007, № 10—11), “штучные” стихи, такие, как “Еще элегия” Олега Чухонцева (“Знамя”, 2007, № 9).
О романе Александра Иличевского “Матисс” (“Новый мир”, 2007, № 2—3) рискнула бы сказать, что он — долгожданный. Роман втягивает в размышления о возможности нетривиальной системы ценностей, другой шкалы измерения, ином взгляде на мир и людей, его населяющих, наконец, о сущности свободы. И, быть может,
главное — это насквозь гуманистическое произведение — столь редкое в современной словесности.
Если отвлечься от литературы художественной, весь год внимательно следила за статьями Ирины Левонтиной, остроумно, едко и в то же время изысканно-точно реагирующей на тонкие нюансы изменений бытования русского языка. Для человека, работающего со словом, необходимо, как с камертоном, сверяться с книгой “Ключевые идеи русской языковой картины мира”, написанной ею вместе с А.Зализняком и А.Шмелевым. Так же, как и круг чтения профессионалов и любителей литературы невозможно представить себе без двухтомника Сергея Чупринина “Русская литература сегодня”: “Большой путеводитель” и “Жизнь по понятиям”.
А на то, что читать в новом году придется меньше, слава богу, не надеюсь!