Опубликовано в журнале Дружба Народов, номер 5, 2007
Продолжаем разговор, начатый в первом номере “Дружбы народов” за 2007 год статьями Александра Тарасова “По другую сторону баррикад” и Алексея Цветкова “В альтернативной зоне”.
Логинова Надежда Васильевна — заведующая рекламно-издательским отделом
Свердловской областной библиотеки для детства и юношества. В “Дружбе народов” публиковалась ее статья “Librarian chic — антигламур” (2004, № 8).
Кризис гуманитарного образования
Для начала простой вопрос — что такое молодость и, стало быть, молодежь?
Ответить на него, кажется, несложно. И все-таки… В каком возрасте начинается молодость и когда она заканчивается? В разных странах и в разные периоды человеческой истории границы молодежного возраста очерчиваются по-разному. За последние сто лет они сильно сдвинулись и в российской традиции. В начале XX века в социальной статистике и в переписях населения молодыми считались люди в возрасте от десяти — двенадцати до двадцати лет. В наши дни молодость начинается в семнадцать и заканчивается, то есть переходит в зрелость, к тридцати годам.
Столь же ощутимо меняется в нашей стране представление общества и государства о том, что есть молодежь. Как отмечает социолог П.Оганов, “российская социология молодежи прошла сложный путь от упрощенного представления о молодежи как объекте социального контроля и воспитания со стороны государственных институтов до постепенного утверждения концепции молодости как особой фазы жизненного цикла с собственными интересами и собственным социальным статусом”.
Вот об этом — об особой фазе жизненного цикла, как ни сухо звучит сие определение, — мне и хочется поговорить.
Молодость — это ресурсное состояние каждой личности. Не стану повторять общеизвестные истины, напомню лишь знаменитое высказывание Альберта Эйнштейна: “Человек, не совершивший великого вклада в науку до тридцати лет, никогда этого уже не сделает”. Преувеличение? Возможно… Тем не менее факт остается фактом: молодость — особо благоприятное время для развития и творчества. Это бесценный ресурс каждого отдельного человека, способный вместе с тем обогатить общество в целом.
Ценится ли он у нас, в России? Помогают ли государство и общество молодому россиянину развить и использовать преимущества ресурсного возраста?
Несколько лет назад российские девятиклассники проходили международное тестирование PIZA, которое проводится по результатам основной школы. Надо сказать, что PIZA — самое показательное в мире тестирование, направленное не на проверку уровня знаний, а на способность школьника применять свои знания в практической жизни, мыслить нестандартно, творчески. Так вот, по результатам этого тестирования наша страна заняла двадцать восьмое место из тридцати двух.
Оказалось, что наши ребята не умеют работать с текстом, с информацией вообще. Это наиболее ответственный показатель интеллекта в любой его ипостаси — информацию, относящуюся к разным областям знания, надо уметь структурировать, выделять в ней главное, обобщать, анализировать.
Кстати, не повезло в этом испытании и Германии — немецкие школьники заняли по PIZA семнадцатое место. В стране разразился грандиозный скандал, пресса активно обсуждала случившееся, были сняты с постов министры образования германских земель… Вначале немецкие ученые опровергали достоверность тестирования — PIZA, мол, не показательна для Германии, поскольку создавалась для англоязычных стран, — и провели собственные исследования. Выяснилось, что результаты PIZA были верными, и в Германии начали активно работать над исправлением положения, создали национальную систему тестирования, вошли в международное сообщество, которое занимается подобными вопросами…
У нас же — тишь да гладь. После провала с PIZA не лишился места ни один чиновник из системы образования, а знаменитый ЕГЭ, Единый государственный экзамен, по-прежнему проверяет главным образом знание предмета, а не умение применить его в жизни.
Скажу сразу, упомянутое выше тестирование проводилось в 2000 году, и мне, к сожалению, не удалось найти сведений о более поздних результатах. Но многое ли изменилось в нашей системе образования в последние несколько лет? А если меняется, то что именно?
Вспомню свой опыт. В начале восьмидесятых годов после окончания университета я определилась работать в школу, преподавать литературу. Педагогом стала по собственному желанию, тем более что в школе, куда я устроилась, работала моя любимая учительница Екатерина Петровна Токманцева, мой идеал и образец, звезда на педагогическом небосклоне.
Работа педагога, как известно, — дело нелегкое. Для меня основной трудностью стало противоречие между моими собственными идеалами и тем, что требовали школьные планы. В университете меня научили писать и календарные и поурочные планы, но бурное море моих чувств постоянно перехлестывало за грани методик советской школы. Я пренебрегала методическими указаниями и интерпретировала учебник в соответствии со своими представлениями о литературе. Осадить меня сумело, как ни странно, не школьное начальство, а моя мама, педагог со стажем. Она строго сказала: “Доченька, государство платит тебе деньги за то, что ты выполняешь его заказ”. Я не раз слышала, как мама дома критиковала школьную программу и учебники по экономической географии — зачем для детей пишут так сложно, занудно, непонятно! Критиковала, но неукоснительно “выполняла заказ” — дети должны знать особенности советской экономики. Надо работать по программе.
Тогда я впервые осознала, что государство не просто дает образование своим юным гражданам, но и преследует при этом какие-то свои собственные цели. Не хочу пинать мертвую собаку и распространяться о том, что за цели были у советских властей, попробую представить, чего ждет от школьного образования современная российская власть.
По делам их узнаете их. В данном случае — по тому, какие рекомендации по школьным программам спускаются с министерских высот.
Предлагается:
Уменьшить количество часов, отведенных в школе на литературу, и объем изучаемых произведений. Педагог не имеет права требовать от учеников знания романов и повестей в полном объеме.
“Прочитайте, ребята, «Онегина» в комиксах”. Стоит ли комментировать?
Вместо устного экзамена по истории ввести тесты.
История учит сравнивать, а сравнение — один из важнейших инструментов технологий мышления. Устные рассуждения учащегося позволяют учителю проследить ход его мыслей и умение их выражать. Но главное-то — тест не дает реальной возможности проверить чисто механические знания учащегося. Вот вполне конкретный пример — я знаю случай, когда слабейший по истории в классе ученик набрал в ходе экзамена 79 баллов из 80 возможных. Учителя поразились и принялись его пытать. Под “пытками” парень признался, что в тестах типа “выбери ответ” использовал народный “метод тыка”.
Письменное сочинение заменить “изложением на заданную тему”. Причем изложение при необходимости может быть заменено устным ответом.
Да какая же, спросите вы, может возникнуть необходимость?! А вот, к примеру, такая… Кандидат в золотые медалисты или медалистки не способен написать сочинение на “отлично” и обращается за помощью в “конфликтную комиссию”, которая соглашается: “Пожалуйста, сдавайте, деточка, устно. Не терять же золотую медаль”.
В системе ЕГЭ (Единого государственного экзамена) учащийся может выбрать возможность письменного выражения своих знаний и способностей только в блоке “С”.
То есть такая проверка нужна, мол, только тем, кто собирается поступать на филологические факультеты…
Все перечисленные инновации при взгляде с официальной высоты выглядят вполне пристойно и аргументированно. Но давайте рассмотрим их в иной перспективе. Помогут ли они преодолеть кризис гуманитарного образования в современной русской школе или еще более усугубят его? Вопрос, признаюсь, чисто риторический.
Мало утешения в том, что кризис сей не является уникальным, чисто российским явлением. Тревогу мирового гуманитарного сообщества вызывает общий кризис образования в постиндустриальном обществе, вступившем в стадию информационной эпохи, а российский педагог и психолог В.К.Дьяченко констатирует острый и неизлечимый кризис школы XX века.
Однако, как пишет А.Ф.Зотов, “кризис образования в нашей стране и на Западе — вовсе не одно и то же. «Их» кризис связан с тем, что нужно каким-то образом выдерживать конкуренцию в области быстро меняющихся высоких технологий, он вызван информационным «перепроизводством». Кризис образования у «нас» связан с тем, что мы либо отходим в доиндустриальную эпоху, либо остаемся в слаборазвитом, сырьедобывающем индустриальном обществе…. И если не будут приняты какие-то пожарные меры для того, чтобы создать у нас «оазисы» высоких технологий, науки, культуры, где нужны люди с достаточно высоким уровнем образования, которые в будущем могли бы сыграть роль «точек роста» постиндустриальной цивилизации, — то страна лишь будет переходить от одного этапа кризиса к другому. Так сказать, общий и перманентный кризис постсоциализма…”1.
Как на этом фоне предстают изменения в образовательных программах, которые не лечат, а еще более усугубляют болезнь? Может, они — всего лишь чиновничья ошибка, а не следствие целенаправленной политики?
1 Цитирую по работе: Корнющенко Д. И. Философия образования (приложение к “Интегральной диалогике”, 2003. http://lit.lib.ru/k/kornjushenko_d_i/text_0040.shtml.
Эпоха копирования
А что если это все же политика?
На дворе — эпоха монополизации и глобализации, нуждающаяся в дешевой рабочей силе и исполнительской полуинтеллигенции. Проще говоря, в технологах. Технологи, только технологи нужны сегодня миру. Безусловно, это могут быть люди, задействованные в высоких технологиях, в том числе — в информационных, с использованием креатива, скажем, третьей степени, то есть в создании “продукта по образцу”. Но все это повторение уже готовых образцов, а не создание чего-то принципиально нового. Эпоха копирования вступила в свои права. Если некоторое время назад исследователи говорили об обществе креативной экономики, которая будет двигать мир вперед прирастанием нового знания, то теперь вопрос все чаще рассматривается под другим углом — успевайте делать копии.
Сошлюсь на книгу Николаса Дж. Карра “Блеск и нищета новых информационных технологий”. Как считает автор, “информационные технологии становятся базовыми, подобно электричеству и телефону… Передовая бизнес-практика, «зашитая» в тиражные информационные системы, стала доступной всем, поэтому ИТ не гарантируют предприятию конкурентного преимущества, они столь же необходимы, но стратегически бессмысленны”. Гораздо выгоднее сегодня во многих сферах “следовать за лидерами и не повторять их ошибок”, чем вкладывать огромные инвестиции; бизнесменам советуют “заранее просчитывать инновационные риски и не преувеличивать гипотетические возможности”.
Боюсь, что этому совету следует и наше государство в своем отношении к молодым. Создается впечатление, что оно заранее “просчитывает инновационные риски”, “не преувеличивает гипотетические возможности” такого ресурса, как молодежь, а потому не спешит вкладывать в нее огромные инвестиции.
Мне тут же возразят: “Позвольте, а разве вы забыли о Федеральной целевой программе “Молодежь России”?! А сколько у нас различных региональных, муниципальных и ведомственных молодежных программ! Всех не перечесть”.
Но это, увы, капля в море. Так, в статье “Молодежь — стратегический ресурс государства” руководитель Федерального агентства по образованию Григорий Балыхин, говоря об уже упомянутой программе “Молодежь России (2001—2005 годы)”, признает “достаточно скромный объем бюджетного финансирования”1 . Пока еще нельзя сказать, сколько государство намерено выделить от щедрот своих на проекты, разработанные для реализации недавно принятой Стратегии государственной молодежной политики. Сейчас, когда я пишу эти строки, работа над проектами и подсчет их стоимости еще не закончены. Только дело ведь не только в том, много ли будет отвалено средств, но и в том, как эти деньги будут использованы. И, как ни печально и странно, сколько из них будет использовано вообще.
Вот лишь два взятых навскидку факта.
Чувашия, Шумерлинский район, где на программу “Молодая семья” было выделено в 2006 году из республиканского и федерального бюджетов 2,36 миллиона рублей. Угадайте, сколько из них было освоено… 190 тысяч!2 Меньше десятой части.
Приморский край. Председатель общественного молодежного совета при Законодательном собрании Приморского края Александр Мальцев жалуется на то, что здесь “практически в полном объеме не исполняются краевые законы о молодежной политике и поддержке деятельности молодежных и детских общественных объединений. Уровень освоения краевого бюджета на эти цели за пять месяцев нынешнего [2005] года составил всего 1,5 процента, а 80 процентов выделенных сумм потрачено на конкурс «Учитель года», не имеющий к молодежной политике никакого отношения”3.
1 Экономика России: ХХI век. № 21.
2 Решение собрания депутатов Шумерлинского района, 26.10.2006 г. № 12/1 (http://gov.cap.ru/home/77/deputat/20061026_12/01_itogi.doc).
3 http://www.omsprim.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=97&Itemid=39.
Есть наверняка в России места, где бюджетные средства, отпущенные на молодых, используются разумно и с пользой. Но речь-то не об отдельных положительных и отрицательных примерах, а об общей тенденции. Возможно, верховная российская власть и впрямь наконец-то спохватилась — молодежь, мол, стратегический ресурс государства (популярная нынче в прессе формула). Однако дела у нас вершит не только и не столько верховная власть, сколько сонм чиновников всех рангов во всех уголках страны. В наши дни отнюдь не у короля, а у любого чиновника есть основания заявить: “Государство — это я”. Именно эта ипостась государства и определяет, по моему убеждению, реальную сегодняшнюю молодежную политику.
Ставка на мажоров
Вряд ли основы этой политики были когда-либо высказаны вслух. Говорить-то можно что угодно! Но если судить по делам, а не словам, то суть ее такова: нам нужен массовый продукт — дисциплинированные исполнители, для подготовки и обучения которых требуется не слишком много средств. И все! У государства нет сил и средств, чтобы воспитывать будущих творцов. Вот и не надо на них тратиться. Откуда в таком случае у нас возьмется пресловутый креативный класс, новая движущая сила общества? Кто будет выдвигать новаторские идеи, разрабатывать оригинальные методы, создавать новые технологии и тому подобное? Это-то как раз решается проще простого. Креативный класс составят те, кто способен сам оплатить свое образование, самостоятельно найти свое место в жизни без помощи государства и общества. Ставка — на богатых и сильных. А уж они потом, как локомотив, в недалеком будущем потянут за собой всех остальных, бедных и слабых, а также страну в целом.
А что, может, и впрямь неплохая идея? Не станем оценивать ее моральный аспект, а лишь эффективность. Перед Россией стоит задача ускоренной модернизации — способны ли мажоры стать ее локомотивами?
Вы помните, конечно, кто такие мажоры. В поздние советские времена так называли детей высокопоставленных партийных и советских чиновников. Да и не только… Как там Юрий Шевчук их перечислял?
Я чествую вас, сыновья дипломатов,
Юристов, министров и профессоров.
Ожиревших актрис, журналистов-магнатов,
Многотомных поэтов и суперпевцов…
Говорят, что слово устарело. По-моему, ничуть. И перечень тузов, мажорских родителей, остался почти прежним, хотя и сильно расширился. Из краткого шевчуковского списка следует вычеркнуть лишь профессоров и поэтов. Современные профессора чаще всего бедны как церковные мыши, а “многотомных поэтов” в России сейчас, к счастью, и вовсе нет. Впрочем, нет и нового названия для тех, кого прежде именовали мажорами. А как их называть сейчас? “Золотой молодежью”? Но это определение, на мой взгляд, относится скорее к стилю и образу жизни, а не к месту в обществе. Это субкультура, а не социальный слой.
Мажор — это молодой человек, который с младых ногтей получает от родителей фору, преимущество перед сверстниками, которым не посчастливилось родиться в семье, принадлежащей к сильным мира сего. И здесь не важно, что ныне выплыли на свет новые разновидности “сильных”, о которых прежде и не слыхивали. Не важно и то, украл ли папаша мажора свой капитал или заработал честным трудом (если такое вообще возможно). Главное:
И так все легко соплякам и просто —
Папаша добьется служебного роста.
Папаша попросит весь зал кричать ему “бис”.
Папаша исполнит любой сыночка каприз.
Всего лет двадцать прошло, наверное, с тех пор, как Юрий Шевчук с насмешкой пропел эти слова, а стало уже заурядным явлением современной российской жизни, что не одни только папаши взяли на себя заботу о мажорах. Самый, вероятно, яркий пример такой заботы — детские сады для детей богатых и очень богатых, созданные некоторыми сервильными представителями нашей педагогики. Меня особенно умиляет, что у каждого дитяти в таком садике есть собственный рабочий стол. Оно, конечно, как же ребенку без стола… Да речь-то не о каком-нибудь смешном детском столике. Восседает дитя за тяжелым, солидным столом с дорогими письменными принадлежностями. Чтобы ребенок с детства привыкал к виду своего рабочего места и уважал себя. Крошечный будущий бизнесмен или чиновник высшего ранга, одетый в шортики, еще шнурки на туфельках не научился завязывать, но уже понял основополагающую идею — он рожден для того, чтобы быть главным.
Говорите мне сколько угодно, что это вполне естественно — мол, люди, у которых есть деньги, имеют право покупать для своих детей самое лучшее. В том числе и лучшую педагогику, и лучшее образование. Ладно, не буду сейчас спорить, Бог с ними, пусть покупают, я — о другом. О том, что само государство, и высшая власть в том числе, предоставляет мажорам все преимущества. Намеренно или ненамеренно оно как бы придерживает на старте всю остальную молодежь. И есть лишь один способ лишить мажоров стартовой форы — государство обязано создать детям из менее обеспеченных и вообще необеспеченных семей такие условия для дошкольного воспитания и школьного образования, которые позволили бы им успешно конкурировать с избранными счастливцами. Задачу эту нельзя растягивать на долгие годы. На ее выполнение надо бросить все силы и средства. Сегодня, прямо сейчас.
Лицемерие успеха
Впрочем, уже теперь школа для обычных, не богатых детей пытается своими силами как-то смягчить изначальное неравенство детей из разных социальных слоев и проводит среди них “воспитательную работу”, ориентируя на успешность любого подростка. На педагогическом жаргоне это называется “адаптировать к будущей жизни”, “настраивать на позитив”, “закреплять мотивацию на преодоление”.
Мне в руки попала анкета, которую распространяли среди старшеклассников в одной из екатериноградских школ:
“Ты стоишь на пороге новой жизни, и важно понять, что поможет тебе добиться успеха. У тебя есть возможность в спокойной обстановке на каникулах заняться размышлениями о себе. Ты уже готов выбрать удобную форму размышления о себе? Ты можешь нарисовать твою линию поведения в школе? Опиши, что сформировало тебя, сделало еще более умным? Напиши презентацию о себе, резюме для работодателя, создай свой сайт. Что в школе готовит тебя к успеху? Нарисуй свой путь к успеху в ближайшем будущем. Нарисуй свою будущую карьеру. Изучи в литературе, кино, ТВ примеры успешных людей. Что им позволяет быть успешными? Напиши рассказ о себе успешном и наметь первые шаги на пути к успеху…”
Ну что ж, вроде и вправду неплохой повод для молодого человека подумать о себе и о своем будущем. А что, действительно, может помешать ему добиться успеха в жизни? И я представила, как мог бы ответить на анкету паренек из обычной (т.е. бедной) семьи:
“Что сформировало и сделало меня «еще более умным»? Ну, может, несколько книг и несколько человек… Педагоги? Ну, может быть, один из них — педагог. Подробности личной жизни: мать вечно болеет, отец пил, потом ушел к другой бабе, у которой свои дети, поэтому денег не дает ни копья. Где денег взять? Собирали с парнями металл по помойкам — все кишки себе вытянули. Попросил помощи у бабки по отцовской линии — не дает, говорит: «Не обязана давать тебе денег». Причем она так раскрашена, что выглядит моложе матери, на «бабушку» не откликается. Другая бабушка отдает нам часть своей пенсии, но знаете ли вы сумму пенсии российского пенсионера? А если от нее отнять еще часть? Квартира напоминает склад забытых и потерянных вещей, а на дверях подъезда сосед Кирюшка, местный гот, написал: «Добро пожаловать в Ад!» В принципе, похоже. Хочу поступать на философский факультет. Если повезет, буду заниматься философией. Если удастся, стану философом. Вы о таком успехе спрашивали? Да, я читал про успешных и видел фильмы
о них — редкостные это ублюдки. Короче, вряд ли мне стоит заморачиваться насчет успеха…”
Возможно, за одной партой с будущим философом, не рассчитывающим на карьерный и денежный успех, сидит другой парнишка, который рассматривает свое будущее совсем в иных координатах. Вообразим, как он ответит на анкету.
“Что может помешать мне добиться успеха? Ничто не может! У отца своя стоматологическая клиника, которую он мне, естественно, передаст. Помните рекламный слоган? «То, что действительно дорого, — профессорская стоматология». В этой стране у людей всегда будут болеть зубы… В последнее время зубы людей стали особенно чувствительны к горячему, холодному, сладкому, кислому и соленому. А зубной налет, а кариес? Так что я сделал свой выбор, что говорит о моих нехилых способностях. Думаю, в будущем (лет через двадцать-тридцать) на работу будут принимать по качеству зубной эмали — никому не нужны люди с плохими зубами (по ТВ рассказывали). В свободное от работы время в качестве креатива я хотел бы заниматься рекламой, уже в недалеком будущем гуманитарные технологии будут править миром. Кроме того, известно (по ТВ рассказывали), что Мария Шарапова получает за свою рекламную улыбку десять тысяч долларов в день, а ей всего девятнадцать лет. Резюме для работодателя: «Я высок, красив, хорошо сложен, занимаюсь спортом, красный диплом (впрочем, работодатель — мой папа, все это и без резюме знает)». Содержание моего сайта: мое фото в фас, профиль, в полный рост, в кругу семьи (это модно), на яхте…”
Каковы реальные шансы на успех у каждого из этих парней?
Возможно, и впрямь не столь уж важны стартовые условия? Главное — ум, талант, знания и работоспособность молодого человека. Коль есть у него все эти свойства, любые трудности нипочем. Можно и в вуз хороший поступить, и в жизни занять достойное место…
Так ли?
Провинциализация всей страны
Детям бизнесменов открывают двери в университеты папины деньги, детям чиновников — родительские связи и влияние. Кто или что открывает дверь в высшее образование небогатым? Только бездетный пенсионер может верить в сказку, что “умный все равно поступит, все зависит только от способностей”. Как бы не так! Места в престижных вузах заняты заранее. Вузы менее престижные, в которые бедные идут учиться за меньшие деньги, во-первых, дают образование худшего качества, а во-вторых, проблему трудоустройства не решают. Потому что проблему эту решают родители “золотой молодежи”. А потому в нашей стране возникает очередной феномен: образованных становится больше, а умных — днем с огнем не сыскать.
Одна моя знакомая, богатая бизнес-леди, рассказывала, что уже полгода ищет экономиста-аналитика для своей фирмы. Перебрала не один десяток краснодипломных экономистов, которые входят в ступор от одного только слова “аналитика”. Среди своих студентов — леди еще и читает курс в экономическом университете — она не видит ни одного, кто был бы способен “мыслить стратегически, видеть проблему целиком, намечать точки роста и рычаги прорыва”.
Не подумайте, бога ради, что я повторяю пошлое клише — мол, “страна дураков”, что с нее взять… Безусловно, есть в России, несмотря ни на что, талантливые девушки и юноши. И их немало. Они сумели вынести из школы лучшее, сумели поступить в вуз и там взяли действительно лучшее (академическая база пока у нас сильна тоже несмотря ни на что). И вот они, реальные, умные, конкурентоспособные, нацеленные на успех любой ценой, пришли на рынок труда.
И тут обнаруживается, что проблему трудоустройства решают у нас родители все тех же мажоров. Речь идет конечно же не о работе на стройке, не о месте дворника в РЭУ, слесаря на заводе, продавца в супермаркете и так далее. Мы говорим о рабочих местах, где требуется высокая квалификация, которая соответственно высоко оплачивается. Кого трудоустраивает на них обеспеченная часть общества? Разумеется, своих наследников. Голый протекционизм и никакой конкуренции! Ну разве что в лучшем случае конкуренция между “своими”…
Билл Гейтс, самый богатый человек планеты, уже завещал своим детям: от меня вы получите только по десять миллионов долларов. И ни цента больше! Между прочим, это составляет одну шестисоттысячную часть его состояния. Билл Гейтс не хочет, чтобы его дети начинали с больших денег и стали сибаритами и бездельниками. Он хочет, чтобы они развили свои собственные способности, и верит, что эти способности он передал им генетически.
Видимо, наши богатые либо не верят в то, что сумели генетически передать своим потомкам хоть какие-то способности, либо хотят, чтобы те стали сибаритами и бездельниками.
Несколько лет назад ректор Академии госслужбы одного большого провинциального города обратился к местным бизнесменам с весьма знаменательным призывом. К сожалению, могу привести его только по памяти. Суть была следующей: “Прекратите, пожалуйста, пристраивать своих детишек и брать их по блату, как в советские времена… Многие из них способны только завалить ваше дело, а не развить его и двигать вперед. Берите к себе хороших специалистов и дайте им достойную оплату. В противном случае нас ждут большие проблемы — «вымываемость» кадров из нашего города, их «утечка» если не в другие страны, то в Москву и Петербург. И Россия скоро станет страной, где лишь два города обеспечены квалифицированными специалистами. Семимильными шагами идет процесс провинциализации всей страны, ибо лучшие, но не имеющие протекции молодые люди уезжают в столицы. Способны ли вы, господа, мыслить шире, чем только интересами своей семьи? Способны ли вы видеть дальше сегодняшнего дня?”
Давайте на этом покончим с вопросом: под силу ли мажорам стать локомотивом модернизации?
Глянцевая цивилизация
Единственный вклад мажоров в общенациональную копилку — культурный. Не они, конечно, создали глянцевую, гламурную культуру, но, надо отдать им должное, они лелеют и взращивают ее на отечественной ниве с усердием, достойным лучшего применения. (Хотелось бы мне знать любопытства ради, всех ли мажоров можно с полным основанием отнести к “золотой молодежи” или лишь определенную их часть, хотя это в общем-то не важно.) Нет нужды представлять читателю “золотую молодежь” — она и без того широко представлена в бесчисленных телевизионных передачах, в телефильмах о Рублевке, в сотнях глянцевых журналов, не говоря уже о газетах и газетках всех мастей и форматов…
У каждого социального слоя свои житейские заботы, свои проблемы. У одних проблема в том, что жемчуг мелок, у других — что щи жидки. Однако богатые не просто перебирают жемчуга и кичатся своим образом жизни, но и тиражируют, навязывают всем прочим, то есть небогатым, свои ценности, свои идеалы, свою особую субкультуру.
И часть бедной молодежи действительно ее принимает и усваивает. А потому у нее тоже имеются свои “как бы золотые”, сверкающие, правда, не благородным металлом Au, а самоварным золотом. “Молодежь под золото” старается повторить все ужимки и прыжки настоящих “золотых”. И хотя глянцевость не определяется социальным статусом, розовый кич бедных выглядит пошлой безделушкой рядом с “реальным”, то есть дорогостоящим, pink’ом “золотых”. Как тут не вспомнить Эллочку Людоедку из “Двенадцати стульев”, состязавшуюся в нарядах с дочерью американского миллиардера Вандербильда и красившую “мексиканского тушкана” зеленой акварелью. Сколько их, Эллочек, насчитывалось в России, когда Ильф и Петров писали свой знаменитый роман? Возможно, намного больше, чем мы сейчас представляем… Но сегодня их тьмы, и тьмы, и тьмы. Как некогда Монголия перешла из феодализма в социализм, минуя все стадии экономического и социального развития, так и немалая часть нашей молодежи перескочила в гламур, минуя все наработки молодежных движений своего и предыдущих поколений.
Впрочем, “позолоченным” иногда удается перескочить в более высокий разряд, повысить, так сказать, свою пробу. Мажорская “золотая молодежь” постоянно пополняется зубастыми девочками и мальчиками с острыми локтями из низших сословий, юными Синдереллами и Растиньяками, чаще всего из провинции. Но вы, должно быть, и сами не хуже меня знаете этот вариант современной сказки о Золушке. Самое забавное — то, что провинциалы и провинциалки безо всякого труда и на равных входят в московский “большой свет” и чувствуют себя в нем как рыба в воде. Их ничем не отличишь от исконно “столичных” светских дам и господ (если таковые впрямь существуют, а не являются лишь предыдущими выходцами из провинции).
Стоит ли пояснять, что, говоря о провинциалах, я разумею вовсе не жителей больших и малых городов, поселков и сел России? Провинциализм — особое расположение ума, присущее отдельным людям, где бы они ни жили — в столице или деревне. Это особого рода самодовольная ограниченность. Хорошо сказал о ней Юрий Жиловец: “Под провинциализмом я понимаю состояние, когда человек считает, что обычаи того кусочка мира, в котором он живет, и есть единственно правильные, а все остальные… вообще не заслуживают никакого внимания. Более мягкая форма провинциализма заключается в сужении сознания — мелкие проблемы своей среды заслоняют все остальное. Худший вид такого провинциализма — столичный, поскольку у развращенного легкими деньгами местного населения имеется еще дополнительная иллюзия, что они находятся на самом пике бытия и представляют собой следующую стадию эволюции гомо сапиенса”.
Могу к этому прибавить лишь одно — провинциал чаще всего даже и не знает о существовании большого мира за пределами его маленького провинциального мирка. Он чаще всего поразительно невежественен, поскольку ему присуща одна из худших форм неведения — активная, агрессивная невежественность.
Синдереллы и Растиньяки вливаются в “большой свет” так легко и естественно не только из-за своей способности мгновенно приспосабливаться и мимикрировать — этого у них не отнимешь, — но потому главным образом, что сразу же попадают в свою среду, в атмосферу агрессивного провинциализма.
Вряд ли забуду, как одна из таких девиц заявила небрежно: “А-а-а, я знаю, зачем Достоевский написал «Бедные люди». Чтобы люди не хотели быть бедными”. А чего стоят появившиеся сейчас во множестве “Курсы стервологии”! Казалось бы, нет ничего дурного в том, что молодых женщин учат добиваться успеха наравне с мужчинами, самоуважению, честолюбию, настойчивости и так далее. Все так, кабы не дух агрессивного провинциализма, который прививается юным особам на занятиях по “стервологии”. Девица, которая закончила такие курсы, как-то рассказывала мне, что вопреки урокам все же дала себе торжественное обещание: “Хотя бы пятнадцать минут в день не считать всех вокруг себя идиотами”…
Я не ставлю себе целью нарисовать подробный портрет российской глянцевой “золотой молодежи”. Мне она в общем-то совсем не интересна сама по себе. Ее культура, точнее, субкультура — всего лишь копия с уже готовых образцов, следование жестким стандартам, которые не она сама установила. И примечательна она только потому, что, будучи копией, сама становится образом для копирования “низшими классами”. Собственно, налицо “бразилификация” всей страны (определение Д. Коупленда).
Знаменательно, что глянцевая молодежь обзавелась и особым родом литературы — гламурным. Более того, она даже выдвинула из своих рядов собственных писателей — О. Робски, Н. Маркович, К. Собчак…
В этом маленьком — хотя и широко растиражированном — культурном мирке идут и свои идеологические баталии. В прошлом сезоне был в моде роман С. Минаева “Духless”, в котором как бы безжалостно критикуется современное гламурное общество. Начинаешь читать и думаешь: “О, да это же манифест антигламура!” Через несколько страниц: “Нет, это очередная унылая оперетка о современной российской буржуазии”. А потом и вовсе убеждаешься: “Черный антигламур и розовый гламурчик противостоят один другому весьма условно. Антигламур — всего лишь еще одна разновидность гламура. Идеологически Сергей Минаев — родной брат Оксане Робски”. Данила Рощин в статье “Лохness” антигламура” пишет: “Давно и не мной подмечено: весьма прозаичные продукты западной цивилизации, попадая на благодатную почву отечественного менталитета, теряют былую форму и превращаются во что-то монструозно широкомасштабное. Становятся не просто вещью, но неким социальным явлением… Сугубо технический термин (гламур. — Н.Л.) из безнадежно прозаичного мира рекламы, оказавшись на грядке русского языка, превратился в замысловатое чудовище… Не успели созреть первые клубни этого надежного социального наркотика, как на том же перегное взошла «ботва» антигламура. Товарищи, антигламурная революция свершилась!”
Ну а пока критики иронизируют, на грядке наливаются соком и клубни, и ботва всех разновидностей гламура. Да еще какие развесистые! Возникают совершенно фантастические гибриды, вроде гламурного фашизма и гламурных праведников.
Одну такую праведницу я знаю лично, абсолютно гламурную красотку. Недавно девушка поступила в духовную семинарию и уже преподает в воскресной школе Закон Божий — решила совершенствоваться в добродетелях. Душевно, рассказывают, преподает: заказала кукол, изображающих разных святых, и пересказывает библейские сюжеты. Настоящий христианский проповедник. Самое интересное, что никто не видел ее без косметики, даже друзья, наверное, уже и не помнят, какая она на самом деле под слоем краски. Библия, разумеется, не запрещает использование женщинами-христианками косметики и украшений. Но, как говорится в первом послании Тимофею, “чтобы также и жены, в приличном одеянии, со стыдливостью и целомудрием, украшали себя не плетением волос, не золотом, не жемчугом, не многоценною одеждою, но добрыми делами, как прилично женам, посвящающим себя благочестию” (2:9-10). Стоит посмотреть, в каких многоценных одеждах наша праведница появляется в церкви. Девушка-вамп с иссиня-черными волосами, в платье с глубоким декольте, открывающим бюст, с накладными фиолетовыми ногтями и в красных сапогах… Богу, дескать, богово, а гламуру — гламурово.
Ну а что касается добрых дел и благочестия, то их лучше всего показывает полное отсутствие у проповедницы заботы о своей парализованной бабушке. Зачем помогать старушке, если этого подвига никто не заметит?! Примечательно, что сын гламурной святоши, отправленный к бабушке на воспитание, во втором классе организовал в школе “Бригаду” и просил называть себя Сашкой Беловым. Для тех, кто не видел знаменитого телевизионного сериала, сообщаю — это имя вожака криминальной банды.
В холодном подполье
Все мы существуем в жестко очерченном контексте — в России закончился период первоначального накопления капитала, в жизнь входят дети максимально удаленных социальных полюсов. Вне этого контекста всякий разговор о молодежи не имеет никакого смысла. А потому одной лишь справедливости ради нельзя не упомянуть о тех, кто находится на противоположном от “золотой молодежи” полюсе, — о пасынках судьбы. Они же — брошенные, отказники, аутсайдеры. Без крыла, без заботы, без тепла. Они же лузеры, проигравшие. Они проиграли, еще даже не вступив в игру. Это сироты, воспитывающиеся в детских домах, брошенные родителями дети, подростки из неблагополучных семей и… Перечень очень длинный и известный в общем каждому из нас, просто мы стараемся не слишком часто вспоминать об этих молодых…
Не стану говорить о них сейчас и я. Их судьбы — особая тема, которую грешно затрагивать наскоро, между прочим, говоря о других проблемах. Одно лишь ясно — у всех этих детей очень невелики шансы стать когда-либо творческими личностями, локомотивами модернизации. Да и копировать-то им чаще всего приходится наиболее дурные образцы. Хороших образцов на маргинальных окраинах общества не слишком-то много.
Впрочем, к маргиналам следует отнести не только “отверженных”, но и относительно благополучную молодежь из небогатых семей. В нынешней российской действительности маргинальна любая молодежь (кроме, конечно, мажоров, взращенных за персональными столами из карельской березы).
Подтверждение этой моей мысли я нашла, работая над статьей, в монографии психолога Л.В. Шабанова1, который выдвинул концепцию “вынужденной маргинальности” молодежи в современном обществе. Перескажу вкратце основные положения его в высшей степени интересной, глубокой и верной, на мой взгляд, в своих выводах книги.
1 Шабанов Л.В. Социально-психологические характеристики молодежных субкультур: социальный протест или вынужденная маргинальность. Томск: Томский государственный университет, 2005.
Приблизительно в середине ХХ века обнаружилась тенденция, согласно которой базисная часть общества, коей является молодежь, с одной стороны, начинает угрожать стабильности социума, с другой же одновременно является главным фактором происходящих социальных изменений.
Социально-психологические, политические, экономические условия, существующие в РФ сегодня, приводят к еще большему нарушению отношений в сфере “взрослый — формирующаяся личность” (взрослое общество — молодежная субкультура). В силу этого большая часть представителей молодежной субкультуры оказывается в позиции вынужденной маргинальности, совершенно не связанной с набившим оскомину конфликтом поколений, с нежеланием молодых “вписываться” в существующую социальную систему, “болезнью роста” или чисто юношеским негативизмом. Главная проблема, как оказалось, находится внутри социокультурного блока, затягивающего во времени этап взросления (социализации) в обществе в целом. Иными словами, молодые люди, которые сознательно или неосознанно пытаются найти свою социальную “стартовую площадку” для вхождения во “взрослый мир”, т.е. на каждый конкретный момент каждый из них до получения статуса взрослого или зрелого человека как бы “подвисает” в ситуации “вынужденной маргинальности” переходного периода. И это вынуждает их адаптироваться к социуму с помощью особого механизма — молодежной субкультуры, подпитывающей различные виды молодежных нонконформистских объединений, что с каждым последующим поколением усугубляет ситуацию их разрыва со “взрослым” обществом.
Жаль, что нельзя в короткой статье рассказать о книге Л.В. Шабанова подробнее, и я весьма рекомендую прочитать ее всем, кто желает яснее понять, что происходит с нашей молодежью.
Да что там понять! Знать бы, кто они и что с ними происходит. Молодежная жизнь остается для нас — взрослых — непознанной, таинственной и экзотической областью вроде бермудского треугольника. Мы больше знаем благодаря телевидению о повадках, скажем, львов в Африке, нежели о том, чем на самом деле живут молодые люди.
В “неясном томлении” (определение Э. Дюркгейма) они объединяются в субкультурные группы, которым нет числа. Аджилисты и анимешники, биэмэксеры, блоггеры, брейкеры, геймеры-варкрафтеры и геймеры-линейщики, а также геймеры-штормовики, гопники, готы, дети автоматов, “джокеры”, какашницы, клаберы… Вы еще не устали? Список очень длинный. В одном отдельно взятом городе может насчитываться до сорока различных субкультурных групп.
Создана типология субкультур, эту совокупность практик обслуживает множество исследователей. Пару лет назад актуальной казалась такая типология: субкультуры социального вмешательства, примыкающие к ним лидерско-менеджерские, мистагогические (вводящие в тайну, связанные с духовными поисками), досуговые, профориентационные, криминально ориентированные…
Отдельно, мне кажется, стоят компьютерные фанаты. Между прочим, вопреки расхожему представлению о том, что интернет отвлекает от книг, навыки чтения у юных компьютерных фанатов даже выше средних. Частое обращение к клавиатуре так или иначе подразумевает обработку тестов, а участие в чатах и форумах развивает способность к коммуникации. У геймеров развиваются многие интересные качества — пространственное мышление, например.
И уж совсем в стороне обретаются самые экстремальные юные маргиналы нашего общества — футбольные хулиганы и скинхеды. По поводу последних я хочу высказать крамольную мысль и надеюсь, что буду верно понята. Разная молодежь идет в скинхеды, но я уверена, что большинством этих обритых наголо ребят движут мотивы, которые при другом воспитании и образовании принесли бы совсем иные плоды. Мотивы эти — патриотизм, хотя и чудовищно искаженный, обостренное чувство социальной справедливости, тоска по большой и яркой объединяющей идее. Их ли вина, что патриотизм принимает у них форму агрессивной ксенофобии, а тяга к социальной справедливости оборачивается завистью, ненавистью к более успешным и безудержной агрессией? И не отсутствие ли в России яркой общенациональной идеи бросает их к неонацизму?
Эпоха копирования сыграла с ними злую шутку. Школа не научила этих парней анализировать и мыслить самостоятельно, а потому они без размышлений принимают примитивные объяснения того, что происходит вокруг них в сложной современной действительности. А уж что может быть проще фашизма! Не могу здесь не процитировать писателя Александра Мелихова: “Психологическая основа фашизма — стремление к простоте; фашизм — это бунт агрессивной простоты против непонятной и ненужной сложности социального бытия”.
Вывод следует только один — учите молодежь читать книги и думать! Каждое выброшенное из школьной программы литературное произведение обрывает одну из многочисленных нитей, связывающих молодого человека с традициями отечественной культуры, с ее духовными поисками, гуманистическими идеалами (если, конечно, принять априори, что в школьную программу включены только лучшие образцы нашей литературы, но это вопрос особый). Каждый тест, на который можно отвечать наугад, вместо устного экзамена по истории — это дополнительный шанс на то, что парень, так и не узнавший ничего о прошлом, запутается в настоящем и прибьется в будущем к тем, кто даст ему простые объяснения, кого надо “мочить”.
Глупо спрашивать, а имеются ли у нас читающие и думающие молодые — будущие локомотивы модернизации и прогресса. Они есть в каждой стране, а Россия — я в этом убеждена — особенно богата талантами. Одна лишь беда — русские “левши”, золотые руки и золотые головы чаще всего оставались и остаются у нас невостребованными.
Академик Михаил Леонович Гаспаров на одной конференции, посвященной судьбам русской интеллигенции, привел пример из естественной истории: “Говорят, в звериных стаях есть особи — маргиналы с нестандартным поведением: их держат в унижении и пренебрежении, однако не убивают. А когда стая оказывается в нестандартной, опасной ситуации, их выпускают вперед: если погибнут — не жалко, а если не погибнут, то, может быть, отыщут выход”. По мнению Гаспарова, в переходную эпоху в “обществе риска” спрос на таких маргиналов, имеющихся и в человеческой стае, резко возрастает. Они становятся героями новой эпохи со стремительно меняющимися условиями, требующими ответов на вызовы времени.
Почему “вынужденные маргиналы” не стали героями у нас?